их не беспокоили, только укрыли накидками, которые кое-как просохли рядом с костром и днем на солнце.
– Нам повезло, – заключила я. – Но Кирио устает и это естественно. Он не привык летать драконом, к тому же носить на себе нас троих.
Кайран кивнул.
– Немного осталось, – заметил он. – Мы уже в Долине драконов.
Невольно добрался взглядом до неба, но оно по-прежнему было пустым.
– Может ли быть такое, что твой наставник – дракон? – Предположила я. – И если это так, может ли он одновременно быть и отцом Моры?
– Если хоть один дракон остался, что доказывает Мора своим существованием, может, остался и еще кто-нибудь, – поддержал идею Кайран. – Но те два древних дракона… Если они проснутся, ничего хорошего не выйдет. Они уж вряд ли расскажут нам, что случилось сто лет назад.
Кивнула. Все, что мы разузнали, очевидно, сводило все концы с концами. Но по-прежнему не объясняло полной картины. Мы что-то упускали, и это было связано с недостатком знаний.
Что произошло сто лет назад?
– Думаю, нам нужно поговорить с Королем-драконом, – заключила я. – Что бы он ни знал, а он должен знать, это окажется полезным.
– Что он рассказывал? Про исчезновение?
– Он сказал: «Однажды драконы летали в небе, а на следующий день перестали.» Что случилось, он не знал, но явно это произошло не в Лодане. Может, кто-то во Дворце знает…
– Меня вот что удивляет… – Стал развивать тему Кайран. – Трон занял правитель-тиран. Но об этом никто не рассказывает.
– Историю пишут победители, – пожала плечами, Кайран с интересом взглянул на меня: – Может, из Дворца я и не выходила, но меня учили те же учителя, что и наследников.
– Может быть, по мне и не скажешь, но я тоже не из грязи вылез, – почему-то его это задело.
– А я разве так когда-нибудь говорила? – Удивилась в ответ.
– Мне кажется, ты воспринимаешь меня только как охотника и рыбака, – начал он помешивать угли, поддерживая огонь.
– Не только, но я все равно считаю, что ты в этом не просто хорош, без тебя бы мы все давно умерли с голоду! – Кайран ухмыльнулся, вроде бы оставшись довольным.
– Значит… – он все яростнее ворошил угли, – ты не считаешь меня тупой рабочей силой?
– И почему только ты так решил? – Надулась я. – На мой взгляд, это лучшее качество в мужчине.
Кайран хохотнул, быстро глянул на Мору и Кирио, но они не проснулись.
– Значит, вот почему тебе нравится Кинэ? – Хмыкнул он, хоть я почувствовала, как Кайран напрягся.
– Что?
– Да это видно! – Костер начал швыряться искрами в разные стороны, настолько яростно Кайран принялся его ворошить. – Ты на него так смотришь… называешь оннэ… да и он… жизнь за тебя готов отдать.
– Кинэ… – мой голос стал мрачным и Кайран быстро это заметил, впившись в мое лицо пристальным взглядом, – мы всегда были во Дворце… чуточку ближе, чем остальные. Что я, что он – невольники, вынужденные играть навязанные нам роли. Поначалу, когда его только обязали приглядывать за наследниками, он всячески выражал протест. Не стеснялся перечить Принцам-драконам, ругать их. Но позднее, с годами, он будто бы… смирился.
Знаешь, это было для меня самым ужасным, – призналась я с нервной улыбкой. – Я всегда равнялась на него. Что бы с нами ни происходило, Кинэ был рядом, чтобы нас спасти. Он ведь и меня спас, когда я была маленькой и чуть не утонула. И то, как он постепенно смирялся… Он словно затухающие угли. Его воля. Вот, что меня всегда удерживало от того, чтобы самой сдаться. Я смотрела на него и думала: он ведь все еще не сломлен, все еще продолжает бороться за свою несуществующую свободу. Он непоколебим. Чего же я раскисаю? Но… его служба будет длиться до тех пор, пока… по правде говоря, она не закончится.
– Почему? – Удивился Кайран.
– Так решил Король-дракон, – задумчиво глядела в костер я. Кайран перестал его тормошить и пламя горело ровно. – Он наказал Кинэ служить наследникам до их смерти.
– Что это за условия? – Возможно, мне показалось, но в голосе Кайрана будто послышалось несогласие, словно он и правда переживал за судьбу Кинэ. – Как можно служить так долго?
– Что-то случилось, о чем он мне не рассказывал никогда, – призналась я тихо. – Раньше я просила его, не единожды. Но однажды он так разозлился, что я испугалась. А он, кажется, все неправильно понял. Он подумал, будто я испугалась его прошлого. Что бы это ни было, в его представлении это нечто ужасное. И он бережет эти воспоминания.
– И ты… не узнала, что это? – Кайран будто знал, что я не остановилась на этом.
Невольно улыбнулась и заглянула ему в глаза. Что-то в его взгляде заставило меня покраснеть.
– Я слышала, как Юншэн разговаривал с ним… Хин тоже, кажется, знает. Но… у меня смелости не хватает все разузнать. Это такой шаткий мир, я была готова даже терпеть все тычки Хина, лишь бы ничего не менялось. Какое-то время так и держалась. И если бы прошлое Кинэ мне открылось…
– Все бы изменилось, – понял Кайран. – Да, я тебя понимаю.
– У тебя тоже был такой страж, как Кинэ? – Пошутила я, чтобы разрядить обстановку.
Кайран улыбнулся и некоторое время молчал, мы смотрели в костер и искали в нем убежища. Кирио перестал сопеть, причмокнул и перевернулся на спину. Его сон становился все более уравновешенным, спокойным.
– Я был сорванцом в детстве, – стал рассказывать мне Кайран, и я замерла. – Ни с кем не дружил, только дрался и ругался без конца. Даже с девчонками! – Он стыдливо прикрыл лицо ладонью на пару секунд. – В конце концов я оказался в самом незавидном положении. Все дети в городе желали меня избить. Но я все равно злился и продолжал ругаться, считал, что силу только так можно получить.
И вот однажды, убегая от банды, которая мне явно готовила не пир, я и попался на пути Тэнзу-сэя. Рухнул на него, разбил его драгоценную вазу. Вот же! – Кайран будто бы возмутился, но все равно покраснел, смутился. – Он схватил меня, потащил за собой, сказал, что заставит отрабатывать. И посадил меня в подвал с одним оконцем, через которое и разговаривал со мной. Как же я злился, ты не представляешь! Моя злость приумножилась во сто крат!
Но Тэнзу-сэй сказал: «Пока не отработаешь разбитую вазу, не выйдешь.» Я метался в этом подвале, словно зверь в клетке. Но через какое-то время силы мои закончились. Но не злость. Вместо того, чтобы примириться, искупить вину, я продолжал буйствовать. Сбил руки в кровь, расписав стены.
