Анкрен сама пришла к Форсети и рассказала о своих способностях. Она доверилась ему, не доверяла Мерсеру.
Будь Джайлс Форсети стариком или уродом, все было бы проще. И Мерсер сам рассказал о нем Анкрен, навел, если пользоваться привычным ей определением. А вот она вчера умолчала о своих отношениях с Форсети. Словно предвидела, что, узнав о них, Мерсер может оттолкнуть ее.
Молчание слишком затянулось. И то, что Мерсер произнес, показалось нелепым ему самому.
– Самое смешное, что все эти месяцы я был тебе верен. Не от излишней добродетели – просто некогда было отвлекаться.
– Ты удивишься, но я – тоже, – незамедлительно откликнулась Анкрен. – И по той же причине. А что до твоего целомудрия, то после знакомства со здешними дамочками удивляюсь, как ты вообще от женщин не стал шарахаться.
Это было похоже на закамуфлированное предложение помириться. И Мерсер его принял.
– Можно подумать, что мужчины, с которыми мы сталкивались прежде, были лучше… Так что будем делать?
– Это зависит от тебя. Куда и когда мы едем, вместе или порознь – решай сам.
Она стремительно оставляла занятые позиции. Но возможно, это было запланированное отступление.
– Тогда, как мы и собирались раньше, выезжаем завтра в Нессу. Ты, кажется, хотела запастись провиантом? А мне не стоит откладывать прощальный визит к Флану Гарбу.
* * *
У него не было особого желания общаться с управляющим Оранов. Он полагал, что все счета между ними сведены. Но Флан Гарб намекнул, что нечто осталось недоговоренным. А дело, которым занимался Мерсер, требовало внимания к мелочам.
Гарб принял его у себя. Мерсер вспомнил, что почти всегда, когда он появлялся у него, управляющий либо ел, либо приказывал подать еду. На сей раз он потчевать Мерсера не стал, и никаких тарелок-бутылок поблизости не было видно. Должно быть, пообедал на заводе. А может, слишком устал, чтобы проявлять любезность и гостеприимство.
– Ты был в крепости, – сказал он, – значит, Бергамин тебе про следственную комиссию рассказал.
– Верно. Ты об этом хотел со мной поговорить?
Гарб тяжело вздохнул. Сцепил пальцы, хрустнул ими.
– Не нравится мне это, – признался он. – Не скажу, что у нас в городе царит райское спокойствие, – но что здесь бывает? Ну повесят воров-разбойников, за год не больше дюжины. Ну выпорют буянов после очередного праздника. Ну постреляют немного, когда беспорядки… Но насчет прочего… Знаешь, я еще мальчишкой в Фораннане видел, как жгли одного еретика. Там это не так чтобы часто, но бывает… После того как он на паперти собора Святого Бреннана принес публичное покаяние, его бросили на волокушу и, привязав к старой кляче, протащили до места казни. А там у столба перебили ему ноги и только потом уж подожгли хворост. И всего-то он, говорят, написал, что миров множество и будто бы они между собой связаны… Так ведь отрекся же!
– Бывает и хуже, – сказал Мерсер, вспомнив весенние казни в Вальграме.
Гарб, несомненно, понял его.
– Это у вас в Эрде, с епископом Децием, мясником известным, к таким вещам привыкли, а Карниона – цивилизованная страна! – Он схватился за голову. – Боже, что я говорю!
– Ты боишься, – констатировал Мерсер.
– Да, боюсь! Тебе легко, ты удираешь. Скроешься, отсидишься, имя сменишь… А мне нельзя! Мне нужно дождаться нового хозяина! А если эти суки из вредности возьмут и оговорят меня, как сообщника? И следствие поверит – как не поверить, – я ведь знал их всех, был при убийстве… Я уж начинаю думать: зачем я тебя нанял? Умер и умер хозяин от болезни, пусть бы все так и считали, кому это мешало? Зато собственная шкура была бы цела.
«А тот бедняга на костре наверняка думал: зачем я написал про множественность миров? Пусть бы все считали, что наш мир один-разъединственный, кому это мешало?»
Мерсер не высказал этого соображения Гарбу, но выражение его лица тому не понравилось.
– А ты с чего так держишься, будто следствие тебя нисколько не пугает? Или и впрямь не пугает? Ты что, с ними связан? Не зря же хозяин сразу заподозрил, что ты… как это… «тайный брат»!
– Флан, я слаб в Святом Писании и порой забываю осенять себя крестом. Даже в церкви. Ты сам видел.
– Может, прикидываешься, – буркнул Гарб.
– Уймись и не впадай в панику. У меня тоже есть основания бояться. Я никогда не работал на Церковь, что бы ни воображал себе покойный Лейланд Оран. Святые отцы могут использовать стороннего человека втемную, но что касается розыска, на то у них есть своя служба. Оттуда я никого не знаю. Вот в следственных комиссиях состав смешанный – богословы и юристы.
– Ну и что?
– Здесь будут две решающие силы: следственная комиссия и Карвер Оран. Что касается карнионских юристов, то я со многими знаком – как со светскими, так и с докторами церковного права. Далеко не все они фанатики, даже те, кто выносит смертные приговоры. Люди просто исполняют свою работу. И, в отличие от епископа Деция и его присных, далеко не всегда добиваются признания пытками. Особенно от женщин.
– На что ты намекаешь?
– Ни на что дурное. Если женщина упрется, ее можно рвать на куски раскаленными клещами, но она будет стоять на своем. Но если выяснить, в чем ее слабость, ее нетрудно убедить сделать что угодно. На это есть мастера… Основная слабость Вьерны Дюльман – не склонность к нетривиальным любовным связям и убийствам. Я уже говорил, что она хочет главенствовать любой ценой. И любоваться собой в этой роли. И если в следственной комиссии найдется умный священник – а я уверен, что он там найдется, он убедит ее, что роль кающейся грешницы – самая выигрышная из всех возможных. Что до Карвера Орана, то ему крайне невыгодна огласка, а значит, расширение дела и увеличение числа обвиняемых. Если ему достанет средств, чтобы повлиять на комиссию…
– Достанет, достанет. Уверен, что с него будет достаточно, если на эшафот – или на костер, что уж как выпадет, – взойдут Вьерна Дюльман и Филобет Сандер – прямые виновницы гибели отца. Надеюсь, что он найдет общий язык со следователями. Тем более что помилования для остальных он не станет добиваться. Тюремное заключение, ссылка… лишь бы не болтали. Да, ведь у нас есть еще монастырь Святой Евгении. Хотя, если дела пойдут так, как ты предполагаешь, его просто прикроют.
– Я тоже так считаю.
– Ты меня несколько успокоил. Но что я скажу новому хозяину о похищении реликвария? Ему ведь глубоко плевать, что там – Камень Захарии или какой другой; это его семейное имущество, а его украли.
– Ты скажешь ему – и притом не соврешь, – что тот же человек, который раскрыл тайну убийства Лейланда Орана, продолжает искать реликварий. Но поскольку эта задача будет потруднее, денег вперед я не возьму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
