– Тебе и не придется, – ответил Бартоломей. – Ступай, приведи стражу. А мы тут пока покараулим. – Он подмигнул нищему: – Если это и в самом деле оборотень, то тебя уж точно ждет щедрое вознаграждение.
Ему не пришлось повторять дважды. Мгновением позже дряхлый старик уже скрылся в тумане. Бартоломей между тем полез в оконный проем.
– Ты… ты же не станешь лезть туда в одиночку? – ошеломленно спросила Магдалена. – Что, если там действительно оборотень…
– Будь оно так, думаешь, Йозеф был бы еще жив? – перебил ее Бартоломей. – Вот еще! Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело…
С этими словами он скрылся в оконном проеме.
– Вот дьявол, подожди меня! О чем ты там догадываешься?
Магдалена покачала головой и полезла следом. Похоже, что отец с дядей различались не так сильно, как им казалось. Оба они были в одинаковой мере любопытны, упрямы и бесстрашны.
Магдалена осторожно соскользнула с подоконника. Внутри, хоть и не было никакого тумана, оказалось гораздо темнее. Свет едва пробивался сквозь заколоченные окна, а в воздухе стоял противный запах плесени, мочи и дешевой выпивки. Вероятно, в том, что касалось воздержания от пьянства, заверения Йозефа ничего не стоили.
Магдалена прищурилась и посмотрела по сторонам. На полу лежали обломки мебели, в углу стоял шкаф. Возможно, когда-то он представлял большую ценность, но теперь разбитые двери косо висели на петлях. Стены были покрыты пятнами сажи. На одном месте кто-то не так давно пытался развести костер.
Бартоломея нигде не было – скорее всего, он уже прошел в соседнюю комнату. Оттуда вдруг послышались странные звуки, кто-то щелкал языком. В ответ раздалось какое-то тявканье, от которого у Магдалены все внутри сжалось.
Господи, это еще что такое? Может, оборотень? Или кто-то из призраков, о которых говорил нищий?
Магдалена сердито встряхнула головой. Она и сама уже попала под влияние всех этих кошмарных историй.
Снова послышалось тявканье, и вновь кто-то щелкнул языком. Магдалена прокралась по скрипучим доскам и остановилась у порога соседней комнаты. Сердце выскакивало из груди. Тьма была такая, что поначалу различить удалось лишь неясные очертания. Очень медленно глаза привыкали к темноте.
Магдалена заглянула в просторный вестибюль. Оттуда на верхний этаж и в подвал уводили роскошные когда-то лестницы. У нижних ступеней сидел, вытянув руку вперед, Бартоломей. Это он издавал те странные щелкающие звуки.
Несколькими ступенями выше сидел самый диковинный из зверей, каких только доводилось видеть Магдалене.
У него была серебристая шкура, а вокруг головы как будто росла львиная грива. Морда была вытянута, как у собаки, и над ней злобно сверкали маленькие красные глазки. Странный зверь помахивал хвостом и двигался на четвереньках, но тут ухватился за перила и поднялся на задние лапы. Магдалена вздрогнула.
У него были руки в точности как у человека! Внезапно зверь раскрыл пасть и зашипел, обнажив при этом ряд угрожающе острых зубов. Магдалена не закричала и не бросилась бежать только по одной причине.
Зверь был лишь немногим крупнее трехлетнего ребенка.
– Кто это? – взволнованно прошептала Магдалена, в то время как Бартоломей продолжал щелкать языком.
– Тсс! – шикнул он. – А то спугнешь еще. Поверь мне, эта тварь юркая, как ласка, и проворнее белки. Мы как-то раз полдня потратили на то, чтобы его изловить.
Магдалена в недоумении посмотрела на дядю:
– Так тебе… знаком этот монстр?
– Не то слово. Это одна из обезьян из зверинца епископа, так называемый павиан. Время от времени я приношу зверям внутренности или вычищаю навоз из клеток. Родом он, наверное, из Африки. По мне, так та еще скотина. Хитрый, подлый и невероятно умный, почти как человек. Мы с Алоизием тайком прозвали его Лютером.
– Лютером?
Бартоломей пожал плечами:
– Мне как-то пришлось четвертовать бродячего проповедника, лютеранского еретика. Чем-то он на него похож… Ну, иди сюда, Лютер, будь послушным малым. – Палач снова пощелкал языком и медленно выудил из кармана кусок черствого поминального хлеба. – Это Катарина дала мне, когда мы уходили. Посмотрим, может, удастся его приманить.
По-прежнему скованная ужасом, Магдалена рассматривала павиана. Тот вытягивал и снова отдергивал крошечную ручку. Видимо, он не мог решить, брать ли ему угощение.
– Ты говорил, что о чем-то догадываешься, – спросила Магдалена у Бартоломея. – Как ты узнал, что…
– Что это Лютер? Ну, капитан Лебрехт несколько дней назад сам намекнул мне об этом. Прямо сказать он, конечно, не мог – епископ ему запретил. Думаю, Ринек приказал ему взять несколько солдат и тайком разыскать мерзавца. Поэтому у Лебрехта был такой усталый вид. Он с некоторых пор вкалывал в две смены, ему ведь нужно было искать оборотня, а потом ловить для Ринека его никчемного питомца…
– Судя по всему, кому-то уже довелось познакомиться с этим Лютером, – бросила Магдалена. – Тот пьяный сторож, к примеру, про которого ты рассказывал.
– Маттиас? – Бартоломей ухмыльнулся: – В общем-то, я и тогда уже мог догадаться, когда он описал мне зверя. Но потом все принялись болтать про оборотня, и я решил, что в этом как-то замешан мой Брут. А потом я поговорил с людьми, которые утверждали, будто видели в городе оборотня. Описания их не сильно отличались: серебристая шкура, острые зубы, внезапно поднимается на задние лапы… Вчера я ходил в зверинец, приносил медведю остатки мяса. И на́ тебе, Лютер пропал, клетка его пустует. Думаю, с тех пор как он сбежал, прошло немало времени.
– Но ведь обезьяна не имеет никакого отношения ко всем этим зверствам? – спросила Магдалена.
– Лютер? – Бартоломей рассмеялся: – Ты посмотри на него. Пожалуй, он может до смерти напугать, но похитить человека, подвергнуть его пыткам и вырвать конечности у него вряд ли получится. Нет-нет, наш оборотень – кто-то другой.
Павиан тем временем начал выказывать некоторое доверие. Он спустился на несколько ступеней и потянулся за хлебом. Несмотря на злобные красные глазки и острые зубы, зверь вдруг показался Магдалене довольно забавным.
– Жаль, что он никакой не оборотень, – сказала она с улыбкой. – Ему даже Петер с Паулем обрадовались бы.
Не успела она протянуть к павиану руку, как тот вдруг взвизгнул и прыгнул на нее. Нападение оказалось столь неожиданным, что Магдалена повалилась на спину. Маленькие ручонки вцепились ей в волосы, острые зубы щелкнули в считаных сантиметрах от ее носа.
– Сделай что-нибудь! – крикнула Магдалена дяде. – Он сейчас укусит меня!
– Лютер, веди себя подобающе!
Бартоломей крепко схватил павиана за гриву и оттащил от жертвы. Тот визжал и яростно отбивался.
– Погреб! – проревел Бартоломей сквозь яростные вопли. – Открой крышку!
Магдалена не сразу поняла, о чем просит ее дядя. Но потом заметила дощатую крышку у подножия лестницы, ведущей в подвал. Она сбежала вниз, отыскала ржавое кольцо посередине люка и потянула. Сначала ничего не получилось, но Магдалена несколько раз с силой дернула за кольцо, и крышка наконец поддалась. Бартоломей спустился вниз со взбешенным павианом и швырнул его в проем, после чего быстро захлопнул люк. Снизу, словно из самих недр ада, продолжали доноситься вопли Лютера. Бартоломей с облегчением поднялся. Плащ у него был разорван, волосы растрепаны, лицо пересекала кровавая линия.
– Чертов ублюдок! – выругался палач и вытер со лба пот и кровь. – Пускай теперь Лебрехт думает, как доставить эту скотину обратно в зверинец. По мне, так пусть хоть епископа запрет в этом погребе. Тогда его сиятельство может вылавливать у павиана блох, а мы отдохнем наконец от двух этих обезьян.
Бартоломей сердито подковылял к двери, врезал по ней ногой, так что та с грохотом распахнулась, и скрылся в тумане.
* * *
– Бешенство?
Самуил озадаченно смотрел на Симона. Они по-прежнему стояли возле кровати, на которой неподвижно, словно полено, лежал на мягких подушках викарий. Лейб-медик со стоном хлопнул себя по лбу:
