— Сегодня ты оказалась в моем шкафчике в раздевалке, потом мы встретились на улице. Теперь вот и вовсе ты меня к себе приковала. — Он поднял руку, показывая браслет. Кованая цепь звякнула, привлекая мое внимание. — Признайся, малышка, ты меня преследуешь?
— Угу, как смерть больного проказой: на кой мне бегать за ходячим трупом-то?
— Какое поэтическое сравнение, — хмыкнул альв.
— Для нашего томного вечера, полного романтики, самое оно, — вяло огрызнулась я.
Варлок откинулся назад, оперся о стену, отчего цепь, соединявшая антимагические браслеты, натянулась, дернув мою руку. Я покосилась на альва. Он и ухом не повел. Развалился, понимаешь, как у себя дома. Мне бы такую невозмутимость…
Спустя пару минут дурной пример оказался заразителен. Держать спину прямой, изображая наглядное пособие по этикету, мне надоело. И я тоже прислонилась к стене. Та оказалась не просто холодной, ледяной. Что у них там, с другой стороны? Филиал бескрайней ледяной пустыни в пределах одного конкретного участка жандармерии?
Варлок, который к этому времени уже вроде как смежил веки и собрался вздремнуть, приоткрыл один глаз. Потом скорбно, словно ему предстояло с похмелья идти на эшафот, вздохнул и… произнес:
— Обопрись на меня. Я все же теплее стены.
— Спасибо, обойдусь.
— Ну, как хочешь. — Варлок широко зевнул и… вновь смежил веки.
Глаза сами собой слипались, спина сгибалась. Я и не заметила, как начала изображать шамана, входящего в транс, — спать сидя. Тело само собой повело назад. Последней связной мыслью было: стена не такая уж и холодная. Скорее даже, наоборот, теплая, с тонким запахом сандала… И почему-то не совсем твердая.
Разбудил меня прокуренный голос, что-то зло и возмущенно бубнящий за дверью. Неужели энергия в амулете полога тишины закончилась раньше, чем полагал жандарм?
Сначала я не разобрала слов. Лишь сонно прищурилась, поднимаясь… с груди альва. Варлок все так же безмятежно дрых. Ну и хорошо. Сейчас сяду и сделаю вид, что вовсе не использовала его в качестве подушки. Только блузку поправлю. Как говорится, если в новостной листок не попало, значит, и не было.
Между тем жандарм (а именно его голос разбудил меня) продолжал общаться с кем-то.
— Так весь участок на ноги подняли?
— И не только наш, — устало и чуть подкашливая, отозвался тенор. — Всю столицу. Еще бы. Больше десяти лет о наемниках Успы в столице не было слышно, и вот опять… Чую, осерчает император, полетят головы у начальства…
Я не видела говоривших, но бас дородного, уже в летах жандарма узнала. Именно он, попыхивая трубкой, составлял протокол. И оставил нас ночевать в участке.
— Так летят-то головы лишь тогда, когда дело какое громкое не раскрывают, — с сомнением возразил любитель подымить табаком.
— А ты думаешь, раскроют? — прокашлял тенор. — Наемники окромя метки своей, черной лилии, ничего не оставляют.
— Неужто ничего? Даже трупа? — поразился бас.
— Ну, нюхачи говорят, что в этот раз маг, вроде придворный алхимик, на которого напали, даже выжил. Вот только остался без дара… и без мозгов.
— Это как?
— Его, как я понял, пытали. Может, потом и убить хотели, да кто-то наемников спугнул.
— Во дела… Кто же они такие, что смогли самих…
— Может, народные мстители, что уже который день по столице шастают?
— Ты еще в сказку о золотой монетке, которая от бабки с дедкой сбежала, поверь, — хохотнул бас. — Скажешь тоже, мстители. Репортеры придумали, а ты, как наивная девица, и поверил…
Тенорок замолчал. Я подумала, что обиделся, но по донесшимся звукам поняла: просморкался.
— Кстати, о новостниках: капитан приказал никому ни слова, ни полслова… — прогнусавил тенор. — Поэтому я только тебе по дружбе. Так что…
— Да ни в смерть! — заверил бас. — Никому ничего не скажу.
Жандармы еще о чем-то говорили, подтверждая истину, что женским сплетням до мужских бесед — как упырю до солнца: расти и расти.
Вот только я в секреты старых друзей уже не вслушивалась. Я сидела ни жива ни мертва. Наемники Успы. В столице. Пытали придворного алхимика. Память услужливо подсказала имя: эйр Понрой. Он был немногим старше мамы, будь она живой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сглотнула, выныривая из липких лап страха.
— …а чья это сумка лежит? Ты тут не один, что ли? — забеспокоился тенор, видимо, узрев отнятую у меня торбу, которую жандарм положил на полку перед тем, как отвести нас в камеру. — У тебя же отродясь никого не было!
— Да не бойся, на дверях полог тишины. А те двое залетных, что у меня сегодня квартируют, спят, как цуцики. Я вот только перед твоим приходом проверял.
— Кто хоть попался-то? — полюбопытствовал тенор, успокаиваясь.
— Да голубки влюбленные, судя по тому, как цапались. Оба маги, видимо, что-то не поделили. Или девка приревновала парня своего. У нее дару-то с мышиный хвост, а шарахнула заклинанием, как сказал Леш, неслабо.
— Леш?
— Да, он сегодня в патруле был.
— А-а-а. Давно я его не видел. Все сменами не совпадаем.
Тенор не успел договорить, послышался скрип двери, стук каблуков, я узнала злой и острый, хоть лед коли, голос Алекс:
— Где магесса Найриша Росс?
— Кто? — пробасил жандарм.
— Ошибочно арестованная сегодня ночью адептка, — отчеканила подруга.
— Ну, допустим, не ошибочно… — начал было жандарм, похоже, еще не подозревавший, что ему сейчас выедят мозг чайной ложечкой.
— Поверьте, ее адвокат сейчас докажет вам обратное.
Ничего себе, Алекс умудрилась еще отрыть среди ночи где-то защитника? А спустя четверть часа я убедилась, что нашла она не абы какого, а весьма дельного, потому что нас с Варлоком отпустили, не задавая лишних вопросов.
Правда, когда в замке двери, что отделяла нас от кабинета жандарма, заскрежетал ключ, мне пришлось срочно изобразить спящую. Так, на всякий случай, чтобы наш надзиратель не догадался, что я слышала разговор.
Я уже было прислонилась к стене, прикрыв глаза, как лапища одного наглого альва сонно сграбастала меня и, как плющевого мишку, подтащила к груди.
— Какая неожиданная встреча, — при виде альва громко воскликнула Алекс.
Я, играя роль пробудившейся спящей… — хм… до красавицы, полагаю, мне было далеко, так что просто — девицы, попыталась отпрянуть от остроухого. Куда там, он протестующе замычал.
Я от души пихнула альва в бок. Только после этой целебной акупунктуры он соизволил проснуться и выпустить меня. Взгляд Алекс буквально впился в куртку Варлока. Видимо, она решила, что сей случайной встрече обязана булавке.
Альв же, увидев свою спасительницу, широко ей улыбнулся и подмигнул. Алекс в ответ стрельнула глазами… В общем, эти двое завязали межрасовую беседу о чувствах без использования сложных лингвистических конструкций, в просторечии именуемую флиртом.
Причем милая беседа глазами и жестами продолжилась и в магомобиле. Я села на переднее сиденье рядом с шофером. Тем самым, который недавно отвозил меня домой из особняка Алекс.
Подруге быстро надоело молчать, и она перешла в атаку, весело защебетав. Варлок, как истинный боец, и не подумал отступать.
Я же изображала крайнюю степень усталости и напоказ клевала носом. Вот только знала: этой ночью после подслушанного разговора я уже не сомкну глаз.
Выйдя из магомобиля, я попрощалась с Алекс и альвом, поймав на себе задумчивый взгляд последнего. Он смотрел на меня как-то слишком внимательно. Поправив ремень сумки на плече, пошла к крыльцу дома.
Забирая нас из участка, Алекс обмолвилась, что, когда она забегала ко мне, дома панику еще не поднимали. Я понадеялась, что и после ее ухода все осталось так же тихо.
Осторожно достала ключ, провернула его в замке. Открыв дверь, шагнула в прихожую. Тишина. Дом спал. Даже фамильное привидение, зависнув полупрозрачным облачком под потолком, тихо посапывало.
Я прокралась по лестнице, переступая особо скрипучие ступени. В голове мелькнула шальная мысль: слишком много в моей жизни альвов, а что если… Тихо повернула ручку двери и заглянула в бабушкину комнату. Вир спал, его волосы, не скрепленные кожаным ремешком, разметались по подушке.
