Да, звери тоже могут кэшировать пассатижи. Если этот инструмент полжизни лежит у хомяка в клетке, он их в своем мозжечке закэширует. А для верности еще и пометит в реале. Но объемы внутренней реальности несравнимые. По объемам кэша реальности мы превосходим зверей примерно так же, как звери превосходят дождевых червей. У червей ведь тоже есть нервная система, где тоже что-то кэшируется или хотя бы хранятся какие-то минимальные куки.
Но вернемся к человеку. Вовсю кэшируя Вселенную в настоящем, прошлом и будущем, человек неизбежно кэширует и самого себя. То есть у него есть очень четкое представление о том, кто он, как выглядит и где располагается в данный момент. Где читает сейчас этот текст. Где и каким был десять лет назад. И в самых общих чертах — где и кем будет через десять лет. С вариантами.
И все бы ничего, но в этой всеобъемлющей копии Вселенной, которую каждый из нас носит в своей черепушке, есть моменты, которые совершенно не поддаются осмыслению: где мы были до рождения и особенно где будем после смерти вместе со своими вселенными, которые пока живут в нашей черепушке.
И вот тут человечество столкнулось с неразрешимым парадоксом. Потому что нас на Земле шесть миллиардов, и должно быть безразлично, когда кто-то родился, а кто-то помер. И отдельному человеку это действительно безразлично, пока дело не касается его самого. Потому что в отдельном человеке, как в червяке и хомяке, крепко сидит инстинкт самосохранения. И для этого инстинкта категорически не приемлем вариант гибели, поскольку смерть постоянно воспроизводится в той самой будущей Вселенной, которую мы храним в черепушке. Потому что фактически мы храним в голове и собственную могилку в будущем, зачастую прекрасно представляя, где она будет располагаться и как выглядеть.
Что же делать человеку? Вариантов много. Например, преодолевать инстинкт самосохранения, как это делают герои и камикадзе. Либо искать возможности для продления жизни. Либо попытаться исказить внутреннюю картину мира таким образом, чтобы там, в своем воображаемом будущем, нашлось хоть какое-нибудь место взамен небытия. По сути, этот прогиб внутренней картины мира называется религией.
Ни в коей мере не задевая чувства верующих людей, мы все-таки отметим, что основной вопрос, который берется решать любая религия — это именно перспектива жизни после смерти. Перевоплощение, загробное царство, жизнь вечная, душа бессмертная, рай, ад, колесо Сансары — любая конфессия обещает что-то после смерти. Вопрос посмертного существования может оказаться ключевым, и такая религия будет вести речь исключительно о спасении, объясняя, кто и на каких условиях получит прекрасную вечную жизнь, а кому в этом будет отказано. Вопрос посмертного существования может и не быть центральным, но в любом случае ответ на него каждая вера даст, и ответ этот будет утвердительным.
Если религия ничего не обещает после смерти, это уже не религия, а книжка по диете и кодексу чести, и такие верования не выживают, ибо оказываются неконкурентоспособными в тысячелетней битве мировых конфессий за каждый новый человеческий мозг. При этом не следует недооценивать блага и достоинства любой религии, каждая из которых по большому счету учит человечество правильно питаться, вести приличный образ жизни, существовать в обществе себе подобных, творить добро и совершенствоваться духовно. Но надо смотреть правде в глаза: все эти духовные ценности не стоили бы в глазах человечества ломаного гроша, если бы любая из религий не обещала заманчивого продолжения жизни всем, кто принял правила игры, и наказания всем, кто не принял. Ведь то, что делает религию религией, это вовсе не Бог (которого нет, скажем, в буддизме), а именно обещание жизни после смерти. Только на этой доктрине строится любая вера. И наоборот: как только где-то у кого-то появляется обещание жизни после смерти, подобное учение немедленно вырастает в религию.
Поэтому почти 22 % опрошенных ответили, что душа человека бессмертна и после смерти тела встретится с Богом. Справедливости ради отметим: у нас нет никаких доказательств, что эти люди ошибаются — точно так же, как нет доказательств и у них. Ведь загробный рай — это не Турция, куда можно слетать на десять дней и вернуться со свежими впечатлениями, сувенирами и фотками. Но сам взгляд на мир, где действуют предопределения, неведомые и магические законы, не доступные простым смертным, тоже имеет полное право на существование. Это — фэнтези. По определению.
Оставшиеся 36 % возлагают надежды на прогресс, который в будущем победит смерть и старение. Это твердая научная фантастика. Как видим, она в полтора раза популярнее, чем фэнтези. Научная фантастика — жанр самый молодой, но перспективный. Еще несколько веков назад никакой веры в прогресс не было и не могло быть: жизнь катилась медленно и циклично, как времена года; внуки жили точно так же, как и деды. Никому не приходило в голову, что когда-нибудь в мире что-то изменится, потому что сама природа, глубоко цикличная по своей сути, не давала повода так думать. Сегодня же прогресс идет так стремительно, что внук, обучающий деда набирать SMS на мобильнике и читать новости в интернете, скорее, норма, а дед, обучающий внука своему ремеслу, скорее, редкость. Иными словами, сама идея ждать от будущего каких-то решительных событий и благ — мысль сравнительно новая и перспективная. Вот и 36 % респондентов ждут от прогресса решительных новостей в вопросах цикла жизни и смерти.
Что же это за новости, которых мы ждем от прогресса?
Большинство верящих в прогресс участников опроса — 22 %, связывают бессмертие с успехами медицины в области победы над старением. Идея жить вечно (или очень-очень долго) не противоречит природе белковых организмов. А медицина развивается очень быстрыми темпами — чуть медленней, чем электроника и информатика, но все же… Логичнее назвать это научной фантастикой ближнего прицела, потому что тут действительно вопрос времени, как и в любой области развивающихся технологий. Развивается технология — будет результат. Если у нас совершенствуются ракеты для полетов в космос — рано или поздно мы освоим другие планеты. Если медицина развивается по всем фронтам — рано или поздно она что-нибудь придумает и в области старения. И тем, кто знаком с биологией, уже сегодня в общих чертах понятно, что для этого следует делать с клетками, шлаками, хромосомами и прочим телесным багажом, от которого зависит существование разума. Неясно еще, как это сделать (может, нанотехнологии помогут?), но уже вполне понятно, что требуется: вовремя и качественно обновлять выходящую из строя биологическую ткань.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
