Заметив рядом с раненым противником его нож, видимо он его выронил, когда Юра его сбросил с себя. Гаврилов оттолкнул его подальше и встал. Враг остался лежать, даже не предпринимая попыток подняться.
— Ты кто? — В два приёма спросил Витальевич, пытаясь одновременно восстановить дыхание.
— Гришка я. Из стрельцов, что ты злыдень на убой держишь. — Тихо, с бульканьем проговорил поверженный мужчина.
— Понимаю. Ты, ненавидишь меня. Но какого ляха ты пытался меня убить?
— Ты кума моего, Василя, за слова правдивые, на моих глазах расстрелял. — Даже в темноте, без помощи симбионта было видно, с какой ненавистью смотрят глаза умирающего.
— Эх ты Григорий… горе ты луковое. — Грустно произнёс Юрий. — Как жаль…
— Что жаль? … — Бывший стрелец закашлялся, а когда успокоился, стал тихо читать молитву.
— Жаль, что ты был дураком и помираешь им. Ты подумай, дурья башка, что для вас лучше, сгинуть с семьями в московском приказе. Или в лучшем случае с вырванными ноздрями, пойти в сибирскую ссылку. Пугая своим видом всякого встречного. Или помереть достойно в бою — как и положено воину.
Григорий не отвечал, хотя было видно, что он ещё жив. Юрий стянул с себя камуфляжную куртку и, держа её навису, прикрыл голову стрельца от дождя.
— Ты не переживай Гриша. Семью я твою не трону. И в обиду никому её не дам…
Юрий ещё чего-то говорил, в большей степени для себя: а когда стрелец испустил дух, накрыл своей же курткой его голову и, немного пошатываясь от навалившейся усталости, пошёл в дежурку — распорядиться, чтобы позаботились о теле. Адреналин, столь необходимый в схватке за жизнь: в кровь больше не выбрасывался, и Юра начал чувствовать, как саднят порезы на руках. Эта боль быстро усиливалась — умножаемая «бонусом наказания» — придуманным инопланетными яйцеголовыми, для контроля своих трансгенов.
Глава 19
Как только зима полноценно вступила в свои права: укрыв землю своим белоснежным одеянием. Которое из-за протоптанных людьми тропинок и укатанных санями дорог, вскоре стало напоминать лоскутное одеяло. В Берберовку прискакал посыльный и, явившись прямо на штурмовую полосу, вручил лично в руки Гаврилову: опечатанный сургучом свиток. После чего, застыл в ожидании ответа. Это был царский белокурый, молодой гвардеец из Семёновского полка с сильно обветренным лицом — поэтому: памятуя, что Ромодановский (правда, немного позднее) часто посылал за очередными жертвами посыльных; а не выезжал на место — расследуя очередное дело. Юрий подспудно переживал — уж, не за оставшимися ли стрельцами прислали. Поэтому, пересилив желание отвернуться на время прочтения послания: Юрий неторопливо вскрыл свиток, также не спеша приступил к его чтению и вскоре с облегчением вздохнул. Это был всего лишь приказ о выдвижении к Пскову и занятии его полком: позиции возле Чудского озера. В усиление, Юрию придавался какой-то полк иноземного строя, драгунский полк и Псковские стрельцы (с которыми ему надлежало встретиться в условленной точке сбора). Уже намного позднее, Витальевич узнает, что этот приказ увидел свет, благодаря сведениям собранным псковскими купцами и поддьячными приказной палаты. Так, ему вскоре расскажут, как в разрядный стол (военный) обратился гостевой купец Поганкин и поделился своим наблюдением, что Шведы копят на своей стороне немалое войско. Вскоре в посольском столе, с небольшим временным промежутком, явились два британских купца: имеющих множество товара — хранящегося в гостевом доме. И сами — по секрету, предупредили толмачей о замеченных ими приготовлениях шведов. Заодно, поведав о том, что меж собой, шведские военные часто говорят о скором нападении на Псков и далее на Москву. Также, в разговорах других иноземных купцов, местные толмачи подметят: мол, слишком часто проскакивает у них мнение, что самое выгодное сейчас это вести в Ингрию фураж — который там скупают быстро и по хорошей цене. Но всё это, Гаврилову станет известно немного позднее. А сейчас: Юрий, ознакомившись с документом, посмотрел на стоявшего перед ним служивого. Того несмотря на усилия сдержаться, била мелкая дрожь возникшая по причине явного переохлаждения.
— Сергий! — Позвал Юрий егеря, находившегося к нему ближе всех. — Бегом в расположение и объявить полку сбор по тревоге. А этого молодца, передать на попечение нашим инвалидам. Пусть его напоят сбитнем, пропарят в баньке и накормят хорошенько. Когда он отдохнёт и придёт в себя, но не ранее, пускай снарядят в обратную дорогу.
И обращаясь к гвардейцу, собиравшемуся что-то возразить ему в ответ — продолжил:
— Ты братец, не возражай мне. Мы с тобой оба — слуги государевы и кому как не нам друг о друге заботиться…
Уже около недели Юрий с егерями находился на марше. Основные силы двигались медленнее и шли под командованием подполковника Йикуно. А спецы — летели как на пожар, часто пугая встречных путников. Особенно нагонял страха головной дозор — заставляя всех в подряд, уступать дорогу, прижимая телеги к обочине — невзирая на чины. Гаврилов понимал, что по идее, он должен идти во главе своего полка: но, самая большая ответственность лежала на егерях. Они должны были первыми обнаружить противника и войти с ним в соприкосновение. И от того насколько это удачно произойдёт — во многом зависит дальнейшее развитие компании. Поэтому он и скакал с ними — желая «держать руку на пульсе».
А насчёт полка, он сильно не беспокоился. Михаил Иванович должен был справиться — так как, по всему пути следования, были заранее приготовлены магазины со всем необходимым. Да и интендантскую службу он не зря гонял: выслушивая частые ворчания капитана Емельянова о том, что Юрий зря мучает его орлов. Мол у него и без того всё работает как Ростовские часы: дай бог каждому иметь в своём подразделении такой порядок. Хотя, как часто показывает жизнь, всего заранее не предусмотришь…
Остаток пути до Пскова проходил по реке Великой. Днём собирались миновать сам город крепость и его белокаменные стены — величественно стоящие на высоком правом берегу и впадающею в него Пскову. Благодаря ей крепость клином смотрела на север, Правда ещё на подходе к городу, за малым не вступили в бой с ополченцами — пронявшими дозор егерей за шведских лазутчиков. Слава богу, всё обошлось без жертв: если не считать несколько синяков, ушибов и вывернутых суставов рук; коими наградили Юрины бойцы особо ретивых защитников. Но и пару своих бойцов пришлось оставлять в городе — дожидаться подхода основных сил. Это постарался местный кузнец Сергей Кузнецов — этот богатырь: пока его скрутили, умудрился поломать одному спецу правую руку, а другому рёбра (хорошо, что не шеи). Вот он, когда всё прояснилось и приютил покалеченных им воинов, после того как им была оказана необходимая помощь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
