– А повернул он ловко! – покачала головой Берг. – Выходит, наш главный враг – смерть, и Тот, Кто смерть придумал…
– Оу! – заинтересовался Валюженич. – Я не силен в догматике, но это, кажется, намек на Мистера Творца? Не ново!
– Но ведь он говорил, что Бога-то нет, – неуверенно возразил Степа. – Не-е, пусть товарищ Троцкий разбирается! Развели тут на Тибете поповщину!
– Лейба разберется! – скривился Арцеулов. – Мой вам совет – если у вас все же хватит дурости вернуться обратно в Большевизию, забудьте о Шекар-Гомпе. Напрочь!
На «дурость» Степа обиделся, но слова недорезанного заставили задуматься. Конечно, и мысли не могло быть о том, что, он красный командир Степан Косухин, не вернется в РСФСР. Но стенка, упомянутая капитаном, вполне могла стать реальностью. Оставалось одно – сразу же, не ожидая ареста, добраться до Столицы – и в Главную Крепость, к товарищу Троцкому. А еще лучше – прямиком к Вождю. А там – будь что будет!..
Плоскогорье кончилось, оборвавшись огромной пропастью, за которой стали подниматься заснеженные громады, одна выше другой. Аэростат шел над самыми вершинами. Пару раз казалось, что высоты не хватит, и наполненный гелием баллон врежется в гору. Арцеулов, к ужасу Тэда, хотел отправить за борт всю коллекцию «артефактов», чтобы облегчить корзину, но обошлось. Аэростат пролетел в десятке метров от голой, покрытой голубоватым ровным льдом вершины, на которой одиноко торчал черный скалистый выступ. За ней была еще одна пропасть – узкая, черная – и новая гора, чуть пониже предыдущей…
Берг внимательно изучала карту, взятую у запасливого Тэда, то и дело сверяясь с компасом.
– Географа из меня не выйдет, – наконец заявила она, – но если очень приблизительно…
Она поглядела вниз, где под корзиной аэростата медленно проплывали поросшие темно-зеленым лесом склоны. Мелькнуло узкое ущелье, на дне которого угадывалась синяя неровная полоска реки.
– Должно быть, пересекли хребет Нагтибба. Мы где-то в верховьях Ганга…
– Далеко от индийской границы? – поинтересовался практичный Арцеулов.
– Если я не ошибаюсь, мы ее уже пересекли. Мы в Британской Индии, джентльмены! Поздравляю!
– Оу! – обрадовался Валюженич, разобравший знакомое слово. – Вандефул!
Степа при этом известии присвистнул – до Индии он добраться и не мечтал. В голове забродили слышанные в детстве рассказы о слонах, обезьянах и местных эксплуататорах, называемых «раджи». Но были воспоминания и поновее. Меньше чем год назад, аккурат после боев на Белой, перед ними, командирами Восточного фронта, выступал сам Лев Революции. Товарищ Троцкий сообщил, что принято решение помочь братскому индийскому народу, для чего в Туркестане создается Индийская Красная Армия. Помнится, кто-то из соседней бригады записался в эту Индийскую Красную и был направлен для переподготовки в Казань. После Белой, когда от Степиного батальона оставалась рота неполного состава, планы освобождения пролетариата Индии были восприняты без достаточного энтузиазма. Каково же было удивление представителя Сиббюро Косухина, когда на таежной заимке под Черемхово он познакомился с «Батей» – легендарным Нестором Каландаришвили, который без всяких обиняков сообщил, что именно ему, вождю партизан Восточной Сибири, поручено Реввоенсоветом возглавить поход через Гималаи. «Батя» предусмотрительно обзавелся хинди-русским словарем и держал при себе ординарца-индуса, служившего до войны официантом в Чите.
Итак, перед Степой была не просто далекая таинственная страна – перед ним лежало будущее после битвы с британским империализмом, и Косухин ощутил себя уже не беглецом, а полпредом Мировой Революции.
Мысли Арцеулова, не подозревавшего, в каких горних высях витает краснопузый, были куда более прозаичны. Он вспомнил, что документов у них не осталось, значит после посадки их, скорее всего, арестуют. Добраться же до русского консула, ежели таковой в Индии имеется, будет трудно по самой простой причине – денег ни у него, ни у остальных нет ни гроша.
Горы стали заметно ниже. Солнце засветило ярче, воздух окутался теплой голубой дымкой, между серо-коричневыми отрогами стали мелькать ярко-зеленые пятна долин.
– Летим до Дели? – Берг заглянула в карту.
– Хорошо бы… – согласился капитан. – Как бы местные власти не приняли нас за воздушных шпионов…
В дело вмешался Тэд, уловивший слово «Дели». Выяснив, в чем дело, он заявил, что документов у него хватит на всех четверых. В крайнем случае, он обратится к консулу самой великой, демократичной и золотозапасной державы мира, и гордый мистер Джон Буль вынужден будет разжать свои челюсти…
Ветер крепчал. Аэростат мчал быстро, по-прежнему на огромной высоте. Горы исчезли, внизу простирались невысокие холмы, окруженные ровными четырехугольниками полей. То и дело попадались темные пятнышки деревень. Стало заметно теплее, и осмелевший Тэд снял полушубок. Доев последнюю банку консервов, решили поспать – лететь предстояло еще долго.
…Разбудила всех Берг. В голосе девушки чувствовалась тревога – аэростат снижался, заходящее солнце ярко освещало близкую землю, темные пятнышки выросли, распадаясь на десятки маленьких точек-домиков, окруженных изумрудно-зелеными квадратами полей. Мелькали ровные стрелки дорог и темно-синие рукава оросительных каналов. Стало ясно – до Дели не добраться. Наташа предположила, что давление гелия оказалось чрезмерным, и обшивка аэростата не выдержала. Спорить не стали. Надо было думать не о причине, а о результате. А он очевиден – с каждой минутой земля была все ближе.
Вскоре аэростат уже не спускался, а падал. Ростислав, вспомнив читанного в детстве Жюля Верна, предложил облегчить корзину. За борт полетело оружие, патроны и даже полушубки. Степа схватился было за вещевой мешок, где хранились Тэдовы «артефакты», но американец, завопив, прижал мешок к груди. Однако даже после того, как из корзины были выброшены инструменты, приборы наблюдения и все прочее, положение почти не изменилось. Аэростат заколебался, но затем дрогнул и вновь пошел на снижение. Оставалось ждать неизбежного.
…Остались позади крыши небольшой деревеньки, вершины густо-зеленых деревьев, блеснула поверхность залитых водой рисовых полей, промелькнула тонкая линия канала – и тут аэростат дрогнул и, резко накренившись, рухнул вниз. Корзину ударило о землю, подбросило, впереди сверкнула ровная поверхность небольшого пруда – и через секунду аэростат с глухим вздохом мягко врезался в воду.
Беглецам повезло – они упали совсем рядом с берегом, кроме того серебристая туша баллона не накрыла корзину, грузно осев рядом. Никто даже не ушибся, лишь Валюженича вышвырнуло за борт, и он без крика погрузился в воду. Степа пришел в себя первым и с криком: «Держись, Тэд!», стал срывать с ног унты, готовясь прыгать, но из-за борта послышалось успокоительное «О'кей», и мокрый, но живой американец ухватился руками за край корзины.
Им повезло еще раз – глубина была как раз по плечи. Корзина уже наполнялась водой, и Арцеулов, вспомнив фронтовой опыт, скинул верхнюю одежду, связал ее в тюк и спокойно спустился за борт, не забыв захватить Тэдовы «артефакты». Степа и Берг последовали его примеру. В последний момент Валюженич забрался в тонущую кабину, успев забрать остаток вещей, в том числе забытые Степой унты.
Берег был низкий. Пришлось забираться выше, чтобы найти ровное место. К счастью, спирт во фляге еще оставался. Его хватило, чтобы хлебнуть по глотку и плеснуть на собранные сучья. Ранние сумерки осветил огонь костра, от мокрых вещей повалил пар, и все, одевшись, принялись закутывать клацающего зубами Валюженича в уцелевшее одеяло.
…Костер горел весело, бросая отблески на подступившие к небольшой полянке раскидистые деревья с тонкими длинными иглами. Согревшийся Тэд, похожий в одеяле на вождя краснокожих, предложил сходить на разведку, но обсудить это предложение не удалось. Послышались шаги, голоса. Свет костра упал на смуглые лица в белых тюрбанах – сквозь прибрежные заросли продирались несколько невысоких мужчин в широких светло-серых одеждах в сопровождении важного вида усача в большой чалме и зеленом френче. В руках усатого грозно поблескивала винтовка, остальные сжимали в руках длинные деревянные палки.
– Спокойно! – произнес Арцеулов, вставая. – Я поговорю…
Но его опередил Тэд. Быстро развязав свой мешок, он извлек оттуда внушительный сверток, в котором оказалась кипа бумаг, украшенных разноцветными печатями. При виде наряженного в одеяло американца усач обомлел, но Тэд поспешил представиться, продемонстрировав свой американский паспорт. За паспортом последовали иные документы, но усатый господин в чалме умоляюще поднял руки и заговорил.
Он оказался деревенским полицейским с экзотическим именем Лал Дас. Старания Валюженича пропали даром – читать он не умел, а слова «научная экспедиция» и даже священное для Тэда «акэолоджи» слыхал первый раз в жизни. Впрочем, главное Лал Дас уловил и вежливо предложил «сахибам» проследовать в деревню.
