Бидайн робко кивнула. Стояла удушающая жара. Наверное, никто, кроме нее, во всем этом городе не носит перчаток. Ливианна стянула тонкую кожу перчаток с изящных пальцев Бидайн. На белой коже с тыльной стороны ладоней виднелся решетчатый узор. Такие шрамы покрывали все ее тело. Казалось, будто ее замотали в рыбацкую сеть из раскаленной проволоки. Ничто не могло стереть эти шрамы.
Паланкин снова выпрямился. Эльфиек окружил рыночный гул и вонь несвежей рыбы.
— Я верну тебе красоту, — произнесла Ливианна и улыбнулась. — Нет, извини, твою безупречную кожу. Красивой ты была всегда. Если бы ты не пряталась, я уверена, что многие мужчины сочли бы твою внешность не недостатком, а загадочной экзотикой.
— Мне это кажется отвратительным, — прошипела Бидайн. — Ненавижу смотреть на свое тело. Я готова сделать все, чтобы заставить эти шрамы исчезнуть и иметь такую кожу, как у Шелковой. Ты когда-нибудь прикасалась к ней, Ливианна? Она безупречна!
— Для дочери человеческой.
— Нет, во всех отношениях. Такая невероятно нежная. Словно она обрабатывала свою кожу маслами каждый день на протяжении многих лет.
— Ты знаешь, как быстро стареет человеческая кожа?
Бидайн снова натянула перчатки. Опустила голову, задумалась.
— Ты уже спала с мужчиной?
— А что?
— Спала?
— Конечно! — ответила Бидайн настолько поспешно и резко, что Ливианна не поверила ей. Ее ученица мечтает, вместо того чтобы жить. Это ее самая большая ошибка. Но от этого она излечит Бидайн.
— Хорошо, — сказала Ливианна. — Сегодня мы с тобой вместе соблазним мужчину. Я покажу тебе, что делать, чтобы мужчина с радостью поделился с тобой своими тайнами. Это изменит твою жизнь, — она заметила, что руки Бидайн снова крепко вцепились в рукоятки между подушками, несмотря на то что сейчас их не несли по лестнице.
— Не думаю, чтобы мне этого хотелось, — натянуто произнесла ее ученица.
— А если за это я подарю тебе новую кожу? — Было видно, что Бидайн борется с собой. — Я не хочу тебя переубеждать. Если ты пойдешь со мной, в эту ночь мы откроем для себя новые тропы чародейства. Я научу тебя более темной, более могущественной магии. Но ты должна захотеть этого. Это не то искусство, которым можно заниматься с серединки на половинку. Отдайся ему целиком, и оно дарует тебе неведомую до сих пор свободу. Ступи на этот путь в нерешительности, и он поглотит тебя. Помоги мне сегодня, забудь при этом обо всех своих моралистических суждениях, и я подарю тебе новую кожу, как только мы вернемся из кратера.
И словно для того, чтобы подчеркнуть неотвратимость ее слов, в этот самый миг паланкин опустили на землю. Они остановились перед большим домом с пыльным бурым кирпичным фасадом. Здесь Ливианна сняла комнату на день. Не слишком грязный квартал, здесь был и двор, куда не выходило ни одно окно, и можно было спокойно спрятать паланкин.
Ливианна решительно вышла из паланкина. Три шага — и она оказалась в темном подъезде, тень которого окружила ее, словно крылья ворона. Чародейка обернулась. Удовлетворенно кивнула, убедившись, что Бидайн следует за ней.
Упоение чувств
Туватис весь день боролся с собой, размышляя, идти или не идти. И прошлой ночью почти не спал. Эта женщина точно знала, что делает, когда сунула ему в руку полоску папируса с описанием дороги. Нельзя было приходить сюда. При одной мысли об этом его начинало бросать то в холод, то в жар. Служба крылатой Иште не запрещала общения с женщинами. Но здесь, в Нангоге, для этого возможностей практически не было. Храм давал ему все, что нужно: хорошую еду, красивую одежду, уютную чистую комнату, где он проводил ночи. Вот только денег у него не было. Он не мог пойти к продажным женщинам. А те женщины, что приходили в храм, думали вовсе не о том, чтобы заигрывать с ним. К нему, руководителю архива, и без того редко приходили посетители.
Но эта стройная черноволосая женщина была другой. Он почувствовал это еще тогда, когда она появилась впервые десять дней назад. Она хотела его. Тайком пожирала его взглядами, это он заметил точно. При этом он был уже не так уж молод. Ему уже исполнилось тридцать пять лет.
Он остановился перед большим домом из высушенного глиняного кирпича. Здесь ли это? Еще раз бросил взгляд на полоску папируса. Судя по описанию, все верно. Он осторожно заглянул под арку ворот во внутренний двор, и сердце подскочило. Там стоял ее паланкин!
Настроение улучшилось, когда он пошел к подъезду дома. Внутри царил полумрак, наверх вела каменная лестница. В записке было сказано, что на втором этаже есть только одна дверь. Так оно и оказалось. Туватис нерешительно постучал. Ничего подобного он никогда прежде не делал.
Дверь тут же открылась. За ней ждала черноволосая красавица. Она приветствовала его поцелуем и пригласила войти.
— Я рада видеть тебя. Я сомневалась, достанет ли тебе мужества.
Ее слова рассердили его. В принципе, это была истинная правда, но он не любил, чтобы его считали трусом. Огляделся по сторонам. Комната была велика, единственное окно закрыто ставнями. Две масляные лампы источали золотистый свет, впрочем, не проникавший в самые дальние уголки комнат. Он заморгал. В комнате был кто-то еще. Рядом с кроватью!
— Кто это?
— Моя подруга, — с улыбкой ответила незнакомка. — Ты ведь ее помнишь. Иногда она приходила в архив вместе со мной.
— Что она здесь забыла? — В его голосе послышались панические нотки. Она должна была предупредить, что они не одни.
— Я просто подумала, что две женщины могут доставить тебе двойную радость. Ты когда-нибудь участвовал в любовных играх с двумя женщинами?
Во рту у Туватиса пересохло.
— Нет, — произнес он, и голос его прозвучал пугающе хрипло. Проклятье, почему он не может вести себя естественно? Так же легко и непринужденно, как незнакомка. Казалось, она взволнована гораздо меньше, чем он. Интересно, как часто она проделывает такие штуки? В принципе, какая разница. Если она опытна, это отнюдь не недостаток.
— Тебе наверняка жарко, Туватис, — она протянула ему бокал сладкого вина, лучшего из всех, что он пил за последние годы. Сделав жадный глоток, он робко протянул руку и коснулся бедра прекрасной незнакомки. На ней была бесшовная юбка и очень обтягивающая блузка, с настолько глубоким вырезом, что был виден верх груди. Туватис почувствовал, что по вискам потек пот.
— Я сниму парик, — он радовался, что наконец-то может говорить спокойно. Вино сделало свое дело! Незнакомка взяла у него бокал, и он осторожно снял парик из конского волоса и положил его на уступ у стены.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
