— Хорошо. Поднимайся в кабинет. Тебя впустят.
Он небрежно бросил телефон на стол, потом снова прошелся по «кабинету», осторожно снял с полочки возле часов деревянную статуэтку египетской дароносицы, перенес ее к столу и поставил там, где падала тень, а сам опустился в барокковское кресло. Спустя минуту в дверь уверенно стукнули, потом она открылась, и в «кабинет» заглянул один из охранников.
— Ян Станиславович пришел, — хмуро сказал он. Баскаков кивнул, и голова охранника исчезла, а вместо него в кабинет проскользнул Ян, передвигаясь с грациозным аристократическим изяществом. Он был чисто выбрит, тщательно причесан, облачен в новый светлый костюм и темно-синюю шелковую рубашку, и стекла его очков блестели удовлетворенно. Ян опустился на стул и посмотрел на Баскакова, готовый отвечать на вопросы.
— Где он? — Виктор Валентинович смотрел не на него, а мимо, на деревянную статуэтку. Ян улыбнулся.
— Все в порядке. Он здесь, внизу.
— И что говорит?
— Ничего, — Ян слегка замялся, — он не говорит ничего. Но у меня было не так уж много времени для серьезных вопросов. Нужно было отлучиться ненадолго, а потом… я только начал с ним работать. Кроме того, здесь не те условия, вы ж понимаете, он крепкий орешек, и, чтоб расколоть его, мне нужно абсолютное уединение, а никак не особняк почти в центре города. Как только…
Баскаков слегка повел рукой, и он замолчал, а Виктор Валентинович продолжал разглядывать статуэтку.
— Что с девчонкой? — спросил он.
— Кудрявцева? — Ян успокаивающе кивнул самому себе. — Этой проблемы больше нет. Ее машина сгорела вместе с ней — видать, не справилась и въехала в дерево. Я возвращался проверять, я видел тело — то, что осталось. Ее не выпускали из вида… сомнений у меня нет, да и все детали совпадают. Кроме того, и по Схимнику было видно — выглядел, как собака, потерявшая след. Это она, — он сунул руку в карман пиджака, вытащил полиэтиленовый пакетик и вытряхнул из него на стол почерневшее от огня маленькое кольцо с округлым наплывом, очевидно, некогда бывшим какой-то фигуркой. Губы Баскакова скривились, и он брезгливо подтолкнул колечко указательным пальцем.
— Что это?
— Ее кольцо. Сколько я ее видел, оно всегда было при ней. Это все, что я смог привезти. Остальное… сами понимаете.
— Господи, Ян, я же не просил привозить ее голову! — теперь Виктор Валентинович смотрел на кольцо с отвращением, будто Ян бросил на столешницу кусок гниющего мяса. — С ума сошел… с трупа на мой стол!..
Он хотел было смахнуть кольцо на пол, но передумал и убрал руку.
— Я очень недоволен вашей поездкой, — сказал он. — Несмотря на результаты, я очень недоволен.
— Я ведь уже объяснял вам, Виктор Валентинович, — лицо Яна застыло. — Он…
— Это не оправдывает тебя, Ян. Ты профессионал и не должен был такого допустить. Ты потерял людей, ты крупно засветился, и не надо все валить на Схимника. В этом есть и доля твоей вины.
Ян опустил глаза, чтобы Баскаков не увидел сверкнувшей в них злости.
— То есть, вы хотите сказать, что денег я не получу, так что ли? — он поднял руку, чтобы пригладить волосы, и на его указательном пальце блеснуло хорошо знакомое Баскакову кольцо с ацтекской пирамидкой, и уголки рта Баскакова раздвинулись в презрительной усмешке.
— Получишь, но не все. Я не поощряю ошибок, Ян, и ты это знаешь. Значит, он ничего не говорит?
— Заговорит, как только я…
— Пришли его сюда.
— Что? — деловитость Яна смялась в изумлении. — Зачем?
— Я хочу сам с ним поговорить, — сказал Баскаков, снова разглядывая статуэтку. — И постарайся, чтобы он пришел сюда в относительно приличном виде — понимаешь меня?
— Но Виктор Валентинович, вы… Вы ведь там не были, вы не видели, что он творил! Мало того, что он вас продал, так он еще и свихнулся! Он…
— Доведешь его до дверей, а сам подождешь в приемной, — сказал Баскаков, проигнорировав слова Яна. — Ступай, Ян, ступай. Нет, погоди-ка.
Ян, уже поднявшийся со стула, вопросительно повернул голову.
— Перстенек-ка на стол положи, — ласково произнес Баскаков и, заметив, как блеснули глаза подчиненного, добавил: — Не по-человечески это, Ян. Медведь еще не сдох, а ты уже обдираешь с него шкуру.
— А после вы меня гробокопателем окрестите, так что ли? — осведомился Ян сквозь зубы.
— Я тебе одно скажу — шакалов близко к себе не подпускаю. Иначе всерьез начинаешь задумываться о собственной участи. Мне вокруг люди нужны. Будешь вести себя по-людски — и жить станешь красиво. Теперь иди и помни, что я сказал.
Ян лениво улыбнулся, потянул перстень, который, великоватый для его пальца, соскользнул легко, со стуком положил его на столешницу, повернулся и вышел, мягко притворив за собой дверь. Баскаков потер лоб, перебрал несколько бумаг на столе, потом встал и подошел к небольшому шкафу. Он вытащил бутылку коньяка и две хрупкие рюмочки. Одну он наполнил и отнес на стол, а вторую, подумав, спрятал обратно. Бутылку он тоже спрятал, а вместо нее достал другую, из самой глубины шкафа, — ее-то и отнес на стол. Потом сел, опустил руку под столешницу и проверил, легко ли вынимается прикрепленный там пистолет, а затем снова стал смотреть на статуэтку.
Спустя какое-то время в дверь стукнули.
— Заходи, — сказал Баскаков и пододвинул к себе рюмку. Дверь отворилась, впуская Схимника, следом заглянул охранник.
— Мне остаться?
— Нет, — Баскаков махнул рукой, — не надо. Проходи, Схимник, садись.
Схимник молча, неторопливо пересек кабинет и опустился на стул. На его шее виднелся плохо стертый след крови под глубоким засохшим порезом, разбитые губы распухли, левая бровь была рассечена, но широкое лицо было бесстрастным, как всегда, и на Баскакова он посмотрел спокойно.
— Ян, я смотрю, был с тобой не слишком вежлив? — язвительно спросил Баскаков. Схимник пожал плечами.
— В какой-то мере его можно понять.
Он откинулся на спинку стула, взглянул на кольца, потом криво усмехнулся, взял свой перстень и надел его на указательный палец. Баскаков приподнял брови.
— Чувствуешь себя уверенно, а? Несмотря на то, что ты сделал.
— Я не сделал ничего, что бы шло вразрез с моим заданием, — холодно ответил Схимник. — А задание было определено четко, что же касается методов, то это мое дело. И если всякая шушера начинает путаться у меня под ногами, я ее давлю. А что теперь? Девчонка мертва, а ведь только она могла привести нас к Чистовой.
— А как же Ростов?
— У нее был пистолет, и она бы застрелила Чистову раньше, чем сама бы пулю поймала. Нельзя было этого допустить — разве нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
