Потеряв след Вали, Фейлег просто двинулся по дороге, вроде бы ведущей к морю. Сколько дней он шел за князем? Дважды он видел полную луну, а теперь она превратилась в серебристый серп на ночном небосклоне. Только сегодня ночью ее вообще не будет. Погода все портилась, а поблизости не было видно ни одного укрытия. За два месяца силы вернулись к Фейлегу, и он шагал бодро. Вскоре он заметил вдалеке островок. Скала в море походила на вытянутую плоскую лепешку, на отражение облака в воде, на светлую полосу в темном полотнище моря.
У Фейлега не было теплой одежды, только волчья шкура, драные штаны, которые ему дали из жалости даны Хемминга, рубаха и плащ, прихваченный на корабле. У него имелось и кое-что еще, способное согревать, однако он опасался использовать эти предметы. Они висели у него на шее с того дня, как он снял их с мертвого тела на датском корабле, но пока еще не набрался храбрости, чтобы натянуть на себя. Ему казалось, что он предает Квельда Ульфа лишь тем, что носит при себе эти вещи. Но сейчас в них был смысл. Почти всю свою жизнь, когда становилось холодно, Фейлег просто обматывал ноги кусками оленьей шкуры. Но сейчас он натянул пару сапог. Они оказались немного велики, но в целом ощущения были отличные. Он подумал, что надо набить в сапоги траву, чтобы они лучше сидели на ноге. Фейлег знал, что так делают крестьяне.
Мысленно он услышал голос Браги: «А ты не разбаловался тут со мной, сынок?» Фейлег улыбнулся сам себе — воспоминание согревало лучше любой одежды.
В порыве ветра он уловил какой-то запах — олени. Он остановился и прислушался. Услышал топот их копыт, этот особенный топот, который они умудряются издавать даже на мягкой траве, и понял, что олени стоят на месте. Вперед, вперед по побелевшей равнине, бегом, чтобы не замерзнуть совсем, может быть, повезет убить оленя и забраться в тушу, чтобы пережить ночь в тепле. В угасающем свете Фейлег заметил какое-то движение и понял, что олени не одни. Рядом с ними суетились люди, а сами животные были запряжены в небольшие деревянные сани.
Фейлег перешел на шаг. За полосой воды, на острове он только что увидел, как много людей поднимается к самой высокой точке плоской скалы. Там явно происходит что-то важное. Он поднялся на небольшой утес над скованным льдом берегом. Море внизу выглядело неприветливо. Над водой с острова неслись рокот бубнов и завывания. Фейлега охватило какое-то странное чувство, как будто конечности вдруг перестали слушаться его приказов. Он подошел к тому месту, где стояли олени, и увидел человека, похожего на него словно отражение. Человек, стоявший рядом с санями, носил волчью шкуру, почти такую же, как у Фейлега, только белую. На его товарище был плащ из черных перьев, а волосы на голове он выстриг особенным образом: они торчали гребнем, чтобы придать человеку сходство с птицей. Люди не обратили на Фейлега никакого внимания, они стреножили своих оленей и двинулись вниз по склону к морю. Фейлег пошел за ними, а они, оказавшись на берегу, принялись спускать на вздымающиеся волны маленькую лодку.
Фейлег действовал теперь импульсивно, разум заполнили грохот бубнов и пение. Ему необходимо укрыться где-то от непогоды. Эти люди помогут ему найти укрытие. Отбросив в сторону лук и стрелы, он подбежал к ним, помог столкнуть лодку на воду и запрыгнул в нее вместе с этими двумя. Они не сказали ни слова, лишь помогли ему сесть на время короткого, но жуткого путешествия на остров.
Лодка причалила на узкую полоску суши под нависающей скалой; спутники Фейлега тоже вынули бубны и, поднимаясь на скалу, присоединились к остальным шаманам. Поднявшись, Фейлег понял, что стоит на вершине плато. На него смотрели пятьдесят человек в звериных масках, все они били в бубны, завывали, ревели и лаяли. От этого зрелища он окаменел.
Затем, словно по команде, все разом замолкли. Люди расступились, и вперед вышел невысокий человек в волчьей маске. С виду он был хрупкий и явно нездоровый. Он подошел к Фейлегу, взглянул ему в лицо, развернулся к своим собратьям и проговорил что-то на странном языке.
Бубны загудели с новой силой, множество рук схватили Фейлега. Ему в лицо совали обереги и амулеты, плескали на него водой, а потом потащили куда-то вглубь острова. Он отбивался, вырывался, сбивал людей на землю, однако их было слишком много, его толкали, тащили на руках, пинали, били палками. Откуда-то взялись веревки, их набросили на Фейлега, а когда он стряхнул их с себя, набросили новые. Грохот бубнов как будто высасывал из него силы, и наконец, что было неизбежно, его связали. Но к этому времени в веревках уже не было нужды. Гул бубнов заполнил сознание Фейлега, лишив способности двигаться.
Его затащили в пещеру, зияющий разлом в камнях, из-за которого ближайшие холмы напоминали челюсти какого-то уродливого чудовища. Фейлега всем миром втолкнули в эту каменную пасть, и в мерцающем свете множества фонарей длинные тени потянулись к нему, словно паучьи лапы, желающие ощупать, пока он спускался по наклонному каменному коридору в темноту. Шаманы остановились в том месте, где в каменном полу коридора зиял провал. Вперед вышел человек в волчьей маске, в одной руке он держал факел, а в другой — ярко сверкающий нож.
— Господин, — произнес он по-норвежски.
Он поклонился и развернул Фейлега лицом к яме. Одним взмахом он разрезал на нем веревки и сильно толкнул в спину.
Фейлег хотел повернуться и ударить шамана, но никак не мог заставить тело подчиняться приказам. Он полетел в темноту. Фейлег сильно ударился и сначала даже не мог дышать. Немного придя в себя, он услышал чье-то тяжелое дыхание — человек явно старался сохранять спокойствие, но от смертельного страха хватал воздух ртом.
— Кто ты?
— Госпожа? — удивился Фейлег.
Послышался плач. Фейлег был уверен, что это Адисла. Даже сквозь рыдания он узнал ее голос.
— Это ты? Я поклялся тебя защищать, помнишь? Адисла, это ты?
— Я, — отозвался голос из темноты.
— Госпожа, — повторил он, и она вышла к нему, обняла и назвала по имени.
Грохот бубнов над головой затих.
Лиейболммаи развернулся к своим собратьям. Его голос был слаб, но полон решимости.
— Мы уже развязали его, и теперь дух его найдет. Оттуда выйдет голодный волк и сделает то, что необходимо сделать, чтобы приветствовать бога.
Снова зазвучали завывания и животные крики, только теперь они стали еще пронзительнее.
Адисла прижалась к Фейлегу в темноте.
— Ты хочешь убить меня?
— Я готов умереть за тебя, — ответил Фейлег, снимая веревки с лодыжек, Лиейболммаи наверху уселся и отложил в сторону свой бубен. Прошло два месяца, и вот он допел свою песнь, призывающую волка, и теперь обливался потом. Его магия становилась все сильнее и сильнее с того дня, когда он схватился с Ябмеаккой, богиней подземного мира, но до сих пор ноаиди все равно не был уверен, что волк явится. Ушли долгие годы на то, чтобы направить магический обряд в верное русло и позвать волка, долгие годы тяжкого труда. А потом шаман отнял кое-что у богини, яркую переливающуюся руну, которая как будто норовила ему услужить и росла, словно дерево. Лиейболммаи постоянно думал о руне, исполняя свои песнопения, и чувствовал, как волк приближается к нему. А затем, две недели назад, что-то изменилось, и он потерял волка, во всяком случае, так ему показалось. И вот теперь волк пришел, и он точно такой, каким видел его шаман в тот первый раз в трясине. Его лицо в точности такое, как и в его видении. Теперь шаман может приступить к превращению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
