По центру, несколько позади общего построения, можно было разглядеть испанского командира в компании своих офицеров — броня доспехов переливается тяжелым блеском, трепещут на шлемах кроваво-красные плюмажи. Своего взмыленного, поводящего боками коня Томас пустил им навстречу. Завидев приближение рыцаря, все обернулись к нему.
— Я из Биргу, — с приветственным кивком сказал Томас, натягивая поводья. — От Великого магистра.
— Он еще жив? — спросил один из офицеров.
— Вполне. — Томас мельком огляделся. — А где дон Гарсия? Я бы хотел доложиться ему.
— Дон Гарсия в Сицилии, — отозвался высокий офицер с аккуратной, клинышком, бородкой. — Здесь командую я. Дон Альваро Сандре, к вашим услугам. — Он учтиво кивнул и со слегка настороженной улыбкой спросил: — Позвольте узнать, с кем имею честь?
— Сэр Томас Баррет. Я думал, что увижу дона Гарсию.
— Король приказал ему не рисковать — ни собой, ни флотом. Туркам было вполне по силам разделаться с нашим скромным числом галер. Так что дон Гарсия сразу же после нашей высадки отплыл обратно в Палермо. Н-да. — Дон Альваро даже не пытался скрыть своей удрученности. — Мне приказано снять осаду и выбить турок с острова.
— Понятно. Это все ваши силы, благородный дон?
— Все, что смогли выделить. Этим числом мне вменяется смести турецкую орду… Да-да, сэр Томас. Мой король в своем неизбывном оптимизме рассчитывает достичь наибольшего наименьшими средствами. А теперь скажите мне, как обстоят дела у ла Валетта и его сторонников?
— Мы по-прежнему удерживаем Биргу, Сенглеа и Мдину. Врагу удалось захватить Сент-Эльмо, но теперь он снова наш.
— В самом деле? — Дон Альваро посветлел лицом. — В таком случае вы, должно быть, располагаете многотысячной армией, способной укрепить мой скромный контингент. Великий магистр, вероятно, уже спешит на сближение?
— Увы и еще раз увы. Половина рыцарей у нас погибла, а среди выживших многие ранены. Осталось в общей сложности человек шестьсот, в основном ополченцы и наемники. Есть еще небольшой гарнизон в Мдине, но это так, сотни две-три. — Томас, обернувшись, указал на дальний городок, у стен которого на холме толпился небольшой отряд. — Вон он, кстати.
— А-а, — задумчиво покивал дон Альваро, разглядывая мдинский гарнизон. — Я почему-то подумал, что это дополнительный контингент противника. Получается, неприятель значительно превосходит нас числом. Я бы сказал, превосходит несопоставимо.
Томас, секунду поколебавшись, задал вопрос:
— Каковы ваши планы?
Дон Альваро указал на покатый холм, где рассредоточилась его армия.
— У нас преимущество: возвышенность. Здесь нам надлежит стоять и дожидаться подхода врага — это при обычных обстоятельствах. Но турки, мне кажется, ослаблены. За истекшие месяцы тяготы осады истощили их, как, должно быть, и вас.
— Вы прибыли со свежими силами, мессир, — нетерпеливо заметил Томас. — Атакуйте не мешкая, прямо сейчас, пока они не завершили построения.
Дон Альваро сморгнул пот, обдумывая предложение.
— Моих людей девять дней укачивало на волнах; слава Богу, хоть высадка прошла без помех. Они еще толком не оправились от морской болезни. Хотя в ваших суждениях, надо сказать, есть резон. Более удачного шанса атаковать турок может не представиться.
— Мессир, времени раздумывать попросту нет, — раздраженно вклинился Ричард. Резким взмахом он указал на далекий Сент-Эльмо. — Вы бы знали, сколько наших товарищей полегло там в напрасном ожидании обещанной подмоги. Ваше промедление оплачено нашей кровью. Но вот вы здесь, и пора вам, наконец, исполнить свой долг. Атакуйте турок и сбросьте их в море!
Глаза дона Альваро гневно сверкнули:
— Да как ты смеешь так ко мне обращаться, наглый щенок!
— Благородный дон, — вмешался Томас, — прошу вас простить моего оруженосца. Осада в самом деле выдалась крайне тяжелой, все наши силы и терпение на пределе. Но юноша прав: ударить надо именно сейчас. Ожидание на этом пекле лишь ослабит ваших людей, а потому чревато поражением. Атакуйте сейчас, пока у них еще есть силы и боевой дух.
Дон Альваро замер в угрюмом молчании, после чего кивнул.
— Что ж. Будем считать, что вы меня убедили. Мы атакуем.
От сердца отлегло; легкость разошлась по всему телу. Однако нельзя было давать этому идальго времени на раздумья: вдруг, чего доброго, передумает. Томас, пришпорив коня, проехал в интервал между отрядами копейшиков и загарцевал перед построением. Кровь играла в жгучей жажде броска на врага. Взмахом вынутого меча он привлек к себе молчаливое внимание.
— Братья мои, услышьте!
Глаза солдатам заливал едкий пот. Тем не менее они неотрывно смотрели на этого незнакомого, но, должно быть, очень важного рыцаря. Построение располагалось на склоне холма, так что Томаса отчетливо видели почти все. Он приостановился, собирая мысли в кулак, после чего заговорил:
— Я вижу, вы уже долго, много месяцев, ждали этого момента, приближали его в своих мыслях. Ведь нет среди вас такого, чья семья, родные и близкие не пострадали бы когда-нибудь от набегов корсарской челяди богопреступного Сулеймана. Эти нечестивцы убивали ваших братьев, насиловали ваших жен и сестер, угоняли в рабство отцов ваших и матерей. Многих они замучили, многим поломали судьбы. Всем вам известны имена злодеев, от одного лишь звука которых кровь стынет в жилах у мирных христиан: Барбаросса, [62]Драгут, Алуч-Али…
Гневные крики и проклятия раздались над строем при упоминании имен корсарских главарей. Томас, довольный тем, что задел нужную струну, немного помолчал и, набрав побольше воздуха (дыхание стеснял нагрудник), продолжил:
— Но двое из этих демонов уже нашли здесь свой конец, и султаново могущество пошатнулось. Вы бы видели, с какой спесью и жаждой наживы сходили на Мальту эти орды грабителей, гордо именующих себя посланниками аллаха. Их послал сюда Сулейман, думая, что легко расправится с моими братьями рыцарями и жителями этого острова. Эти исчадия думали, что мы не продержимся под их натиском и недели… А мы воюем уже четыре месяца и истребили бо́льшую часть их войска! За свою самонадеянность они жестоко поплатились. Но и мы заплатили большую цену… В ходе борьбы полегли многие из моих братьев-рыцарей, и многие из известных вам храбрецов. Среди них — доблестный сын Испании капитан Миранда.
В ответ возгласы удивления и скорби, особенно со стороны наемников, служивших под Мирандой в прежних кампаниях. Томас переждал всплеск шума, затем продолжил:
— Он умер смертью героя. Честь ему и слава. Как и полковнику Масу, который тоже погиб.
Вновь возгласы скорби и негодования.
— Что и говорить, оба они герои. — Томас мечом указал в сторону бухты. — Они сложили головы в Сент-Эльмо, защищая провал в крепостной стене. А когда погибли, то подлые османы надругались над их телами. Они их обезглавили. Меньше часа назад я видел их головы надетыми на колья и выставленными под зноем на пищу воронью!
Он гневно потряс мечом в сторону вражеского расположения. Грозно гудя голосами, христианское воинство непроизвольно тронулось вниз по склону.
— Так отомстим же за Сент-Эльмо, братья мои! — прокричал Томас. — Вот он, наш боевой клич: Помни Сент-Эльмо!
Ричард и его спутники, проехав меж рядов вперед, подхватили клич, быстро распространившийся по шеренгам. Дон Альваро торопливо отдавал приказы офицерам, пока у него еще была такая возможность. Томас, ухватив поводья, развернулся лицом к туркам.
— Время! Настал наш черед мстить!
— Не щадить врага! — неистово взывал Ричард. — Пленных не брать!
Горстка всадников шагом направила своих коней вниз по склону, навстречу врагу. А за ними, словно спаянные единой волей, с накрененными копьями и вынутыми мечами двинулись шеренги, осененные реющими на легком ветру разноцветными штандартами. Мельком оглянувшись назад, Томас увидел озадаченно застывшее лицо дона Альваро. Вот, поиграв желваками, тот выхватил меч и вместе с остальными офицерами присоединился к наступлению своего воинства.
Испанские солдаты держали четкий строй, смело двигаясь на ожидающих турок. При этом они выкрикивали боевой клич Томаса, а также имена своих небесных покровителей. Было видно, как на турецкое построение с тыла надвигается гарнизон Мдины, презрев разницу в числе. За возвышенной радостью с легким призвуком страха Томас ощущал в себе глубинное спокойствие; ощущение такое, будто этого момента он дожидался всю свою жизнь и был к нему готов. Сами собой отпали сомнения в правдивости и праведности религиозных убеждений и чувств; как-то растворились, и осталось лишь довлеющее стремление победить врага. Рядом ехал Ричард. Меч у него был пока в ножнах, а одной рукой он сейчас застегивал латный воротник, так что виднелись одни глаза, блещущие яростной решимостью. Томас снова поднял меч и призывно указал вперед.
