что тот препятствует объединению Италии. От бомб, брошенных им и его товарищами в карету, где император ехал со своей женой, погибли восемь парижан и 142 человека были ранены, но Наполеон III по случайности не пострадал. Это «итальянско-французское» дело скоро стало еще и «английским», когда выяснилось, что Орсини жил перед покушением в Лондоне. Там же он изготовил бомбы, которые привез потом в Париж. Пальмерстон попытался принять «билль о заговорах», чтобы не допустить повторения этой чудовищной истории. Но проект закона не понравился многим. Одним казалось, что он ущемляет английские свободы; других бесило, что Пальмерстон слишком пытается угодить французскому императору. 19 февраля 1858 г. правительство Пальмерстона вынуждено было уйти в отставку.
«Изгнание» было недолгим. Уже через год в Великобритании наступил новый правительственный кризис. В отставку отправился следующий кабинет министров. Премьер-министром 12 июня вновь стал Пальмерстон.
Наступившее десятилетие выдалось очень бурным. Череда локальных войн в Европе привела к объединению Италии и Германии. Северо-Американские Соединенные Штаты, наоборот, в начале 1860-х едва не распались – там разгорелась гражданская война.
Следуя своему принципу («у Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы»), Пальмерстон, поначалу едва не вступивший в эту войну на стороне южных штатов (Конфедеративных Штатов Америки), в 1862 г. все-таки отказался их поддерживать, предполагая, что победят северяне.
Зато он стал готовиться к войне с Наполеоном III, с коим дружил вот уже десятилетие. Ведь французский император взялся переоснащать флот, а потому тотчас превратился из постоянного союзника в возможного врага. С начала 1860-х власти Британии, втайне опасаясь, что Наполеон III исполнит мечту дяди и вторгнется в туманный Альбион, занялись укреплением береговой линии. Здесь было сооружено 76 фортов и других укрепленных пунктов. Их прозвали Palmerston Forts – «форты Пальмерстона», но злые языки потом стали поговаривать о том, что напортачил-де он с фортами, и переименовали их в Palmerston’s Follies — «глупости Пальмерстона».
Самому политику и дипломату было уже все равно, о чем твердят злые языки. Он умер 18 октября 1865 г., был погребен в Вестминстерском аббатстве и стал четвертым человеком в стране, не принадлежавшим к королевскому дому, кто удостоился подобной чести (после Ньютона, адмирала Нельсона и герцога Веллингтона).
Пальмерстон умер, но политический принцип, который он отстаивал всю жизнь, стал отныне основополагающим принципом британской политики.
Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен
1850 г.
Миллион квадратных километров равняется четырем Великобританиям (без заморских владений. – А. В.). Этот миллион был поднят Россией буквально с земли. Он долго лежал там, не нужный никому. На человека, который потянулся за ним, зашикали, его чуть ли не захотели заарестовать. Но он все же вытянул находку, этот жребий. Не возьми мы его тогда, скоро бы лишились и второго, и третьего миллиона. Вот что была та драгоценная находка.
Г. И. Невельской.
Гравюра 1876 г.
В 1858 г. был заключен Айгунский мирный договор с Китаем. По нему к России отошло более 750 тысяч квадратных километров дальневосточной земли, а если добавить к этому Приуссурийский край и Сахалин, где русский флаг был поднят самовольно, без государственного решения, то к России тогда разом отошла территория площадью свыше миллиона квадратных километров – больше любого современного государства Европы.
Покорителем громадного края, завоевавшим его именно так, как и повелел император Николай I, «чтобы и не пахло пороховым дымом», стал генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (1809–1881), удостоенный титула граф Амурский после подписания Айгунского договора.
Ветеран Кавказской войны, ставший генералом в 32 года, а тульским губернатором – в 37 лет, Муравьев слыл «либералом и демократом», но зарекомендовал себя при этом, говоря пушкинскими словами, «дельным человеком». Император Николай I много путешествовал по России, проверяя работу своих чиновников. 5 сентября 1847 г. в семь утра в селе Сергеевском под Тулой император, в своих привычках неприхотливый, как солдат, и трудолюбивый, как пролетарий, принял молодого губернатора. Тот ждал худшего – пришло лучшее, о котором он и помыслить не мог. Николай I обратился к нему «в самых лестных выражениях» и предложил взять в свое управление всю Восточную Сибирь – дикий край, где дел было невпроворот, где было место и подвигам, и геройствам и где сама граница терялась в безвестности, словно предлагая шагнуть дальше – занять как можно больше земли.
Отсутствие четкой границы с Китаем ощущалось с обеих сторон. Но если Китай, как видно было столетиями, не нуждался в землях, лежавших к северу от Амура, то захватить их мог кто-то другой. И уже близко были англичане, постепенно занимавшие все больше азиатских территорий. В 1840–1842 гг. состоялась война между Великобританией и Китаем, получившая название Первой Опиумной. Империя Цин была побеждена. Отныне китайские порты были открыты для британских торговых судов. Англичане получили в свое владение Гонконг. Очевидно, что теперь их могли заинтересовать и ничейные земли, находившиеся севернее Амура.
Муравьев, прибыв к месту службы, быстро убедился, что восточная окраина России беззащитна. Англичане, заняв устье Амура, построят там крепость. Оттуда морские военные суда противника пойдут вверх по Амуру. Им сдадутся Нерчинск, Чита, обширные области Сибири. Он писал в Петербург, предупреждая об опасном положении: «Могу признать, что кто будет владеть устьями Амура, тот будет владеть и Сибирью, по крайней мере, до Байкала, и владеть прочно; ибо достаточно иметь устье этой реки и плаванье по оной под ключом, чтобы Сибирь, и более населенная и цветущая земледелием и промышленностью, оставалась неизменною данницею и подданной той державы, у которой будет этот ключ» (И. П. Барсуков. «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам». Т. 1. 1891). С соседним Китаем пора заключить договор, по которому «никто, кроме России и Китая, не должен владеть плаванием по Амуру».
Договариваются о внятном, осязаемом. Туманные земли, терявшиеся в белых прорехах географических карт, следовало еще измерить и описать. В этом отношении у Муравьева сразу нашелся такой же смелый и умный единомышленник. Это был потомственный морской офицер, капитан-лейтенант (с 1874 г. адмирал) Геннадий Иванович Невельской (1813–1876).
Заручившись поддержкой Муравьева, но так и не дождавшись разрешения императора, Невельской, совершивший в 1848–1849 плавание из Кронштадта на Камчатку, 30 мая 1849 г. вышел из Петропавловской бухты и, следуя губернаторской инструкции, поплыл навстречу неизвестному.
17 июня транспортный корабль «Байкал» обогнул северную оконечность Сахалина – мыс Елизаветы и стал поблизости на якорь. Десять дней спустя, миновав Сахалинский залив, он достиг северной части Амурского лимана. Первые шлюпки русских моряков вошли в устье Амура.
11 июля началась основательная экспедиция. Шесть весельных шлюпок во главе
