- Рина, давно я уже так не смеялся! Если б ты видела себя со стороны, когда рассказывала о гоблинах...
Обидеться, что ли? Ну не видела я этих гоблинов никогда, даже в книгах описания этой расы весьма противоречивы, я изложила только две версии, а могла бы еще продолжить. Пока вполне получается ссылаться на мой глухой медвежий угол где-то не севере, но до бесконечности это не может продолжаться...Карта, мне позарез нужна карта королевства! Тут поржали над моим представлением о гоблинах, посмеются у костра вечером и ладно, но я так могу еще с кем-нибудь влипнуть. Памятуя "Правдивейшую историю Тигории", так гоблины там были названы достаточно малочисленной народностью, так что нечего ржать до слез! Ну не ходили мои соотечественники в Тигорию в гости ни к кому, откуда же нам знать гоблинов в фас и профиль? Это все я выдала, почесываясь то ли от соломы, то ли от заживающей на боку кожи, безуспешно пытаясь изогнуться и посмотреть, что там делается.
- Не крутись, раз чешется - значит заживает. Трава-то себя оправдывает, горячка может пойти не обязательно от глубокой раны, а вот от таких небольших царапин. Грязь в них попадет - и можно человека потерять, а трава эта все очищает. - Торкеш задрал край рубашки и прижал мне больную руку. - Сейчас можешь повернуться, я плечо держу. Ну, насмотрелась?
Бок выглядел не так хорошо, как хотелось бы, но и не так плохо, как я думала. Как-то, будучи на Черном море, мы купались с Андреем в небольшое волнение. Было жалко сидеть на берегу, когда моря и солнца отпущено только тринадцать дней, плюнув на предупреждение, мы как одержимые ныряли в воду. Вот тогда, не рассчитав волну, я подгребла к берегу и приложилась спиной о камень, весь усыпанный маленькими мидиями. Сперва оно было ничего...а потом на берегу, когда рядом завизжала какая-то идиотка, и обнаружились многочисленные порезы. Зажили они быстро, на следующий день я уже не обращала на них никакого внимания, но вид был непрятненький...Тут же я имела стертую кожу размером с мою подошву и уже зеленеющий синяк вокруг. Короста чесалась, но это можно было и потерпеть, чудо-трава сделала свое дело.
- Ничего, жить можно. Спасибо, что не дал помереть.
- Я подумаю, чем ты можешь отблагодарить меня, - мурлыкнул он. - Желательно, чтобы у меня появилось желание еще раз спасать тебе жизнь.
- Уж лучше я постараюсь не попадать в такие ситуации. Иначе моя жизнь станет слишком мелкой разменной монетой в оплате.
- А ты знаешь, я не против! Даже наоборот...
От разговора, начинавшего приобретать непонятное направление, нас отвлек шум снаружи. Пока я, кряхтя, переворачивалась и пыталась сесть, Торкеш уже выпрыгнул через задний борт и исчез. Повозка остановилась, отовсюду полетела пыль, слышались голоса и рев животных. Март пихнул спящих охранников, те пулей выскочили следом за Торкешем, на ходу вытаскивая мечи из ножен, сам же возница уже тянул из-под скамейки толстую дубинку. Если это нападение, то фигово...но вроде не было слышно лязга железа и криков, надеюсь, что все-таки идут мирные переговоры. Пыль поуселась, я осторожно подсела к Марту.
- Ты не знаешь, что там случилось? На нас напали?
- Не похоже, встретились с кем-то, - возница поглаживал свою дубинку, явно готовый в любой момент воспользоваться ею. - Но всякое может быть, лучше быть начеку. Ты сиди, не бегай туда, вот разберутся, что к чему, расскажут.
- Скажи, а вообще нападают на обозы на этой дороге?
- Всякое бывает, но у нас хорошая охрана, просто так не сунутся. У тебя нож есть? Нет? Эх, без ножа нельзя...
Когда туча пыли успокоилась, впереди раздались крики и наш обоз опять тронулся в путь. Слева от дороги в холмы уходила широкая луговина, между холмов вилась дорога и на ней стоял небольшой обоз. Сейчас к нему, поднимая тучу пыли, скакали верховые, еще трое мужчин в седлах стояли у края дороги, рассматривая наш караван. Сзади в повозку запрыгнули охранники.
- Ну, ребята, что там? Кто-то еще в Харлах идет? - Март уже убрал дубинку и повернулся, намотав вожжи на край скамейки.
- Ну да, - пробасил один мужик, - к нам присоединятся. У них всего три повозки, и охраны пять конных. С нами сподручней идти...
- Ага, - вмешался второй охранник, - как надо на торжище ехать, так сразу все больные и носа не высунут из своей деревни, верховыми могли бы и побольше народу посадить. Рина, там воды попить не осталось?
- Осталось, я два кувшина набрала. А откуда они?
- Эти-то? - охранник поставил кувшин между ногами и перевел дух. - Да там за холмами долина есть, один переход до нее, в ней три деревни большие стоят. Мед оттуда везут хороший, лен прядут, вон, бычков тащат, овец. На, убери воду - к вечеру реки не будет, только завтра ночевать на озере будем. Эх, разбудили, какой сон видел...
- И что ж тебе снилось, небось бабы одни! - Март тоже решил отвлечься от созерцания лошадиных спин.
- А если и бабы, то что? Мало ли что во сне привидится, за то не бьют! А моя жинка с понятием, никогда не орет зазря, как твоя! Той только волю дай, так она кого хошь перегрызет...
- Ай, ну ее, - отмахнулся Март. - Как молодая была, так увивалась вокруг, а потом на пару со своей мамашей всю кровь готова выпить, если не по-ихнему делать. Я уж лучше в обозе похожу, а они пусть друг с дружкой лаются без меня. Седьмицу в Харлахе постоим, отдохну от них обеих...
- Во, Рина, видела - все сперва хорошо было, а теперь он от жинки отдыхает, когда в обоз уходит! Учись, как себя вести нельзя с мужиком, а то от тебя твой муженек будет так же бегать. Меня Хролом кличут, кстати...Вот моя Дарка, как мы в храм сходили, так сразу своей мамаше и сказала, чтоб та в наши дела ни сувалась. Уж как та не верещала, как только меня не поносила, да Дарку свою - та не сдалась. Мамаша ее стерва еще та, сестру Даркину против меня настроила, такая же змеючка стала, как и родительница. И язык без костей, что только не молола, аж бабы ее стыдить стали, а ей все побоку. Ну, тогда мы с Даркой и ушли своим домом жить, пусть бедно, да спокойно. Это сейчас у нас уже трое детишек, два парня взрослых - помощники во всем, а поначалу трудно было, мамаша нам даже приданого Даркиного не отдала из злости. Жена плакала, ходила втихую к мамаше, а та уперлась - или, мол, вы по моей указке жить будете, или знать вас не хочу! Я ради Дарки уже и согласился было, да уперлась она, видать, мамашу свою хорошо знала. Тогда и сказала, что любит она меня и не хочет, чтобы теща меня согнула, как отца, вечными попреками да тычками, потому и согласная жить со мной, как есть, если я согласен на то, что она без приданого осталась. А обидно было, дом-то богатый, младшая, змеючка, ничего сама не делала, все служанки бегали, сама только языком молола. Дарка тихая такая, терпеливая, все готова была сестрице отдать, лишь бы та радовалась да улыбалась. Как посмотрит на меня, так и сердце заходится, жалко мне ее становилось, как она все сама по дому делает, да с детьми управляется. И вот ради нее пошел и в стражу, и в охрану, а она все ждала меня да не попрекала никогда ничем. Это сейчас у нас и дом хороший, и дети справные, а сестрица Даркина хоть и сходила в храм с тем, кого мамаша нашла, да нет счастья у ней, ругаются постоянно. А ты говоришь, бабы снятся! Мне вот рядом с Даркой спокойно всегда, оттого и стараюсь домой вернуться побыстрее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
