Выскочившие из кладовки боевики немного опешили, не увидев сквозь поднявшуюся пыль «газели» – взрыв аккуратно уронил ее вместе с куском пола в подземное помещение. Подгоняемые Резваном, они быстро спускались в провал: сначала на крышу автомашины, затем на пандус туннеля, которым вел с Лубянки. Последними спрыгнули Алехин и Опер. «Бубала» собрался вслед за ними, чтобы открывать или взрывать возможные преграды на пути грузовика к Кремлю. Именно там предстояло подорвать СВУ весом в две тонны. Но остановился: численность отряда маловата. Боковым зрением заметил удаляющихся Славку и Женьку и задержался, сделав шаг в их сторону, потом махнул рукой – поздно, не догнать.
Из провала зазвучали выстрелы, потом стихли. Украинец перегнулся и осторожно глянул вниз: боевики лежали мертвые, сверху Алехин, даже в полутьме выделявшийся седыми до белизны волосами. Осмотром трупов занимались фигуры в черных матовых комбинезонах. «Тоннельщики», – ужаснулся экс-легионер. Один из «черных» приставил пистолет к груди Алехина и нажал на спуск. Исхудавшее тело бывшего чекиста содрогнулось. Картинка отразилась в пустом Зазеркалье распахнутых глаз «ментяры», сломанной куклой валявшегося рядом.
Очереди раздались и сзади, Славка и Женька пытались прорваться через выезд. Западенец раз, второй, третий нажал на пульт линии радиоподрыва СВУ – ничего. Плюнул от злости и поспешил к лестнице в торговый зал. Дежурная на проходной, увидев пропуск, нажала кнопку открывания турникета.
– Что там за грохот?
– Ящики упали, – экс-легионер и поспешил слиться с посетителями универмага, сорвав с себя халат «штукатурщика».
– «Бубала» вышел, – ему вслед пробормотала в скрытый микрофон сотрудница ФСО, – на третью линию. Встречайте.
– Давайте, я помогу, – уже на улице украинец любезно предложил молодой женщине, подхватывая ее тяжелые сумки.
Покупательница благодарно кивнула.
– До метро проводить? – оседлал удачу «Бубала».
– Спасибо, вы столь любезны, – растерянно согласилась та.
Через сутки «украинский беженец» пешком перешел КПП на границе Брянской и Сумской областей. Через полдня докладывал куратору из Службы безопасности Украины о героической гибели штурмового отряда. По электронным каналам его доклад слушали и в особой группе УПРО. Чуть позже «Бубала», вновь став Богданом Наливайченко, фигурировал в полицейской сводке: «Жертва ограбления обнаружена с колото-резанной раной, не совместимой с жизнью». Киевские пригороды небезопасны даже для экс-легионера, особенно, для вернувшегося из ГУМа без покупки.
Опер заботливо поднял Алехина, принялся стряхивать пыль.
– Вы не ушиблись?
– Выведи наверх. Немедленно.
– Там могут стрелять, идет ликвидация наземной группы боевиков.
– Если остальные ребята хотя бы вполовину так хороши, как ты, то волноваться нечего. Семерых уложил. Небось, одной обоймы хватило?
– Да, но я уже перезарядился, – Опер любовно потрогал еще горячий пистолет. – «Гюрза» – вещь!
Наверху разведчик ринулся в кабинет Мироновича.
– Что случилось? – встревожено встретил тот.
– В подвале обвалился здоровенный пласт штукатурки с потолка – давно пора было отремонтировать. Все скряжничаешь, Эрнест, – из последних сил отшутился Матвей. – Такова официальная версия.
– Нет, серьезно?
– Плохие люди хотели испортить праздник на площади, а заодно твой «киоск» снести. Их больше нет. Там небольшая дырка образовалась, ее починят за счет ФСБ и силами Спецстроя, – Матвей закончил мольбой. – Миша, вывези меня отсюда, я устал, машины нет.
– А твои коллеги?
– От них и устал, домой хочу.
– Понял, сделаю, – заверил владелец ГУМа, с тихим ужасом наблюдая, как разведчик ножом для вскрытия писем выковыривает из предплечья стеклянную ампулу и выбрасывает в пепельницу. – Это что?
– Оперок зайдет, отдашь.
Когда удлиненный лимузин Мироновича медленно вползал в узкий выезд из подвала, через стекло, чуть тронутое пылью от взрыва, Алехин увидел фэсэошников, колдовавших вокруг двух трупов. «Нух и Иса», – успел отфиксировать прежде, чем упадок сил сначала уронил голову, затем расслабил тело. Дорогу за город Матвей проспал.
Стрелять удумал единственный из трех боевиков, занявших позицию вблизи Красной площади. Он и еще двое прикрывали смертницу с шахидским поясом. Ее задача: создать панику, подорвавшись на пункте пропуска желающих посмотреть концерт. Она жала и жала гашетку, не ведая, что мимо нее уже прошел сотрудник с генератором СВЧ, а его товарищ по службе стоял неподалеку с чемоданчиком системы радиоподавления. Сопровождающий, который привез «черную вдову» в центр города, попытался воспользоваться телефонным вариантом подрыва и достал мобильник, также уже спекшийся. В этот момент их и схватили. Дежуривший у спуска в ГУМ в ожидании взрыва в подвале и давший сигнал к действию своим людям, главарь тихо пошел прочь от Кремля, но тут его жестко приняли одетые в гражданское оперативники. Только самый младший – «крутой» паренек из горного села – сумел выхватить ствол и сделать два неприцельных выстрела по набегавшим фэсэошникам. Подсечка сзади от симпатичной женщины стала для него неожиданностью перед встречей с асфальтом.
Красько выглядел патриотично – в цветах триколора. Белая рубашка, синий костюм и красное лицо. Авария баржи перечеркнула надежды вернуть доброе отношение Президента и его окружения. Чтобы там не бухтел Алехин, а без внушительного корабля с горой удобрений выглядела «Росселитра» жидко – стенд с образцами продукции, тоненькие буклеты и вывеска терялись в выставке на просторе Васильевского спуска. «Гребаный пиар-отдел! Уволю к такой-то матери дармоедов!» Тут внимание привлек человек, не спеша двигавшийся между рядами. Ходить и даже вставать настоятельно не рекомендовалось, а этот, чем-то знакомый, шел к вип-зоне. Охрана Лидера даже не попыталась его остановить. Вот он склонился к Главному уху страны и сказал несколько слов. № 1 благосклонно кивнул. Человек продолжил путь, кого-то ища глазами. «Ба! Чудов! А говорили, что его грохнули», – оживленно зашептались сидевшие рядом крупные предприниматели. Игорь увидел Красько и поманил пальцем. Миниолигарх, как ожидающий порки, но надеющийся на снисхождение щенок шел к строгому хозяину его жизни, не замечая, что наступает на ноги недовольным зрителям.
– Михаил Соломонович, – Чудов негромко и отчетливо, словно в кабинете, выговаривал слова, заставляя слушателя тянуться к себе и ловить их, – проблема решена, можете дешево выкупить долю вашего несговорчивого акционера.
– А Магомедов согласится?
– Такого бизнесмена больше нет. Человек еще существует и даже на свободе, но это временно. И не забудьте, какую поддержку вам оказало государство в трудную минуту. Мы надеемся, – Игорь мимолетно повернул голову в сторону хозяина Кремля, – что и государство может впредь рассчитывать на вашу лояльность. Полную!
– Не сомневайтесь! Огромное спасибо вам и Алехину.
– К сожалению, Матвей Александрович погиб при исполнении служебных обязанностей.
– Горе-то какое! Как же так!
– И еще: он рассказывал, что ваша супруга создает фонд помощи детям с онкологическим заболеваниями. Надо полагать, «Росселитра» будет регулярно вносить вклад, соответствующий размерам холдинга.
– Само собой, Элен давно мечтает о благотворительности, – заверил Красько, настолько ошеломленный благоприятным исходом схватки с Магой и смертью Алехина, что не удержался и добавил, – сколько ж можно на подиумах тухасом вертеть.
И на миг отвлекся, поскольку артисты, столпившись на сцене, грянули: «Широка страна моя родная…». Когда обернулся, Чудова рядом не было.
Горничная встретила у входа в дом, заплаканная.
– Что? – упавший голос Матвея соответствовал его ожиданиям.
– Анна Николаевна который день не может до вас дозвониться, набрала меня… Ксении сделали срочное кесарево сечение, младенец скончался при рождении.
В ту секунду рухнул его мир, в котором только-только вновь появилось место для надежд. Зря казалось, что удалось нащупать брешь в стене боли и отчаянья. Стена вновь окружила, непреодолимая. Вмиг умерла вера в себя и в справедливость на свете. Как тогда сказал падре: «Жизнь и смерть всегда идут рука об руку». Взгляд упал на простенькое стальное кольцо из итальянского монастыря, ставшее исцеляющим амулетом. Сорвал железку и бросил прочь.
Возле пятачка, уже слегка поросшего травой, слуга расстелил брезент, накрыл пледом: «Больше ничего, Матвей Александрович?» Не получив ответа, удалился. Алехин успел принять душ и облачиться в чистую одежду. Через метровый слой земли молча заверил риджбеков: «Спецназ своих не бросает». Достал ПСМ, спрятанный в пне, и прилег. На темном небосклоне звезды, свои, не арабские, указывали путь. И месяц висел серпом, а не плыл лодочкой. Настал час подвести итог.
