К 1914 году право на государственную пенсию за выслугу лет («за долговременную беспорочную службу») имели все «бюджетники», т. е.:
чиновники всех ведомств, всех классов, а также канцеляристы;
офицеры и прапорщики армии, таможенной службы, жандармского корпуса и др.;
учителя (в том числе народные, начальных классов), законоучителя и служащие духовных учебных заведений, а также преподаватели, профессора университетов и других учебных заведений;
ученые и инженеры на всех казенных заводах, всех ведомств и организаций; врачи и фельдшеры (в том числе ветеринарной службы), а также служащие и нижние чины (обслуга) казенных больниц и заведений.
К 1914 году право на государственную пенсию за выслугу лет получили и рабочие казенных заводов [67] [115, с. 45].
У обычных граждан Российской империи пенсионное обеспечение состояло из нескольких слагаемых. Главное, конечно, это государственная пенсия «за долговременную беспорочную службу» либо пенсия по болезни (инвалидности) в случае вынужденного досрочного ухода с работы по состоянию здоровья, причем с 1912 года пенсия по инвалидности выплачивалась и рабочим частных предприятий.
Второе слагаемое — эмеритура — сумма, выплачиваемая отдельными ведомствами (например, инженеров путей сообщения, горно-инженерным, юстиции и т. д.) своим пенсионерам из кассы взаимопомощи пожизненно при условии, что человек отчислял в эту кассу взносы на протяжении десяти лет. Размер эмеритуры порой не уступал размеру государственной пенсии!
И третье: пенсии, полагающиеся кавалерам наиболее престижных государственных наград. На самом деле этот контингент был весьма велик и включал также солдат, награжденных Георгиевскими крестами. В годы Первой мировой Георгиевские кресты разных степеней получили почти полтора миллиона солдат — все они имели бы после войны и многие другие льготы. Имели бы…
Возвращаясь к пенсиям за выслугу лет («по старости»), следует сказать, что единого для всей империи возраста, по достижении которого человек автоматически считался пенсионером, не было. Но чтобы получить пенсию в размере 100 % своей зарплаты (тогда говорили «получить полный оклад») следовало проработать 35 лет. Речь об общем стаже, советское изобретение «непрерывный стаж» в те времена известно не было. Работники, прослужившие 25 и более лет, имели право на «половину оклада». Каковы были пенсии за выслугу лет у рабочих до 1917 года? — Поскольку они были введены только в 1914 году, а во время войны вряд ли о них писали где-либо (во всяком случае мне не удалось найти сведений об этом в публикациях того времени), то оставалось искать только в архивных публикациях по истории рабочего движения в России первых послереволюционых лет (до середины 1920-х гг. статистики еще не врали). Один такой источник мне удалось найти: согласно опубликованным в 1923 году данным «Архива истории труда в России» [13, с. 135, 141], пенсии у рабочих Петрограда в начале 1917 года очень сильно различались — в пределах от 300 до 3000 р. (и более) в год (т. е. от 25 до 250 р. в месяц) [68], причем накануне Февральской революции они были повышены: минимальные на 75 %, максимальные на 25 %. Там же [13] указано, что семьям рабочих, призванных на военную службу, сохранялось содержание (в том числе пенсия кормильца семьи), в зависимости от семейного положения: семьям с детьми — 100 % содержания, бездетным — от 75 до 50 %.
Возвращаясь к пенсионному законодательству 1912 года, пенсионные льготы предоставлялись прежде всего тем, кто вынужден был досрочно уйти в отставку по состоянию здоровья. Право на максимальную пенсию они получали при выслуге 30 и более лет. Стаж от 20 до 30 лет обеспечивал 2/3 оклада, а от 10 до 20 лет — треть. Если болезнь не позволяла человеку не только работать, но даже ухаживать за собой, «полный оклад» полагался после 20 лет работы, 2/3 при выслуге не менее 10 лет, а треть — при наличии трудового стажа хотя бы пять лет.
Помимо трудового стажа было еще одно принципиальное условие: служба на протяжении всех лет должна была быть «беспорочной». Нечего было надеяться на пенсионное обеспечение тем, кто хотя бы раз был уволен «по статье»: «отрешен от должности» судом или же «удален от должности» по распоряжению начальства. Не полагалась пенсия лицам, отбывшим наказание за уголовные преступления. В число последних включали и «политических» осужденных, от народовольцев до большевиков.
Что касается уволенного по статье через суд или начальством, он мог устроиться на другую работу и там заслужить пенсию. В этом случае отсчет выслуги лет начинался с нуля. Сложнее было гражданину, имевшему проблемы с Уголовным кодексом. По российскому законодательству никто не мог вернуть ему утраченные пенсионные права, кроме, разумеется, Государя. Однако прошение на имя главы государства следовало подавать не сразу по отбытии наказания, а хотя бы после трех лет беспорочной службы. Этот минимальный стаж служил свидетельством того, что вчерашний правонарушитель стал на путь исправления и может быть прощен.
Все это было предусмотрено Сводом законов Российской империи к 1914 году [69], а также Уставом о промышленном труде [99, 113].
* * *
Революции 1917 года и Гражданская война разорили страну и народ, но НЭП позволил довольно быстро восстановить хозяйство и уровень жизни как рабочих (за исключением жилищных условий), так и крестьян.
С началом сталинской коллективизации в 1929 году и свертывания НЭПа уровень жизни не только крестьян, но и рабочих начал быстро падать. Минимум уровня жизни рабочих по критерию соотношения зарплаты и потребительской корзины до Великой Отечественной войны пришелся на 1940 год — он был в два раза меньше, чем в 1913 году. Что тут говорить о пенсиях — до 1956 года они были мизерными. Только к концу 1950-х годов уровень жизни рабочих достиг дореволюционного.
Грамотность и образование в 1894–1917 гг.
Грамотность в царской России
Один из распространенных советских мифов о царской России — миф о безграмотности. На просталинских сайтах можно увидеть такое: «Население Российской империи на 79 % было безграмотным (по данным переписи 1897 года), т. е. не умело ни читать, ни писать. При Сталине безграмотность была ликвидирована. Грамотность населения поднялась до 89,1 % (1932)» [70].
Это один из излюбленных способов передергивания современных «красных» (а также и некоторых либеральных) авторов — брать данные по царской России не 1913 года (как это делалось даже в СССР), а более ранних годов или XIX века — как в данном случае, 1897 года.
Вот данные таблицы из первого издания советского энциклопедического словаря (1929–1930), «Процент неграмотных новобранцев среди призывников бывшей Российской империи»:
Эти же данные (но в процентах грамотных) приведены в статье «Грамотность» во втором издании Большой Советской Энциклопедии (1952, т. 12, с. 434). Эти же данные для 1913 года (27 % неграмотных новобранцев) есть и в современном источнике [14, с. 162].
Остальные призывники были грамотными или малограмотными — к малограмотным до 1917 года, согласно дореволюционным энциклопедиям, относили тех, кто читал, писал и знал простейшие арифметические действия, но делал это не свободно, с затруднениями. Объясняю это потому, что многие думают, что малограмотными в царской России считали тех, кто умел хотя бы расписаться — нет, это не так; таких призывников считали неграмотными. Отметим, что в БСЭ издания 1952 года под указанной выше таблицей написано, что «в царской России принимали за грамотного умеющего написать лишь свою фамилию», — однако в переписном листе переписи 1897 года вопрос сформулирован так: «Умеет ли читать»? (см. формуляры переписи) [71].
Надо отметить также, что малограмотных и неграмотных новобранцев в русской армии сразу направляли в специальные классы, они учились параллельно службе. Служили нижние чины четыре года. В 1912 году общий процент грамотности призывников в русской армии со ставил 47,41 % (плюс около 22 % — малограмотные, и 30 % — неграмотные). По данным «Военно-статистического ежегодника армии за 1912 год» [97] всего в 1912 году из 1 328 663 низших чинов армии было: грамотных — 604 737; малограмотных — 301 878.
По другим данным [35] среди принятых на военную службу процент грамотных к 1913 году составлял уже 68 % (следовательно, увеличился за десять лет на 15 %). По данным летней (1917 года) переписи Временного правительства грамотность среди мужчин европейской части России в 1917 году была 75 % [69], и эта цифра согласуется с пересчетом средней грамотности по России в целом в 40–45 %, — принимая во внимание, что грамотность в Средней Азии была очень низкой и грамотность среди мужчин (в европейской части) примерно в два раза превышала грамотность среди женщин. По данным первой советской переписи (1920 года) грамотность среди молодежи 12–16 лет была 86 % (ясно, что обучались эти подростки до 1918 года) [75].
