— Гарри, ты в порядке? — прошептал Пат.
Он смотрел на меня с беспокойством. Я поморгал и тряхнул головой. Боль ушла так же внезапно, как и появилась.
— Кажется, — тихо протянул я.
Тут директор будто в первый раз осознал наше присутствие в помещении.
— Хотелось бы узнать, Минерва, — спокойным голосом произнёс он, — а что здесь делают эти ученики?
— Потому что господин Министр, — поджав губы, ответила МакГоноголл, — предъявляет им какие-то нелепые обвинения…
— Они не неле… — начал было возмущаться Фадж, но я его уже не услышал. Второй приступ боли огненной волной прошёлся через мою голову, снова отключив меня от происходящего.
— Что с вами, Поттер? — ворвался в моё сознание обеспокоенный голос МакГоноголл.
Я выдохнул и почувствовал, как по виску стекает струйка холодного пота. Сердце было готово прыгнуть из груди.
— Приступ м-мигрени, — пробормотал я, и посмотрел директору в глаза, — у меня бывает. Иногда.
Естественно, Дамблдор понял, о какой мигрени идёт речь.
— Я отведу Поттера в Больничное Крыло, директор, — послышалось у меня за спиной.
Снейп открыл рот первый раз за вечер, и сказал это с какой-то странной хрипотцой, как человек, который долго ни с кем не разговаривал. Директор перевёл взгляд на него.
— Да, — согласился он, слегка кивнув головой, — уведите молодых людей, Северус.
Тот дёрнул головой в сторону двери, и мы вышли. Фадж уже не возражал против нашего ухода.
В коридоре Снейп бесцеремонно схватил меня за руку и потащил в сторону Больничного Крыла, не обращая никакого внимания на моего друга.
— Профессор, вы… — открыл было рот Пат, но тот его резко перебил.
— Вы можете идти к себе в гостиную.
— Но…
— Я сказал, — повысил голос Снейп, — вы можете быть свободны!
Пат пару секунд оторопело таращился на него, потом неприятно сузил глаза и протянул:
— Ладно. Пока, Гарри.
— Угу, — ответил я.
Меня начало мутить. Я весь взмок, сердце билось где-то в районе желудка, а голову будто протыкали ледяными иглами. Я не знал, что там в это время делает Волдеморт, злится или радуется, восстаёт или умирает — но мне было страшно. Какой-то частью сознания я понял одно — это не пройдёт как в прошлый раз, это значит, что это началось. То, чего я ждал и боялся. То, чему я даже не знал названия. То, чем рано или поздно должно всё это было закончиться.
— П-профессор, — вдруг очухался я, оглядывая коридор, — профессор, Больничное крыло в другой стороне.
— Идём, — подтолкнул меня в ответ он.
Мне в голову закралось ужасное предположение. Я резко остановился и посмотрел в лицо Снейпу. И в тот же момент я почувствовал, как кончик волшебной палочки профессора болезненно уткнулось мне под рёбра.
— Идём, Гарри Поттер, — с безумным блеском в глазах прошептал мой проводник, — он ждёт.
Я должен был сопротивляться, закричать, наброситься, стукнуть, сделать хоть что-нибудь… но не смог. Боль, вспыхнувшая сотнями иголочками в шраме, заставила меня вскрикнуть и отшатнуться. От головы она волнами разошлась по моему телу, закручивая внутренности, выламывая суставы. Я больше ничего не слышал, не видел и не ощущал. Я просто отключился.
* * *
Человек привыкает ко всему. Такова уж его природа. И если ему ежеминутно ударять пудовой кувалдой по лбу — а именно это я и чувствовал, когда пришёл в себя — то и к этому тоже он привыкнет. И когда той дикой боли, от которой теряешь сознание, становится слишком много, то болевые рецепторы как-то притупляются, и ты вроде как начинаешь осознавать реальность вокруг тебя. В таких случаях, потом обязательно наступает расплата в виде кошмарного состояния всего организма, но я теперь уже сомневался, наступит ли когда-нибудь для меня это «потом».
Я обнаружил себя на земле. Лежу на левом боку в крайне неудобной позе, руки связаны за спиной, очки куда-то улетели. Или их выкинули добрые люди за ненадобностью, что тоже вполне вероятно. Из того, что подо мной прошлогодняя листва и трава, я понял, что мы в лесу. В Запретном — а, может, и в любом другом. Ночь, понятное дело. Но полянка была освещена факелами, воткнутыми в землю по периметру.
Вокруг себя я обнаружил как минимум ещё двоих. Ворочаясь на боку, помогая себе ногами, щурясь, я попытался их разглядеть. Меня как будто не замечали.
Рядом мелькнула чёрная профессорская мантия, но, как я и ожидал, в ней находился совсем не профессор. Я узнал это лицо, не смотря на отсутствие очков и плохое освещение. Я видел его на фотографии в старом Пророке, хотя он выглядел старше и измождённее. Так вот он кто такой — «плохххой чщщщеловек»…
— Барти Крауч, — прошипел я сквозь стиснутые челюсти, — младший…
Он резко развернулся и уставился на меня, ощерив жёлтые зубы в оскале. И я вдруг с удивлением откопал у себя в глубине души надежду, что этот придурок не прикончил профессора Снейпа.
— Приятно познакомиться, Гарри Поттер, — с всё тем же безумным блеском в глазах протянул он.
В поле моего зрения появился ещё один персонаж. Низенький человечек с какими-то суетливыми повадками, который, кажется, боялся посмотреть в мою сторону. Я не узнал, а скорее догадался, кто это может быть.
— Питер Петтигрю, — опознал его я.
Тот был явно занят какими-то торопливыми приготовлениями, но, услышав своё имя, заметно вздрогнул, хотя так на меня и не обернулся. Только тут я заметил, что на земле по всему периметру полянки прочерчены какие-то бороздки — то ли пентаграмма, то ли ещё какая-то херовина. Это значило, что готовится какой-то обряд, и мне это совсем не нравилось. Хотя в моём положении и так было понятно, что живым я отсюда вряд ли выберусь.
Когда Петтигрю пробегал мимо меня, я крайне удачно пнул его ногой. Что-то подсказывало мне, что большего возмездия мне не добиться. Остаётся только лежать и давить им на психику. Рот они мне не заткнули, а зря.
— Чё не здороваешься, Червехвост? — в конец обнаглел я, но был снова проигнорирован.
Я знал, что кое-кого не хватает в этой кампании. Я не имел никакого понятия, ЧТО сейчас представляет из себя лорд Волдеморт, ведь у него не должно быть тела. Не бесплотный же он дух, в самом деле. Но моей фантазии не хватало, чтобы представить себе его.
— Поторопись, — прикрикнул Крауч на Петтигрю.
Он присел рядом со мной на землю и стал раскладывать какое-то барахло — я разглядел книжку, какую-то корону и медальон. Медальон! Чёрт, что же я делаю среди этого хлама? Должна же быть какая-то связь?
И тут появился Петтигрю, держащий в руках какой-то свёрток. А в свёртке было… был…
— А вот и наш Томми! — неожиданно для самого себя воскликнул я, превознемогая новый приступ ослепляющей боли в шраме.
— Круцио! — яростно выкрикнул Крауч, и мне стало не до нового имиджа Тёмного Лорда.
Первый Круциатус как первый поцелуй. Запоминается на всю жизнь.
— Хватит! — остановил его высокий ледяной голос, — он мне нужен… живым.
— Но, мой Лорд…
— Я сказал.
— Оно ещё и разговаривает! — истерично захихикал я, едва отдышавшись.
Было действительно трудно представить, что этот замораживающий властный голос исходит из этого… этого… нечто. После короткой пытки у меня всё окончательно расплылось перед глазами, и я уже понятия не имел, что эти психи удумали делать. Говорил же — сними с меня очки…
— Наглый, — практически с удивлением произнёс голос Волдеморта, — неужели совсем не боишься?
— А ты себя в зеркале видел? — выдавил я, и почувствовал его ярость всем своим существом.
Ну вот и всё. Историческая встреча произошла. Отличное начало! Я обязательно выйду победителем — для этого мне всего лишь надо встать и запинать его ногами…
Страха действительно больше не было. Меня охватило какое-то тошнотное безразличие к собственной судьбе, к спасению или не спасению. Одна мысль была — да будь ты проклят, что ж ты ко мне привязался?
— Как жаль, что не моя рука убьёт тебя, Гарри Поттер, — гневно прошипел он, и я понял, что это праселтонг, — а я бы это сделал с удовольствием!
— Чего ж, попробуй, — добродушно разрешил я, — может со второго раза получится.
— Я совершил ошибку, придя в твой дом, — продолжил он, не замечая мои нелепые колкости, — но сейчас она будет исправлена. Никто не проходил этот путь так далеко, никто и никогда это не повторит! Я вернусь, вернусь перерождённый и ещё сильнее, чем раньше! Правда… ты этого уже не увидишь.
— Может, хоть просветишь, для чего ты меня пригласил на свою маленькую вечеринку, а? — прошипел я.
— Хочешь знать? — практически задумчиво произнёс он. Я перевернулся на спину, потому что не хотел смотреть в последние минуты своей жизни на эти рожи и на эту мерзость, бывшую некогда Томом Риддлом.
