– Так это правда, что мы пленники? – в отчаянии прошептала Анжела.
– Безусловно, – спокойно кивнул Ленуар. – Возможно, сударыня, было бы правильнее, если бы я все-таки попытался выбраться отсюда, но кто знает, что может случиться в мое отсутствие?..
– Так вы слышали! – простонала Анжела. – Мне это не приснилось?
– Да, я все слышал, и все это – страшная реальность. Ваши враги жестоки и способны на все! – проговорил доктор.
– Что же делать? Господи! Что же делать? – заломила руки герцогиня. – Маргарита вот-вот вернется. Сколько времени я была без сознания? – спросила она.
– Пять минут, – ответил доктор.
Анжела воскликнула, стискивая побелевшие пальцы.
– Она дала мне всего четверть часа! Что же делать? Что делать?
– Что бы ни произошло, – властно произнес Ленуар, – необходимо, чтобы сын вашего мужа был спасен, сударыня!
Это был приказ, но в голосе доктора слышалась дрожь.
– Вы хотите, чтобы ваш сын, ваш собственный сын погиб! – вскричала герцогиня.
Доктор поднялся.
Лицо его исказилось от отчаяния, и было видно, какая мука терзает его сердце.
– Сударыня, – повторил Ленуар, и голос его больше не дрожал, – такова моя воля. Что бы ни случилось, я прошу вас, а если нужно – и требую: сын вашего мужа должен быть спасен. Это ваш долг.
Анжела поймала руку Абеля и поцеловала ее.
– Если бы вы приказали мне когда-то… – прорыдала она. – Но я послушаюсь вас. Вы – мой господин, и я люблю вас! Клянусь, что сын герцога де Клара будет жить!
Абель поднял ее и прижал к груди, но тут же выпустил из объятий и вышел.
Анжела выскочила следом. Коридор был пуст. Женщина бросилась к лестнице, задыхаясь и что-то бормоча на бегу.
На площадке герцогиня остановилась и прислушалась.
Доктор, возможно, сумел выскользнуть из дома: внизу, в прихожей не слышалось ни малейшего шума.
Зато в коридоре, в который выходила дверь спальни Анжелы и по которому герцогиня промчалась, вылетев из будуара, раздались легкие шаги; во всяком случае, Анжеле показалось, что по коридору шла женщина. Герцогиня стала вглядываться в темноту, но так ничего и не увидела.
Тогда Анжела толкнула дверь и вошла к своему обожаемому сыну.
Альберт спал и видел сны. Имя Клотильды слетело с его губ.
Рыдание вырвалось из груди Анжелы.
– Мой мальчик думает не обо мне, и я умру ради его брата! – прошептала герцогиня.
Она отошла от любимого сына, повторяя про себя:
– Только бы не разбудить его, иначе все пропало. Он не позволит…
Она опять прислушалась: ей чудились все те же легкие шаги.
До прихода убийц оставались считанные минуты. Анжела взяла с прикроватного столика ночник и пересекла всю комнату, направляясь к тяжелым занавесям.
За ними была гардеробная Альберта.
Анжела проскользнула за драпировку, поставила ночник и принялась вынимать из шкафов все, что необходимо для полного мужского костюма; она спешила, как могла, но руки ее предательски дрожали и плохо повиновались ей.
В ту минуту, когда Анжела начала расстегивать свое платье, преследовавший ее шум шагов стал чуть громче; теперь они раздавались уже в комнате Альберта.
В следующий миг занавеска отодвинулась, и на пороге гардеробной появилась женщина, вернее, необыкновенно красивая девушка; она была смертельно бледна, почти так же, как бывал бледен Альберт, и в глазах ее светилось такое же безумие.
Одной рукой девушка приподнимала пышные пряди своих волос, другой кромсала их ножницами; шелковистые локоны устилали пол, словно волнистое золотое руно.
Госпожа герцогиня никогда не встречалась с Клотильдой, но с первого взгляда поняла, кто стоит перед ней. Как бы ни была потрясена Анжела, губы ее прошептали:
– Клотильда…
XXVIII
ПРАВО НА СМЕРТЬ
Юная красавица шагнула к госпоже де Клар. Последняя прядь волос упала на пол, ножницы были отброшены в сторону, и девушка сказала: – Да, меня называли Клотильдой. Я люблю одного из ваших сыновей, а второй ваш сын боготворит меня. Вас я ненавижу.
– Тише, ради Бога, тише! Вы разбудите его! – прошептала Анжела.
Клотильда подошла еще ближе. Ножки ее ступали почти бесшумно, но в походке, во всех движениях девушки было какое-то трагическое величие, которое мы замечаем порой в поведении безумцев.
Она положила руки Анжеле на плечи, и ту охватил невольный страх, а Клотильда долго и внимательно вглядывалась герцогине в лицо.
Хрустальный ночничок, стоявший на полу, освещал их снизу, как озаряют огни рампы актеров на сцене.
Обе женщины были красивы, но каждая – по-своему, и роднила их только печать обреченности, лежавшая на прелестных лицах.
Коротко остриженные волосы Клотильды крутыми | завитками падали на высокий лоб, придавая девушке сходство с дерзким подростком. Невинная веселость юности уже не смягчала горделивого совершенства ее правильных, будто изваянных из мрамора черт. Но на этом классическом лице горели совершенно безумные глаза.
Красота Анжелы, женственная и мягкая, взывала к состраданию. Страх и отчаяние, владевшие госпожой де Клар, делали ее внешность еще более трогательной.
Но удивительное очарование нежной герцогини, которое пробудило бы, наверное, смелость и отвагу в сердце мужчины, сейчас пропадало втуне.
На женщин такие вещи не действуют, и в непримиримом взгляде восемнадцатилетней девушки не было ни капли жалости.
– Если я услышала ваш разговор с графиней, то не по своей вине, – сказала Клотильда. – Я случайно попала в вашу спальню, которая находится в другом конце коридора. Многого я не могу вспомнить, и у меня болит голова, когда я пытаюсь сосредоточиться, но кое-что я вижу необыкновенно ясно…
– Почему вы ненавидите меня, бедное мое дитя? – ласково осведомилась Анжела.
– Я не желаю, чтобы мне задавали вопросы, – жестко ответила Клотильда, – я буду говорить сама. Я страшно устала, дорога была очень длинной… И до чего же тоскливым оказался этот путь! Потом я позволила себе ненадолго забыться… Но разве это был сон? Нет, все во мне умерло. А вы были в соседней комнате вместе с графиней Маргаритой де Клар, я знаю ее очень хорошо, она такая же злая и дурная женщина, как вы. Я тоже, наверное, стала жестокой, потому что радовалась, слыша ваши рьщания. Маргарита мучила вас, и я сочла, что вы это заслужили…
– Но что я вам сделала? – шепотом спросила Анжела, и в этом шепоте слышалось ее отчаяние.
Взгляд Клотильды прожигал ее насквозь.
– Трижды, – произнесла девушка, – трижды вы, его мать, которую он так любит, посылали его на верную смерть. Вот что вы мне сделали!
Госпожа герцогиня де Клар опустила голову.
