Эля зашла к себе и вышла только через несколько минут, она заметила, что её братья смотрят в сторону от кормы вперед, лишь, когда она опорожнила ведро за борт и с громким стуком поставила его на палубу, вся команда повернулась к ней. Капитал пробормотал что-то вроде,
–Хлеб нам, дай и прости.
И перекрестился.
После чего все принялись стоя завтракать. На завтрак были орехи и сушеные фрукты, все запивалось вином, чуть разбавленным морской водой и поэтому солоноватым на вкус.
Сразу после завтрака капитан встал за рулевое весло Голете и энергичными движениями стал выравнивать судно по ветру. Как только ветер начал дуть в корму, а волны явственно давить на руль капитан скомандовал,
–Ставь!
А затем быстро,
–Тяни, тяни.
Команды капитана отличаются от общеизвестных команд капитанов более поздних времен потому, что Голете того времени не имела еще прямой мачты. Мачта того времени напоминала стрелу крана и поднималась под углом до шестидесяти градусов с помощью блоков. На краю мачты располагался косой римский парус. Поэтому команда,– «Ставь»,– означала, – поставить нижний конец в специальный упор-паз, а команда, – «Тяни»,– означала поднять мачту с закреплённым на ней парусом. Подобная конструкция могла бы показаться нам неудобной, но имела два преимущества, первое поднимался весь рангоут разом, второе мачту нельзя было сломать. Можно повредить; канаты, прус, но не мачту. В сильный ветер вернее при неожиданном, сильном порыве ветра, обыденном в Бискайском заливе, мачта выскакивала из паза, оставаясь целой и далее, не калечила ни рангоут, ни людей.
Эля чтобы не мешать команде ушла к себе, но через полуоткрытую дверь с интересом наблюдала за командой. После второго, «Тяни» мачта поднялась на тридцать градусов. Парус как-то неожиданно, три раза громко хлопнув, надулся, и что-то загудело. Голете неожиданно толкнуло поперек ветра, но капитан два раза крутанув веслом, заставил свой кораблик идти правильным курсом. Через полчаса, убедившись в силе и постоянстве ветра, он опять скомандовал,
– Тяни.
Мачта послушно поднялась еще на пятнадцать градусов, площадь паруса увеличилась, что-то опять загудело, но более весело и призывно. Эля решила посмотреть, что и вышла из своих апартаментов. Увиденное заставило её непроизвольно задержать дыхание, так же как, при прыжке с высоты. Голете, высоко поднимая нос, неудержимо неслась вперед на поднимающуюся волну. Волна, казалась, вот-вот убежит от кораблика, но тщетно. И словно в наказание за глупый побег, Голете настигая её, безжалостно разрезала носом, поднимая большие белые брызги. Эля вдруг поняла, что теперь она всегда будет стремиться; на море, что бы вновь и вновь пережить восторг погони за волнами.
Пока Эля любовалась игрой в догонялки Голете с волнами, капитан передал руль самому молодому моряку – почти мальчику, четырнадцати лет, спустился с мостика и зашел в каюту Эли, плотно прикрыв за собой дверь. Эля в недоумении смотрела на закрытую дверь, гнев от непонимания действий капитана, стал переполнять ее. Через пять минут, она решительно двинулась к каюте, сжимая в руке кинжал, что бы наказать нахала. Когда она, уже взявшись за ручку, хотела открыть дверь, молоденький матрос стоявший на руле крикнул ей,
– Брат, не беспокой капитана, он должен спать сейчас, что бы мы спали ночью.
Эля, не отпуская дверной ручки, внимательно посмотрела в его сторону силясь понять, почему капитан должен спать именно сейчас? На помощь мальчику пришел помощник капитана. Подбирая испанские слова, он сказал.
–Брат, ты не знаком с нашими правилами. Я тебе их поведаю. Главное для нас на море это ветер. Ветер наполняет паруса и ведет корабль наперекор волнам, туда, куда нам надо. Если ты поймал ветер, ты должен его не потерять. Если ты потерял ветер, то волны тебя отнесут к берегу, и ты погибнешь. Ты всегда должен не упускать ветер. Днем, когда, солнце мы знаем, куда идти вслед за ветром, что бы не потерять его. Ночью, тоже, мы не должны терять ветер. Без солнца это трудно. Из нас только капитан ночью может поймать ветер и не отпускать его. Вот почему он сейчас спит, а мы трудимся. Скоро я сменю усталого рулевого, потому, что стоять на руле тяжело, потом сменят меня, а капитан всю ночь будет на руле один. Мы все будем молиться, чтобы он не уснул от усталости.
Услышав объяснения на довольно корявом, но все-таки кастильском наречии, Эля отпустила дверную ручку и спрятала кинжал. Но до конца не доверяя словам о тяжести труда рулевого, она решила попробовать насколько это трудно управлять кораблем стоя на руле. Держась за подставленную помощником капитана руку, она подошла к рулевому и попросила дать ей весло в руки. Рулевой посмотрел на помощника капитана, ища ответ на просьбу Эли. Тот сказал.
–Дай ей весло, но смотри не отпускай сразу.
Как только рулевой убрал одну свою ладонь с весла, так Эля сражу же, схватилась за освобожденное место. Сначала она ничего не почувствовала, но по мере того как рулевой ослаблял свое давление на весло, она стала все сильнее и сильнее напрягать свою руку, а вскоре, держа уже двумя руками, она пыталась хоть как-то смирить буйное весло. Помощник капитана, видя её тщетные старания, услужливо помог ей вернуть весло в правильное положение и подхватил её, когда низкая, но подлая волна ударила не в нос, а в борт судна. Он отвел её назад к мачте, на которую она присела. Ей было стыдно, за свою несдержанность, и она, пряча глаза, сказала.
–Можно я буду молиться вместе с вами за капитана, и за вас за всех, одна.
– Мы будем только рады оказанной нам чести,– ответил в лучших традициях куртуазности морской волк.
Эля, смиренно приняв еще один удар провидения по своему самолюбию и гордыни, принялась наслаждаться наблюдением за игрой волн и света, однако ей вскоре это наскучило, но к счастью пришло время обеда. Помощник капитана пробормотал какие-то слова, по видимому молитвы и раздал каждому причитающую долю продуктов. Немного сушеных фруктов, орехов и вина. Конечно, Эля как представитель нобилитета получила свою долю на отдельной деревянной тарелке, принесенной ей молодым матросом уже сменившимся на руле. Жуя сушеный виноград, заедая его орехами вместо хлеба, она спросила у него.
– Когда будет горячее?
–О, донна горячие мы готовим, когда подходим близко к берегу и есть возможность освободить человека от несения обязанностей матроса.
– Где вы готовите?
– В каюте на носу. Там есть очаг и печь.
Действительно на носу судна в помещении, где спали все члены команды, у самого носа находился очаг, одна часть которого
