— Святозар, — озабоченно прервал его речь Дубыня. — Так, что насчет еды.
— Уж я и не знаю, Дубыня, что насчет еды, — все тем же восторженным голосом ответствовал наследник. — Это теперь твоя беда и беда моего отца, чем меня накормить и чего я буду, есть… Потому, как после Пекла, я, о мясе и слышать не могу… да и видеть мне его тоже не очень… не очень хочется…
— Охо. хо… — обеспокоенно простонал Дубыня, и, уставившись на правителя, кивнул ему. — Слыхал, то моя и твоя беда, так чё делать будем?
— Как, что…, — тотчас откликнулся Стоян. — Сейчас возьму Молчуна и Часлава и поедим в деревню ближайшую. Она в часе езды отсюда не более. Да купим, али попросим ему еды. Святозар ты чего хочешь есть, скажи… Святозар воззрился на взволнованного Стояна, перевел взгляд на наставников, которые не скрывая того расстроено оглядывали его… Он приподнялся на руке и зыркнул прямо в дорогое и близкое лицо отца, да ощутив внутри себя такую радость, такое счастье, что если бы были у него силы он бы громко… громко закричал, и так громко, чтобы услышал его крик сам ДажьБог, там высоко в небесной Сварге.
Прерывчато задышав от волнения, наследник, опустившись на плащ, сызнова прилег, правитель, узрев ту тревогу, торопливо протянув руку, ощупал холодный лоб сына, и ответил сам за него:
— Да, что ж Стоян, привези ему пирогов, расстегаев, да побольше, уж он от них не откажется никогда. Верно сынок?
— Верно, отец, — тихим, счастливым голосом отозвался наследник. — От хлеба нашего я никогда не откажусь, и наверно никогда его не наемся. Наследник лежал и смотрел, как Стоян поспешно ушел от их костра к соседнему… Видел, как погодя он, Молчун, Часлав и Горазд сели на лошадей и ускакали по дороге в направлении города Колядец… Видел, как за соседним костром расположился Дубыня и принялся, судя по запаху, варить для него сбитень, как ушел Храбр и откуда— то издалека послышался его дорогой, ворчливый голос… И опять наследнику вспомнилась Любава и его дети Горислав и Дарена.
Правитель тихо сидел возле изголовья Святозара, иногда он протягивал руку и гладил волосы сына, а после брал в руки, наваленные недалече, принесенные дружинниками ветви, ломал их и подкидывал в огонь.
— Отец, — вздохнув, начал, тяжелый разговор для себя и для отца, Святозар. — Ты не спрашиваешь меня о матери.
— Что ж, сынок, — немного помолчав, да взяв в руки длинную толстую палку, и перевернув ею внутри костра ветви, ответил правитель. — После того, как ты нырнул в Восточное море и вернулись мои и твои други, а от тебя сынок так долго не было вестей… я много раз… много раз пожалел, что отпустил тебя.
— Да, отец, — улыбаясь, заметил наследник, и, повернувшись на спину, посмотрел на небо, по которому ноне летели рваные, огромные серые тучи. — Она тоже удивлялась, что ты меня отпустил. Но теперь, когда я освободил ее душу, и она ушла в Явь… я спокоен.
— В Явь…, — взволнованно переспросил правитель, и, наклонившись над сыном, заглянул в его глаза.
— В Явь, отец, в Явь… ДажьБог сказал, — пояснил Святозар. — Она должна заслужить Ирий-сад, и поэтому Боги послали ей возрождение.
— И кем она родилась? — почти прошептал правитель и его зеленые глаза блеснули радостью и светом.
— Я не знаю, отец, кем она родилась, — порывисто выдохнув, добавил наследник. — Но важно другое… Там, отец, в том кошмаре, в который ни моя, ни твоя душа никогда не попадут, ее не будет. Это, отец, главное… — Наследник на миг замер и даже закрыл глаза, а когда правитель сел ровно и принялся подкладывать ветви в костер, спросил, — отец, а откуда ты узнал, что я нахожусь в Неллии? Правитель довольно хмыкнул, и, покачав головой, молвил:
— Ко мне приходил ДажьБог.
— ДажьБог… к тебе? — удивленно переспросил наследник и от неожиданной новости, отворил очи.
— Да, он пришел ко мне, — незамедлительно молвил правитель. — Знаешь я сидел в светлой комнате, это было четырнадцатого вересеня. Открыл Вед и просматривал ее и вдруг на меня упал сверху золотистый луч, и я услышал, тихую, нежную мелодию, а затем и слова песни: «И вот грядет с силами многими ДажьБог на помощь людям своим. И не имеем мы страха поскольку издревле, как и сейчас, Он печется о тех, о ком заботился, когда хотел того.»[8] Музыка смолкла, смолкли слова песни, и я услышал очень тихий, родной голос: «Ярил, торопись! Он там в Неллии, ему нужна твоя помощь! Иди не задерживайся!» Луч тут же пропал, а я сидел какое-то время и тяжело дышал, словно не мог понять смысл этих слов… Но засим я вскочил на ноги, и побежал из светлой комнаты. Я вызвал Тура, Храбра, Дубыню и Стояна и все им рассказал, про песню, голос и слова. И мы решили идти в Неллию к тебе на выручку, потому как предположили, что ты там находишься в плену. Я оставил старшим в городе Тура, и шестнадцатого вересеня, мы уже вышли в поход, а после в Кулебяках мы встретились с гонцом от воеводы Миронега, который привез весть, что тебя держат в плену артарские жрецы.
— Эту песнь, я слышал в Пекле… мне пела ее Буря, — чуть слышно проронил, словно самому себе Святозар. — Я не был в плену, — чуть громче добавил он для отца.
— Не был? — удивленно переспросил правитель.
— Нет, не был, но я расскажу тебе все немного позже, когда приедет Стоян, — устало произнес Святозар. — Объясню и расскажу все тебе, наставникам и Стояну… Потому что за это время столько случилось, и тебе надо обо всем этом ведать … Но знаешь отец, я догадываюсь, — и наследник широко улыбнулся. — Зачем ДажьБог тебя послал ко мне навстречу… Это не затем, чтобы ты меня спас, потому как, я теперь обладаю такой силой, что мне не нужна помощь… Он послал тебя, чтобы ты, отец, снял с меня шрамы, и чтобы моя Любава не видела, этого уродства… Уж хватит ей на это смотреть…
— Снял шрамы, — удивленно повторил правитель и перестал шебуршить палкой в костре. — Как же я это смогу сделать, ведь ты ведун, и не смог их себе снять, а наверно не раз пытался.
— И даже не пытался, отец, — все также мягко улыбаясь, протянул Святозар, и поглядел на огромное серое облако, плывущее по небосводу над ним, и похожее на птицу. — Потому как ДажьБог сказал мне, кто их уберет, кто снимет с моего тела шрамы Пекла, и я даже не стал пробовать их убрать…. Потому как только ты мой земной отец, своей силой чувств сотворивший мою кровь, только ты обладающий магическими способностями и сможешь их снять.
— А, заговор? — вопросил правитель, и наследник услышал, как трепетно дрогнул его голос.
— Заговор мне подарил ДажьБог, — дополнил свою речь Святозар и с нежностью припомнил лицо Бога. — Он отец, меня так любит, наш ДажьБог. Ведь он нарочно послал тебя в путь, чтобы мы встретились заранее далеко от Славграда. Чтобы ты успел снять эти шрамы, потому, что их надо заговаривать каждый день в течение пятнадцати дней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
