В. Г. Подарский (Н. С. Русанов), представитель позднего народничества, был солидарен с Михайловским, упрекая Чехова в равнодушии и «художественном безразличии» (В. Г. Подарский. Наша текущая жизнь. — «Русское богатство», 1902, № 1, стр. 155). Ему возражал В. Мирский (Е. А. Соловьев): «Все „хмурые“ люди Чехова в сущности только уставшие люди», «целая галерея людей, уставших кто плотью, кто духом и безнадежно влачащих бремя жизни» (В. Мирский. Наша литература (О некоторых мнениях г. Подарского об А. П. Чехове). — «Журнал для всех», 1902, № 3, стр. 360). У Чехова, по мнению критика, действительно нет «бодрой веры в идеал», но пессимизм Чехова плодотворен, он «связан с жаждой простора, с тоской по человеку, которому отведено только три аршина земли, с жалостью к этому усталому, измученному собрату» (там же).
П. Краснов, характеризуя рассказы сборника «Хмурые люди», отметил, что Чехов «посвятил свой талант изображению общественного настроения своего времени», отличительными чертами которого являются «нервное беспокойство» и «болезненная вялость» (П. Краснов. Осенние беллетристы. — «Труд», 1895, № 1, стр. 205—206).
Ведущий представитель психологической школы в русской критике Д. Н. Овсянико-Куликовский отнес Чехова к тем писателям, которых, с его точки зрения, характеризует односторонний подбор черт в изображении героев. Так, говоря о сборнике «Хмурые люди», Овсянико-Куликовский полагал, что «в нем Чехов изучает не типы, например, ученого („Скучная история“) или почтальона („Почта“) и т. д., а тот душевный уклад, или тот род самочувствия, который можно назвать „хмуростью“ и который в душе ученого проявляется известным образом, почтальона — другим. Чехов исследует психологию этой „хмурости“ в различной душевной „среде“, — он изучает в этих очерках не людей, а „хмурость“ в людях» (Д. Н. Овсянико-Куликовский. Вопросы психологии творчества. СПб., 1902, стр. 214).
Чехов внимательно читал печатные отзывы на свои рассказы. Недоброжелательство и предвзятость многих из них, а также разноголосица мнений вызывали разочарование писателя в журнальной и газетной критике и побуждали его еще больше ценить мнение людей, которые, с его точки зрения, стояли вне узости отдельных группировок — Григоровича, Плещеева, Короленко и Суворина, которого Чехов долгое время отделял от «Нового времени».
«Не стану объяснять Вам, уважаемый Дмитрий Васильевич, как дорого и какое значение имеет для меня Ваше последнее великолепное письмо. Каюсь, я не выдержал впечатления и копию с письма послал Короленко…», — писал Чехов Григоровичу 12 января 1888 г.
В ответ на посвящение ему Я. П. Полонским своего стихотворения «У двери», Чехов писал 18 января 1888 г.: «Ваша ласка меня тронула, и я никогда не забуду ее. Помимо ее теплоты и той внутренней прелести, какую носит в себе авторское посвящение, Ваше „У двери“ имеет для меня еще особую цену: оно стоит целой хвалебной критической статьи авторитетного человека, потому что благодаря ему я в глазах публики и товарищей вырасту на целую сажень».
Л. Н. Толстой с большим вниманием следил за развитием таланта Чехова и, в отличие от многих критиков, высоко ценил чеховский юмор, восхищался мастерством писателя, считал первоклассными многие его рассказы, в том числе рассказы «Дома», «Драма», «Беглец», «Мальчики», входящие в настоящий том.
По воспоминаниям С. И. Мицкевича, деятеля революционного движения в России, Горький в начале 90-х годов высказывал резкое несогласие с мнением Н. К. Михайловского о Чехове. В присутствии Мицкевича он говорил, что высоко ценит Чехова «как тонкого и глубокого знатока психологии „маленьких людей“» и ссылался при этом на рассказ «Поцелуй» (С. И. Мицкевич. На грани двух эпох. М., Соцэкгиз, 1937, стр. 61).
А. И. Куприн в рецензии на первый том собрания сочинений Чехова в издании А. Ф. Маркса писал, что во многих рассказах Антоши Чехонте видны «будущий громадный талант автора, его тонкая наблюдательность, своеобразность языка, уменье схватить в двух словах почти неуловимые настроения. И во всех этих ранних произведениях из-под живого, беспечного, молодого юмора то и дело слышатся те же нотки серой будничной жизни, мучительного сознания в своей жизненной непригодности, мелочного разочарования в жизни, которым проникнута психология героев последних произведений г. Чехова» («Жизнь и искусство», Киев, 1900, № 23, 23 января; А. И. Куприн. О литературе. Минск, 1969, стр. 155).
Тексты подготовили и примечания составили: А. С. Мелкова (январь — март 1887 г.), В. М. Родионова (апрель 1887 г.), Е. М. Сахарова (май — декабрь 1887 г.), М. А. Соколова (рассказ «Без заглавия»).
Вступительную статью к примечаниям написала Е. М. Сахарова.
В редактировании тома принимал участие А. Л. Гришунин.
Новогодняя пытка
Впервые — «Будильник», 1887, № 1, 4 января (ценз. разр. 2 января); стр. 3—5. Подпись: А. Чехонте.
Сохранилась рукописная копия с авторской пометой: «NB. В полное собрание не войдет. А. Чехов» (ЦГАЛИ).
Печатается по журнальному тексту.
Появление рассказа в «Будильнике» вызвало недовольство Н. А. Лейкина. На письмо Чехова от 12 января 1887 г. Лейкин отвечал 14 января: «Вы пишете, что Вам не писалось на праздниках. Но ведь писалось же Вам на тех же праздниках для „Будильника“ ‹…›. Ведь читатель — он не дурак, он понимает, что ему недодают того, что прежде давали. Я получил даже 3—4 письма с вопросами: отчего Чехонте не пишет?» (ГБЛ).
В «Новогодней пытке» Чехов использовал мотив спектакля «Далила» (драма О. Фелье, русский перевод кн. Н. Долгорукова и Н. Худекова), премьера которого состоялась в московском театре Корша 3 декабря 1886 г., в бенефис И. П. Киселевского (см.: «Русский курьер», 1886, № 333, 3 декабря). В драме Фелье властная красавица Элеонора губит талант поэта и композитора Андреа Росвейна, сводит в могилу его самого и его невесту. Мужское безволие служит в пьесе причиной многих трагикомических ситуаций.
Шампанское
Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 4, 5 января, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.
Перепечатано в книге: «Стоглав». Иллюстрированный календарь на 1890 г. СПб., 1889 (ценз. разр. 6 июля), стр. 52—54. Подпись: Ан. Чехов.
Включено в сборник «Хмурые люди». СПб., 1890; перепечатывалось в последующих изданиях сборника.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов, т. V, стр. 204—211.
В 1888 г., когда готовился сборник памяти В. М. Гаршина «Красный цветок», И. Л. Леонтьев (Щеглов) в письмах от 30 сентября и 4 ноября (ГБЛ) советовал Чехову дать в него «превосходный рассказец» «Шампанское». 7 ноября Чехов отвечал: «„Шампанское“ я утерял».
6 февраля 1889 г. он послал рассказ сыну А. С. Суворина, Алексею Алексеевичу, издававшему календарь «Стоглав», о чем в тот же день писал Суворину. Для «Стоглава» Чехов несколько сократил рассказ и снял упоминания о жестокости героя, его мрачности, горячности.
Готовя рассказ для сборника «Хмурые люди», Чехов сделал некоторые стилистические поправки. Незначительные изменения были внесены в 7-е издание (1897).
При подготовке рассказа для собрания сочинений были сняты фразы, заключавшие резкое выражение чувств героя.
В печатных отзывах высоко оценивалась художественная сторона рассказа. В анонимной рецензии журнала «Книжный вестник» (1890, № 4, стлб. 139—160) говорилось, что в рассказах сборника «Хмурые люди», в том числе и в «Шампанском», «автор в сжатой, эскизной форме обрисовывает немногими штрихами различные душевные движения и характеры своих героев».
Н. К. Михайловский отметил поэтичность стиля молодого новеллиста: «В рассказе „Шампанское“ я остановился на следующих хорошеньких строчках: „Два облачка уже отошли от луны и стояли поодаль с таким видом, как будто шептались об чем-то таком, чего не должна знать луна. Легкий ветерок пробежал по степи, неся глухой шум ушедшего поезда“. ‹…› Как это в самом деле мило, и таких милых штришков много разбросано в книжке, как, впрочем, и всегда в рассказах г. Чехова. Всё у него живет: облака тайком от луны шепчутся, колокольчики плачут, бубенчики смеются, тень вместе с человеком из вагона выходит. Эта своего рода, пожалуй, пантеистическая черта очень способствует красоте рассказа и свидетельствует о поэтическом настроении автора» («Русский ведомости», 1890, № 104, 18 апреля). Однако Михайловский критиковал Чехова за отсутствие у него в этом рассказе политической тенденции и случайность изображения. С ним соглашался П. Перцов в статье «Изъяны творчества».
Ф. Е. Пактовский характеризовал сборник «Хмурые люди» как серьезный по выполнению и по теме и отметил его лейтмотив: «Сила современных отрицательных явлений жизни ‹…› лишь в бессилии современного человека…» Ярче всего, по его мнению, это сказалось в «Шампанском». Начальник полустанка не может уйти от своей судьбы, потому что вступает в борьбу «без нужных сил, без принципа и идеи» (Ф. Е. Пактовский. Современное общество в произведениях А. П. Чехова. Казань, 1901, стр. 8, 11).
