Ее наслаждения намного лучше любого любовника.
Она достала чемодан, который взяла на автобусной станции, и принялась проверять содержимое, просматривая одну вещь за другой. Черный смокинг, пальто со специально вшитым внутренним карманом для небольшого легкого оружия, седой мужской парик, зубные протезы, театральный грим, пластический каучук, чтобы изменить лицо. И само оружие — полуавтоматическое бельгийского производства. Чудо совершенства!
Ее руки ласкали прекрасное шелковистое дуло, гладили его, как если бы это был фаллос.
Планы на завтра были предельно просты. Она придет на премьеру, одетая как неопределенного вида пожилой мужчина, постоянный посетитель театра, сядет в следующем за сенатором ряду и дождется перерыва, когда люди станут подниматься с сидений. В неразберихе она сможет застрелить Уиллингема и ближайших к нему охранников. Благодаря глушителю, выстрелы прозвучат не громче, чем щелчки пальцев.
Пройдет несколько секунд, прежде чем кто-нибудь прореагирует. К этому времени она уже будет в проходе. Бросит на пол пластмассового паука — небольшая визитная карточка ее удовлетворенного тщеславия. Затем смешается с взволнованными зрителями, столпившимися у боковых выходов, и выскользнет на улицу. Позже в какой-нибудь закусочной вернет себе женское обличье — это займет всего несколько секунд. Она уже заказала на следующий день билет до Майами на американский рейс, затем — до Рио на Пан Ам и домой.
Джина в комнате отеля, держась за край стола, словно за перекладину, повторяла упражнения и одновременно говорила по телефону с Чарли.
Сенатор Уиллингем только что сообщил ей, что ему, видимо, придется возглавить чрезвычайное заседание Подкомиссии Национального комитета безопасности.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Чарли, — взмолилась она. — Неужели ты позволишь заседанию комиссии помешать тебе приехать в Бостон? Ты мне так нужен здесь. Беттина ненавидит меня, ищет любой предлог, чтобы снова уволить. Думаю, если ты будешь здесь, она не посмеет.
— Я постараюсь. Наша национальная безопасность, кажется, полетела к черту, но я буду работать целый день, чтобы потушить пожар, — пообещал сенатор.
— А потом приходи на наш вечер в «Лок-Обер». О Чарли! Я так нервничаю. Я хочу, чтобы ты был здесь. — Затем жалобно добавила: — К тому же я без тебя не сплю.
— Завтра ночью, обещаю, я буду держать тебя в объятиях всю ночь напролет.
Джина хихикнула.
— И мы совсем не будем спать?
— Нет, если только ты не захочешь. Детка, жаль, что я не могу обнять тебя прямо сейчас и сказать, как я люблю тебя. Мне здорово повезло, что ты у меня есть.
На следующий день Михаил вылетел ночным рейсом в Вашингтон. В последние десять дней он, как челнок, сновал между Бостоном, Нью-Йорком и Вашингтоном.
Он заказал номер в гостинице «Фитцжеральд», лег в постель и тотчас же уснул. Ему приснился снежный обвал. Укутанный в черный мех, Петров поднял его из снега и понес на руках. Но когда Михаил всмотрелся в лицо отца, то увидел отвратительные черты высохшего трупа.
— Я хочу сына, хочу сына, — шептали мертвые губы. Михаил в ужасе проснулся и резко сел. Он так вспотел, что даже простыни намокли.
— Ублюдок, — пробормотал Михаил по-русски и включил лампу на тумбочке. Встал, подошел к окну и отдернул занавески. Глядя на ночной Капитолий, Михаил задумался о двух главных женщинах в его жизни. Орхидея и Валентина. Женщины, которым принадлежала вся его любовь.
Он должен сделать это ради них.
Охранник, дежуривший на первом этаже здания Сената, без вопросов принял удостоверение лоббиста Национальной стрелковой ассоциации, которое протянул ему Михаил. Он достал его через Бориса. У него сохранилась еще возможность пользоваться всеми службами КГБ в посольстве.
Он поднялся на лифте до третьего этажа, вышел и остановился в коридоре поблизости от конференц-зала, где должно было состояться заседание Подкомиссии, в котором участвовал Уиллингем.
Ему пришлось подождать всего минут двадцать, прежде чем он увидел сенатора, идущего по коридору в сопровождении молодого мускулистого охранника.
— Сенатор Уиллингем, — Михаил быстро подошел к нему и представился.
Телохранитель сенатора засунул руку под пиджак, поближе к кобуре. Уиллингем резко остановился.
— Сандовский, опять ты? — проворчал сенатор, сдерживая охранника. — В чем дело, парень, ты что, выжил из ума? Раз сто звонил моим сотрудникам. Я усвоил твое предупреждение и принял соответствующие меры. Неужели теперь нельзя оставить меня в покое? У меня есть другие важные дела.
— Сенатор, уделите мне, пожалуйста, пару минут. Мне поручено Советским посольством проинформировать вас о сложившейся ситуации.
Михаил достал свои подлинные документы с официальными печатями и протянул их сенатору. Уиллингем, прищурившись, рассматривал их. Наконец кивнул.
— Хорошо. Но поскорее. Заседание не может начаться без меня.
— Сенатор, — сказал охранник.
— Все в порядке, Томми Ли. Не больше двух минут, — заявил сенатор Михаилу. — Вы пьете кофе?
— Выпью.
Обшитая панелями комната отдыха была обставлена как мужской клуб — заполнена кожаными диванами и мягкими креслами.
— Сенатор, — сказал Михаил, — я пришел сюда, чтобы объяснить вам размеры той опасности, которой вы подвергаетесь. Нет сомнения, что произойдет попытка покушения в течение нескольких ближайших дней.
— Нескольких ближайших дней? Не кажется ли вам, что вы чуть-чуть драматизируете события?
Но Михаил видел, что сенатор слегка побледнел.
— Сенатор! Это терроризм. Международный терроризм!
— Чертов охранник следует за мной повсюду, кроме постели с любимой женщиной, но, боюсь, что и туда доберется, — с горечью бросил Уиллингем. — Думаю, я все предусмотрел.
— Сенатор Уиллингем, вы публично объявили, что собираетесь посетить бродвейскую премьеру с Джиной Джоунз. Это будет прекрасная возможность для…
— Если они хотят подстрелить меня, то прекрасно могут это сделать прямо здесь! Прямо сейчас!
Михаил с недоверием посмотрел на сенатора, и Уиллингем добавил:
— Я не выношу, когда меня запугивают. Возвращайся в свое посольство и скажи, что сделал все, что мог. Это я дурак, а не ты, но я оставлю все, как есть.
Уиллингем развернулся на каблуках и направился к конференц-залу.
Международные убийцы? Черт! С какой стати эти проклятые колумбийцы решили, что он какая-то мягкотелая южная красотка? Они забыли, что он был летчиком-асом при Понь-янге и обеспечивал воздушный коридор над Центральной Кореей. Разумеется, он был тогда намного моложе и стройнее. Выполнил более шестидесяти пяти заданий, его дважды сбивали. Это не превратило его в ниндзя, но он перенес уже одну попытку убийства и надеялся пережить и вторую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
