76. Дав такие распоряжения, Антоний провел зиму в Афинах с Октавией, как перед тем в Александрии с Клеопатрой, имея сведения из лагерей только на основании присылаемых сообщений. Он сменил жизнь вождя на скромную жизнь частного человека, носил четырехугольную греческую одежду и аттическую обувь, не имел привратников, ходил без несения перед ним знаков его достоинства, а лишь с двумя друзьями и двумя рабами, беседовал с учителями, слушал лекции. И обед у Антония был греческий; с греками же он занимался гимнастическими упражнениями; празднества и развлечения он делил с Октавией. Сильна была в это время его страсть к Октавии (38 до н. э.), так как он вообще быстро увлекался любовью к женщинам. Но как только миновала зима, Антоний сделался как бы другим человеком, вновь изменилась его одежда, а вместе с тем и весь его образ жизни. Немедленно около дверей появилось множество ликторов,[514] военачальников, телохранителей. Все внушало страх и изумление. Начались приемы посольств, которые до того времени задерживались, производился суд. Спущены были корабли, делались все другие приготовления.
77. Так обстояли дела у Антония. Договор же между Цезарем и Помпеем был нарушен. Хотя, как можно было подозревать, причины разрыва были иные, но в том виде, как их выставил Цезарь, они имели следующий характер. Антоний передал Помпею Пелопоннес на условии, что суммы, должные Антонию пелопоннесцами, Помпей или сам отдаст, или соберет их для того, чтобы сдать, или подождет, пока будет взыскан долг. Но Помпей не соглашался принять провинцию на этих условиях, считая, что она передана ему вместе с долгами. Или раздраженный этим, как утверждал Цезарь, или вследствие врожденного предательства, или из зависти к большим военным силам других, или по подстрекательству Менодора, считавшего, что заключено скорее перемирие, чем прочный мир, Помпей начал строить новые корабли, вербовать гребцов и открыто заявлял своим войскам, что надо быть готовыми ко всему. Открытое пиратство вновь распространилось на море. Для римлян не было почти никакого облегчения от голода, так что начали громко говорить о том, что договор принес с собою не облегчение, но лишь появление еще четвертого тирана. Цезарь подвергал пытке захваченных в грабеже, причем они говорили, что посланы Помпеем. Обо всем этом Цезарь сообщал народу и написал самому Помпею. Помпей отрицал все это, но со своей стороны представил свои нарекания относительно Пелопоннеса.
78. Те из знати, которые были еще на стороне Помпея, видя, что он во всем следует советам вольноотпущенников, подкупили некоторых из них или по собственной инициативе, или в угоду Цезарю. Подкупленные должны были настраивать своего господина против Менодора, управлявшего в это время Корсикой и Сардинией. Впрочем, они делали это и сами добровольно, из зависти к силе Менодора. Все это повело к отчуждению Помпея от последнего. В то же время вольноотпущенник Цезаря Филадельф отплыл к Менодору за хлебом, Микилион, довереннейшее лицо Менодора, отправился к Цезарю для переговоров о переходе на его сторону Менодора, который обещал передать в руки Цезаря Сардинию и Корсику, три легиона и значительный отряд легковооруженных. Было ли это делом Филадельфа или результатом наговоров Помпею на Менодора, Цезарь предложение принял не сразу, но все же принял, так как он полагал, что мир фактически нарушен. Цезарь вызвал Антония из Афин в Брундизий в обусловленный день для совещания относительно предстоящих военных действий. Цезарь спешно выслал в Брундизий и Дикеархию[515] военные корабли из Равенны, войска из Галлии и прочее военное снаряжение, чтобы с двух сторон напасть на Сицилию в случае согласия на это Антония.
79. Последний прибыл с немногими людьми в назначенный день; однако, не найдя Цезаря, не стал его ожидать, или отрицательно относясь к войне как к нарушению договора, или видя крупные приготовления Цезаря и стремление к единоличной власти, что внушало им обоим постоянные опасения, или, наконец, будучи напуган предзнаменованием. Один из спавших близ его палатки найден был растерзанным дикими зверями; у него не пострадало только лицо, оставшееся целым, как бы для того, чтобы его можно было узнать; при этом происшествии не было слышно криков пострадавшего, и никто из спавших вместе с ним ничего не заметил. Брундизийцы рассказывали, будто видели волка, перед зарей выбегавшего из шатра. Антоний написал Цезарю, чтобы он не нарушал договора, и грозил схватить Менодора как своего беглого раба; он, действительно, принадлежал Помпею Великому, имущество же последнего Антоний приобрел, когда оно по закону продавалось как имущество врага.
80. Между тем Цезарь послал в Сардинию и Корсику своих уполномоченных принять то, что передавал ему Менодор. Берега Италии он усилил одновременно многочисленными отрядами в предупреждение неожиданного нападения Помпея. Затем он приказал строить новые триремы[516] в Риме и в Равенне и вызвал сильный отряд из Иллирии. Явившегося к нему Менодора, бывшего до того вольноотпущенником, он тотчас объявил свободным, поручил ему командовать кораблями, бывшими под его начальством, и подчинил его предводителю флота Кальвизию. Все эти меры, равно как и другие еще большие приготовления, задержали Цезаря, и он упрекал в письмах Антония за то, что тот его не дождался. Корнифицию он велел все снаряженное в Равенне перевезти в Тарент. На пути Корнифиций был застигнут бурей, причем погибло одно только командное судно, предназначенное для Цезаря, что казалось дурным предзнаменованием на будущее время. А так как повсюду создалось представление, что начинается война с нарушением договора, то, чтобы устранить от себя это подозрение, Цезарь написал в Рим и лично внушал войскам, что нарушителем договора был Помпей, пиратствовавший на море. Это обвинение поддерживали и сами пираты, и Менодор открыл весь его план; об этом, указывал он, знает и Антоний, почему и не передал ему Пелопоннеса.
81. Когда все было готово, Цезарь отплыл из Тарента в Сицилию, Кальвизий же, Сабин и Менодор из Этрурии. Сухопутное войско двинулось в Регий, причем все делалось с возможной поспешностью. Помпей узнал об измене Менодора от перебежчиков, когда Цезарь был уже в пути. Застигнутый с двух сторон, Помпей ожидал Цезаря в Мессене, против же Кальвизия и Менодора послал с большим флотом наиболее враждебного Менодору вольноотпущенника Менекрата. Менекрат к вечеру появился на море в виду у врагов. Они укрылись в заливе выше Кимы и провели там ночь, Менекрат же проплыл к Энарии.[517] С зарей они построились полукругом в заливе на близком расстоянии от берега, чтобы неприятель не мог прорвать их строя. Менекрат показался снова и тотчас стал приближаться быстрым натиском. Но так как они не выехали в открытое море, ничего значительного Менекрат не мог достигнуть, а только еще ближе загнал их к берегу, вследствие чего они одновременно опасались сесть на мель и должны были опасаться его нападений.
Нападавшие при этом имели возможность отступать в открытое море, бросать якоря, останавливаться когда угодно, а Кальвизий же и Менодор страдали от скал, на которые они наезжали, и от того, что корабли стояли без движения. Они находились в положении как бы сухопутного войска, сражавшегося в морской битве, причем не имели возможности ни спастись от ударов, ни преследовать.
82. Во время этого боя Менодор и Менекрат увидели друг друга. Забыв о всем прочем, они с гневными криками поплыли навстречу один другому, считая, что победа и решение войны зависят от того, кто из них возьмет верх. Корабли с силой столкнулись, причем были повреждены нос у корабля Менодора и весла у Менекрата. Когда с обеих сторон были сброшены железные крючья, бой был уже не между судами, сблизившимися вплотную, а люди как бы на суше сражались с крайним напряжением и мужеством. Посыпались массой копья, стрелы, камни; опускались мосты, чтобы попасть на неприятельский корабль. Вследствие большой высоты корабля Менодора мосты для смельчаков были более доступны, и оружие, бросаемое сверху, наносило больший вред. Многие пали, остальные были ранены. Менодор был ранен копьем в руку, впрочем копье было извлечено из раны. Менекрат получил рану в бедро многоконечным иберийским железным копьем, причем его нельзя было быстро извлечь. Не будучи в состоянии принимать участие в сражении, Менекрат все же оставался на месте, подбодряя остальных, пока его корабль не был взят, после чего он бросился в морскую пучину. Менодор захватил корабль и отплыл с ним к берегу, так как и сам более был не в состоянии действовать дальше.
83. Так происходила морская битва на левом фланге. На правом Кальвизий, выплыв против левого неприятельского крыла, отрезал несколько судов Менекрата и, обратив в бегство, преследовал их. Демохар, вольноотпущенник Помпея, как и Менекрат, и подчиненный ему начальник, напал и на остальные корабли Кальвизия. Один из них он обратил в бегство, другие разбились о камни и, после того как соскочил экипаж, были сожжены. Кальвизий, вернувшись из преследования, возвратил бежавшие суда и прекратил пожар. С наступлением ночи расположились все на тех же местах, что и в прошлую ночь. Так закончилась морская битва, в которой на стороне Помпея был решительный перевес. Демохар, огорченный смертью Менекрата, которую он считал величайшей потерей, — у Помпея было только два опытных в мореходном деле человека — Менекрат и Менодор, — потерял выгоды своего положения, отплыл прямо в Сицилию, как если бы потерял не одного только Менекрата и не один корабль, а весь флот.
