- Малышка, об этом нельзя молчать, - вздохнула я. – Если есть проблемы, нужно сообщать родителям и учителям. В этом нет ничего постыдного. Просить помощи – это нормально. Ты говорила с мамой?
Лина помотала головой.
- Она так гордилась, что меня взяли именно в сто восьмую школу… Они с папой даже квартиру тут купили специально, чтобы я по прописке попала… Не могу рассказать маме…
- А учителям? – допытывалась я.
- Нет… Мне стыдно про это говорить, - прошептала Лина и сжала юбку.
- Кто твой классный руководитель? – спросила Дилара. – Может быть, мы ее знаем?
- С этого года – Ольга Владимировна, - ответила Лина, и мы с подругой переглянулись.
- Математичка? – улыбнулась я.
- Да…
- Она у нас тоже была классным руководителем! Слушай, Лина, а давай вместе к ней пойдем? Она хорошая. Правда.
- Ольга Владимировна строгая, - пробормотала Лина.
Она никуда не хотела идти, а мы с Диларой не могли на нее давить. Честно говоря, я думала, что ничего не получится, но Лина вдруг решилась. Возможно, на нее подействовали наши с Диларой слова, а возможно, ей просто надоело бояться.
Лина дала номер телефона нашей бывшей классной, и я позвонила ей. Слава богу, Ольга Владимировна была в школе. Буквально через десять минут она примчалась к нам, не понимая, что происходит. Обняла нас с Диларой и спросила:
- А Дима-то как? Неужели, и правда, жив?
- Жив, Ольга Владимировна, - кивнула я.
- Боже… С ума сойти… Ты скажи ему, чтобы в гости пришел, - улыбнулась учительница. И я вдруг вспомнила, как она переживала за Диму, и каким убитым ее лицо было на кладбище. И правда, пусть Дима с ней встретится.
Ольга Владимировна выслушала меня и решительно повела нас троих в школу. Лина прошла без проблем, а нам бывшая классная заказала пропуски – без них не пропускали в здание.
Школа почти не изменилась, и на каждом шагу я ловила флешбэки. Да и кабинет математики оставался таким же, как и прежде, разве что появились новые жалюзи, а в уголке с лучшими учениками класса висели незнакомые фотографии.
Мы рассказали обо всем Ольге Владимировне, которая с каждой минутой хмурилась все больше и больше. Она сказала, что подозревала, что в классе что-то неладное, но доказательств о том, что одну из учениц обижают, у нее не было. А сама Лина молчала и ничего взрослым не рассказывала. Мы провели вместе несколько часов, и за это время Лина успела поплакать и с грехом пополам рассказать Ольге Владимировне о том, что происходит. Каждое слово давалось ей с трудом – это было видно. Но она все же говорила, а потом снова расплакалась. Но, кажется, Лине стало немного легче.
Ольга Владимировна сказала, что вместе с руководством сделает все, чтобы защитить ученицу. А саму Лину записала к школьному психологу – слишком та была запуганная и неуверенная в себе.
Перед тем как уйти, мы с Диларой по очереди обняли Лину и обменялись номерами – на всякий случай.
- Запомни. Ты не одна, - сказала и коснулась ее плеча. – И ты ни в чем не виновата.
Лина смущенно улыбнулась – впервые за все эти часы.
Мы с Диларой отправились к парням на такси. Обычно мы трещали, как сороки, но в этот раз почти всю дорогу молчали.
- Почему это так работает? – вдруг спросила меня Дилара. – Почему те, кого обижают, скрывают это? Думают, что это их вина, что они заслужили... И боятся говорить другим. Я ведь и сама была такой. Вечно стыдилась, вместо того, чтобы рассказать родителям. Чувствовала себя беспомощной. Ты стала для меня героиней, когда не сломалась из-за буллинга. Ты у меня сильная, Полин.
- Мы все сильные, - ответила я. – И ты, и Лина. Просто иногда страх берет вверх. А бояться – это нормально.
Я улыбнулась подруге, и она улыбнулась в ответ.
- Вы с Димой точно решили уехать? – спросила Дилара.
- Да. Точно. Может быть, и вы с нами?
- Леша не может бросить маму с сестрой. Да и у меня папа с ума сойдет, если я поеду в другой город, - хмыкнула Дилара. – Но меня радует, что он хотя бы принял Лешу. До сих пор вспоминаю, как мы снова пришли в гости к родителям, а папа позвал Лешу к себе в кабинет и разговаривал с ним часа два. О чем, до сих пор не знаю! Но после этого вроде как смирился, что мы пара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Я у Димы выведаю, о чем говорили твой папа и Леха, - пообещала я. Лучший друг наверняка все знает! Парами дружить очень удобно!
На этом мы приехали к бару, в котором нас ждали парни.
Глава 73. Это только начало чего-то большего
- Вот и все, - сказала мама, стоя напротив меня в пустой квартире, в которой она три года прожила с Андреем. Она стала выглядеть лучше и вновь казалась солнечной, как и прежде. И улыбалась искренне, а не вымучено, хотя в глазах все еще мелькали тени страха.
Мебели не осталось – ее забрала мать бывшего отчима. А сама квартира была выставлена на продажу. Мы с мамой приехали, чтобы забрать кое-какие ее вещи. И вот-вот должны были уйти – до того, как приедет риелтор с покупателями. Потом мама уедет в свою новую квартиру.
- Жалеешь? – спросила я маму.
- Жалею, - кивнула она. – Жалею о том, какой дурой была. Ничего вокруг не замечала. Жила ради какого-то мужика, который оказался подонком. Почти потеряла дочь. Не жалею только о Женьке.
- Как он? – спросила я. С братиком мы не виделись несколько дней. Если честно, я постепенно начала к нему привыкать.
- Хорошо. Только все время спрашивает о папе. Но я надеюсь, что вскоре он забудет о нем, - улыбнулась мама. – Мой психолог говорит, что у детей гибкая психика. Надеюсь, мы справимся. Может быть, вы с Димой все же останетесь?
Ее голос прозвучал жалобно. Она не хотела отпускать меня. Но я покачала головой.
- Этот город всегда был для меня чужим. И связан с плохими воспоминаниями. К тому же бабушке нужна помощь. Но я буду часто к вам приезжать.
- Обещаешь, дочка?
- Обещаю. А что у тебя с Кретом? – задала я вопрос, который мучал меня последнее время.
- С Виктором у нас очень теплые отношения, - призналась мама. – У нас какое-то родство душ, что ли. Он вдовец, я вдова. Мы потеряли любимых в одной катастрофе. Виктор закрытый, но неплохой человек. И я ему очень нравлюсь.
Она покраснела, как школьница. А я подняла бровь.
- Вы встречаетесь, что ли?
- Нет, - вдруг ответила мама. – Виктор хотел этого, но я отказалась. Сказала, что буду ему благодарна, если мы останемся друзьями.
- Почему? – удивилась я. – Он миллиардер! За ним столько женщин бегает!
- Знаю. Но… Я боюсь, Полинкин, - честно ответила мама. – Понимаю ведь, что со мной не все хорошо. А вдруг история повторится? И я снова окажусь в ловушке, как с Андреем? Его ведь я тоже считала достойным мужчиной. А он… он оказался причастным к смерти моего мужа. Хотел убить мою дочь. Я боюсь снова раствориться в другом человеке. Сейчас для меня главное - ты и Женька. Я хочу стать действительно хорошей матерью. Большего мне не надо. По крайней мере, пока. К тому же… - Ее лицо потемнело от старой боли. – Твоего папу никто не заменит. Я скучаю по Мише.
- Я тоже скучаю по нему, - сказала я тихо, и мама обняла меня.
- Он всегда с нами, - прошептала она.
- Папа никогда мне не сниться, мам, - призналась я, положив голову ей на плечо.
- Это не значит, что он о тебе забыл.
Несколько минут мы молчали – в память о папе, и в это время выглянуло заходящее солнце. Оно осветило квартиру мягким золотистым светом. И мне вдруг показалось, что это знак от папы. Он обожал небо и солнце. И говорил, что если смотреть на солнце, то не увидишь тени.
Надеюсь, там, наверху, где папа сейчас, самые красивые закаты и рассветы.
От этой мысли дрогнули губы, и я прикусила нижнюю. Нельзя плакать. Только не сейчас. Я ведь сильная… Я смогу.
Откуда-то появился сквозняк – он скользнул по нашим волосам, словно их коснулась чья-то невидимая рука. И исчез.
- Окно в детской забыла закрыть! – спохватилась мама. – Закроешь?
- Да, сейчас, - кивнула я, пошла в спальню, залитую солнце, и улыбнулась нежному закату.
