— Пекарь, милок! Настоящий пекарь!.. Только еще мучицы надо добавить!
С этими словами он поддел из мешка пригоршню муки и обсыпал ею Мирека с головы до ног. Переодетый в заскорузлое тряпье и весь в белой мучной пыли, Мирек действительно был неузнаваем. В довершение ко всему старичок достал с полки белую шапочку и нахлобучил ее Миреку на голову.
— Теперь можешь ехать, милок, куда угодно. Пойдем!
— Погодите!
Мирек взволнованно схватил старичка за узловатую руку.
— Ну что еще? — спросил тот ласково.
— Вы так много для меня сделали, а я вас совсем не знаю. Как мне отблагодарить вас?
— А зачем тебе меня благодарить, милок? Ты человек — я человек. Ты чех — я чех. Вот тебе и весь сказ… Ну пойдем. Там уж, верно, заждались тебя!
Они вышли из каморки и очутились в пекарне. Воздух здесь был раскален. В огромной печи гудело пламя. Двое полуголых потных парнишек быстро и умело плели из теста крендели и кидали их на широкие листы. Они лишь мельком взглянули на Мирека, весело засмеялись и снова занялись своим делом. Старичок погрозил им пальцем и, не останавливаясь, вывел Мирека из пекарни в прохладный сумрачный коридор. Здесь на пустых ящиках сидели двое парней в синих рабочих блузах. Они поднялись навстречу Миреку. По скованности их движений, по настороженным взглядам Мирек сразу догадался, что это не те парни, которые помогли ему убежать с площади Карла. Он недоверчиво покосился на них и остановился в нерешительности.
Тогда один из них подошел к нему вплотную и тихо сказал:
— “Ольга”!
— “Верность”! — поспешно ответил Мирек.
— Как самочувствие?
— Отлично!
— Тогда едем!..
Старичок быстро шмыгнул в пекарню и вынес оттуда корзину со свежими булочками. Парни подняли ее и помогли Миреку продеть руки в помочи. Корзина плотно легла Миреку на спину.
— Не тяжело тебе, милок?
— Нет, что вы! Совсем не тяжело!..
— Ну тогда топай! Ни пуха тебе, ни пера! — сказал старичок и тотчас же скрылся в пекарне.
Парень, назвавший пароль, обратился к Миреку:
— На велосипеде ездить умеешь?
— Да, умею.
— Вот и хорошо. Поедешь за мной на расстоянии двадцати—тридцати шагов. А где светлее, и того дальше. Смотри в оба. Куда сверну я, туда сворачивай и ты. За тобой в некотором отдалении поедет вот этот товарищ. Если сзади появится опасность, он свистнет тебе. Если впереди будет что-нибудь неблагополучно, я мигну тебе фонариком. В обоих случаях сворачивай, не раздумывая, в первый попавшийся переулок и пробирайся самостоятельно к Староместской площади. Там, у памятника Гусу, тебя ждут. Скажешь пароль и получишь дальнейшие указания. Ясно?
— Ясно, — кивнул Мирек.
В конце коридора стояли три велосипеда. Ребята взяли их и по одному вывели на улицу. В лицо Миреку снова пахнуло морозным воздухом…
Первый парень огляделся по сторонам и, махнув Миреку рукой, покатил вниз по переулку. Мирек с корзиной на спине перекинул ногу через седло велосипеда, оттолкнулся, несколько секунд неуверенно балансировал передним колесом, потом выровнял его, налег на педали и поехал за маячившим впереди вожаком. Третий парень немного подождал и тронулся вслед за ними.
Переулок спал глубоким сном. Морозная январская ночь медленно плыла над темным городом, добродушно мигая далекими блестками холодных звезд…
22
Гестаповская машина бешено мчалась по набережной. Сидевший рядом с шофером майор Кребс угрюмо молчал. Сзади втихомолку ликовал барон фон Вильден.
Ему очень хотелось выразить свои восторги вслух, но он понимал, что прежние приятельские отношения с Кребсом кончились. Раньше барон не стеснялся с этим выскочкой-гестаповцем из бывших мясников. Он даже позволял себе иногда третировать его. Но теперь все это надо забыть. Майор превратился для него в сурового начальника, которого нужно уважать и всячески ублажать. Черт с ним! Уважать так уважать!.. Он, барон, знает все слабости этого мрачного гестаповца и наверняка сумеет угодить ему.
Впереди из переулка выехал на набережную велосипедист. Машина промчалась мимо него и тут же едва не налетела на другого велосипедиста, который вынырнул из того же переулка. Шофер увидел перед собой совершенно белое лицо и наполненные ужасом глаза. Рванув машину в сторону, он до предела нажал на педаль тормоза. Раздался противный скрежет. Машина проползла юзом по обледеневшей мостовой и остановилась в трех шагах от незадачливого велосипедиста. Тот, стараясь избежать столкновения, тоже в последнюю секунду круто свернул к тротуару и упал. Из корзины за его спиной на мостовую посыпались румяные, свежие булочки.
Кребс только скрипнул зубами от злости и повернул к барону свое каменное лицо. Фон Вильден не ждал приказаний. Он рывком раскрыл дверцу и выскочил из машины.
— Проклятый ротозей!
Он подбежал к парнишке, который неуклюже поднимался, потирая ушибленное колено, и схватил его за шиворот.
— Идиот! Как ездишь?! Вот тебе… вот… учись смотреть на дорогу!
Барон отвесил юному пекарю несколько пощечин и, оттолкнув от себя, вернулся в машину.
— Развозчик булок, герр майор! — доложил он Кребсу. — Должно быть, уснул на своем велосипеде…
— Вижу, что развозчик, — ответил майор и кивнул шоферу: — Вперед, Ганс!
Машина с ревом промчалась мимо пекаря, давя колесами рассыпанные булочки.
А бедный пекарь еще минут пять собирал свою пострадавшую кладь обратно в корзину. Сзади и спереди, затаившись в отдаленных подъездах, за ним с тревогой наблюдали двое других велосипедистов. Собрав булки, пекарь осмотрел свою хрупкую машину, неуклюже взгромоздился на нее и поехал своей дорогой…
Когда машина гестапо выехала на площадь Карла и остановилась неподалеку от ларька с колбасками, Кребс неожиданно повернулся к фон Вильдену:
— Интересно, куда ехал этот развозчик? Магазины ведь еще закрыты…
— Должно быть, в больницу, герр майор! — немедленно ответил барон.
— Разве что в больницу… А все-таки… — Не договорив, Кребс молча задвигал челюстями. Затем коротко приказал: — Разыщите, обер-лейтенант, агента Бошека и доставьте его сюда!
— Слушаюсь, герр майор!
Барон покинул машину и побежал в парк. Через полчаса он вернулся в сопровождении грязного взлохмаченного “бродяги”. Майор опустил в дверце стекло и мрачно уставился в распухшее, окровавленное лицо оборванца. Тот вытянулся в струнку.
— Вы агент Бошек?
— Так точно, господин начальник! — прохрипел “бродяга” на ломаном немецком языке и еще сильнее выпятил грудь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
