— Законы. Тогда еще существовали законы, господин Государственный прокурор. Посадить преступника, особенно сталкера-одиночку, в тюрьму раньше было очень сложно: требовалось взять его с поличным, изъять «хабар», доказать преступный промысел. Да еще разные адвокаты, правозащитники… И приговоры в судах давали такие, что через год-два — глядишь, недавнего подследственного опять нужно из Зоны встречать. А так… Поголовье сталкеров сокращалось само собой. Естественным путем, если можно так выразиться.
— Значит, полицейская ловушка срабатывала? Всегда?
— Разумеется. В Институте работали головастые парни — у тех, кто позарился бы на мифический Шар, не оставалось ни малейшего шанса выжить. Туда пройти, обратно… Вон, даже знаменитого Рэда Рыжего, лучшего из лучших, вынесли из Зоны вперед ногами.
— Думаете, он был последним, кто попался?
Квотерблад пожал плечами:
— Не знаю. Меня ведь арестовали буквально через пару дней после его похорон.
— Вы полагаете, господин Шухарт не добрался до Золотого Шара?
Что-то в тоне и голосе Артура Барбриджа показалось капитану странноватым:
— Не знаю. В тюрьму потом доходили разные слухи. Но, собственно, какое это имеет значение? Даже если Рыжий все-таки обнаружил обман…
— Обман? — Собеседник закрыл папку с обвинительным заключением и потянулся за очередной сигаретой. — Послушайте, капитан! Не валяйте дурака.
— Простите?
— Я сам боюсь боли. И знаю, что под пыткой люди признаются в чем угодно. Верно?
Квотерблад закашлялся от дыма:
— Не надо, господин Государственный прокурор!
— Успокойтесь… Именно поэтому, прочитав первый раз показания о Золотом Шаре, я велел вас больше не бить. Во всяком случае, по голове. Помните «сыворотку правды»? Дорогое удовольствие, разумеется, но вас тогда для верности неделю накачивали психотропными препаратами.
— А потом еще посадили на детектор лжи… Зачем?
— Я пытался понять, что же все-таки произошло на самом деле… — Артур Барбридж с силой вдавил окурок в миску. — Но теперь ясно — вы действительно рассказали все и больше ни черта не знаете!
— И это плохо, господин Государственный прокурор?
— Да. Это очень плохо.
— Почему?
Вместо ответа собеседник щелкнул кнопкой висящей на поясе кобуры:
— Смотрите! — Тяжелый кольт армейского образца с громким стуком лег на стол перед капитаном, примяв бумаги. — Из этого пистолета я застрелил Рэдрика Шухарта. Хотите знать, как это произошло?
— Нет, — помотал головой Квотерблад.
— Почему? — удивился собеседник. — А, понятно… Боитесь.
Он опустил уголки губ, обозначив улыбку:
— Не надо бояться. Уже не надо. Вас ведь все равно сегодня повесят.
— За что? — не сразу понял Квотерблад.
— За шею… Какая разница! Вас что, статья интересует? Параграф? Не забивайте голову ерундой, лучше послушайте, — молодой человек привстал и расправил примявшиеся полы мундира. Потом снова сел. — Все знали, что мой папаша терпеть не может Рыжего. Особенно после того, как тот спас ему жизнь. Должники вообще редко любят своих кредиторов… Короче, когда появилась эта чертова карта, он сам послал меня с Рэдриком Шухартом в Зону. Дал вот эту пушку, объяснил, что нужно будет сделать, когда доберемся до Золотого Шара… Если доберемся.
Капитан Квотерблад не удержался:
— Все-таки вашего папу недаром называли Стервятником.
— Конечно, — кивнул собеседник с гордостью. — Но даже не в этом дело! Прогулочка по Зоне действительно получилась веселенькая, но покойный Шухарт был действительно лучшим из сталкеров, — и мы, в конце концов, дошли.
— До Золотого Шара? — теперь уже по-настоящему удивился Квотерблад.
— Совершенно верно… Еще в самом начале Рыжий заставил-таки меня выложить пистолет — дескать, на обратном пути подберем. Но я Шухарта перехитрил, снова спрятал ствол под куртку, пока он рассветом любовался. — Артур Барбридж мечтательно закатил глаза. — В общем, когда дошли… Там ведь «мясорубка» была, перед самым Шаром, так?
— Да, кажется. Я уже точно не помню.
— Была, была! — заверил капитана собеседник. — Пришлось даже целое представление устроить… Будто я про нее не знаю — побежал, и прямо так вляпался: ноги в одну сторону, руки в другую!
— Получилось?
— Получилось. Пока господин сталкер коньячок свой допивал на радостях, я в тенечке отсиделся. За экскаватором. А потом вышел — и выстрелил! Прямо в рыжий затылок, из этой самой дуры… Представляете?
Прямо перед глазами Квотерблада качнулось огромное черное дуло армейского кольта. Капитан с трудом отвел от него взгляд и поинтересовался:
— А потом как же? В одиночку выбирались?
Государственный прокурор положил пистолет и вздохнул:
— В том-то и дело. Не помню. Только дотронулся до Шара, закрыл глаза — и как отрезало! Очнулся уже на площади, перед Институтом. Кругом народ беснуется, полиция, лозунги… Сначала выбрали меня куда-то, потом пришлось вылезти на трибуну, речь какую-то произнести. А дальше понеслось: митинги, демонстрации, новый Президент — папашин приятель, назначение Государственным прокурором. Понимаете?
— Честно говоря, не очень.
— Вот и я тоже, — скомкал пустую пачку из-под сигарет Артур Барбридж.
Некоторое время собеседники молча смотрели друг на друга.
— Скажите, господин Государственный прокурор, — первым нарушил молчание Квотерблад. — А чего вы пожелали? Там, у Золотого Шара?
— Да, собственно… Этого и пожелал. — Собеседник дотронулся пальцем до шитья на погонах. — Думал, что смогу человечество осчастливить. Справедливость, юстиция…
— Всем поровну счастья, чтобы никого не обидеть?
— Что-то в этом роде…
— Значит, власти захотелось? — уточнил Квотерблад.
— Да, но во имя правосудия! Во имя людей! — Молодой человек протестующе выставил вперед ладонь. — Мне лично — ничего не надо, и если потребуется…
— Вранье. Золотой Шар… Он ведь словам не верит. Он ведь только тайное, сокровенное выполнить может! То, в чем и самому себе не признаешься.
— Откуда ты это знаешь? — Государственный прокурор вскочил, перегнулся через стол и обеими руками ухватил собеседника за ворот. Притянул его к себе: — Откуда, старая сволочь? Отвечай!
— Легенда… — Квотерблад захрипел, но не сделал даже попытки освободиться.
— Что? Легенда? — Артур Барбридж несколько раз так тряхнул капитана, что у того голова замоталась из стороны в сторону. — А почему же тогда…
— Отпусти меня, идиот! — И прежде чем до Барбриджа дошел смысл и тон этих слов, он увидел свой собственный пистолет в руке Квотерблада и почувствовал боль от ствола, упершегося под ребра. — Быстро! Сядь на место.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
