— Я хочу купить землю, Маддалена, — сказал он.
— Какую землю? Где?
— Где угодно и сколько угодно. Неважно, здесь или на краю света. Земля зовет меня, я хочу ее так же, как тебя. Я буду продавать древесину и заработаю на несколько сотен гектаров земли. А потом придумаю, как еще заработать, чтобы купить еще, еще и еще. Что куплено, то нажито!
Лена надела халат и спустилась вниз, пока Спартак одевался.
В обмен на яйца и масло Лене удалось раздобыть настоящего кофе. Этот кофе она прятала от всех и варила только мужу, а он был ей благодарен за заботу.
Они выпили по чашечке вместе, стоя у окна, из которого открывался вид на бескрайние просторы полей.
Уже светало, золотистые отблески ложились на темную землю. В неподвижном воздухе раздался крик петухов.
Одной рукой Спартак обнял жену за плечи, а другой стал гладить ее грудь. После трех беременностей Лена сохранила стройную и гибкую девичью фигуру.
— Я безнадежно влюблен, — прошептал он.
— В меня или в землю? — шутливо спросила Лена.
Она была счастлива. Ей нравилось быть с ним рядом, ощущать его близость, его ласку, слышать его нежный шепот.
— В обеих. Земли на свете ровно столько, сколько создал бог. Больше, чем есть, он уже не создаст. И я хочу заполучить как можно больше, пока это еще возможно. И другой такой Маддалены тоже больше никогда не будет. Поэтому я никогда не перестану желать ту, что есть. — Спартак поставил чашку на подоконник, привлек к себе жену и страстно поцеловал.
На следующее утро он поехал в Равенну, заложил брошь Лены и купил два грузовика. В Тоскану они отправились втроем с Эмилио Гельфи и счетоводом Аугусто Торелли. По извилистым горным дорогам они прибыли на место к полудню, купили заступы, топоры, кирки и пилы, наняли пару поденщиков и принялись валить лес.
Когда они вернулись в Луго, на дворе была уже поздняя ночь, а кузова грузовиков опустели. Всю древесину они распродали по дороге домой: строительные площадки попадались на каждом шагу. Всюду с ними расплачивались наличными прямо на месте.
В конце первой недели этих каторжных работ Спартак выкупил брошь с розой и кольцо с бриллиантом. Он работал по восемнадцать-двадцать часов в сутки и спал не больше четырех часов, но был неутомим, и никому из товарищей не удавалось за ним угнаться. Он купил еще несколько грузовиков и нанял еще рабочих. Через несколько месяцев Спартак на паях с Серджо Капорали приобрел пять тысяч гектаров земли, выставленных на продажу детьми графа Ардуино Сфорцы. Это событие он отпраздновал, как всегда, скромно, в кругу семьи, больше всего беспокоясь о том, чтобы известие о покупке не стало всеобщим достоянием. Только банки были проинформированы о приобретении, потому что Спартак рассчитывал на получение кредитов и ссуд.
— Возрождение экономики нашей страны должно начаться с сельского хозяйства, — сказал он Лене. — Я теперь знаю всех в этой отрасли, знаю, как надо действовать. Скоро мы оставим этот дом и опять переедем жить в Болонью.
— Забудь об этом, — наотрез отказалась Лена. — Я уже пожила в городе, с меня хватит. Больше я из деревни никуда не уеду. Здесь мои корни и твои тоже. Мы крестьяне, Спартак. Не забывай об этом.
— А наши дети? О них ты подумала?
— Что за дурацкий вопрос! Я только о них и думаю. Они не должны отрываться от земли, забывать о ней, потому я и хочу, чтобы они жили здесь. В здешних местах они узнают больше полезного и нужного, чем на городских улицах.
Спартак прекрасно знал, что, если Лена вбила себе что-то в голову, заставить ее передумать невозможно никакими силами.
— Им же придется ходить в школу. У них должны быть друзья. В этом доме мы живем слишком уединенно, — возразил он.
— Что ж, я бы с радостью вернулась в Котиньолу. Я там выросла, мы там познакомились. Мне бы хотелось как-нибудь сходить с тобой еще разок на берег Сенио. Там на площади, прямо напротив церкви, есть один особнячок, который мне очень нравился еще в детстве. Когда-то в нем жил ветеринар. Правда, немного обветшал, но его можно подремонтировать.
— Гляди-ка, да у тебя уже составлен целый план!
— Я только говорю, что это можно было бы сделать, — стояла на своем Лена.
Спартак усмехнулся. Ему было бы гораздо удобнее обосноваться в Болонье. Оттуда легче было бы ездить в Милан или в Равенну. Но он слишком часто навязывал жене свою волю и теперь понял, что настал момент идти на уступки.
Лена сама занялась покупкой и перестройкой особняка в Котиньоле. Когда она перебралась туда с семьей, немногие из оставшихся в живых старых знакомых едва решались с ней поздороваться. Лена превратилась в настоящую даму, одевалась строго, но элегантно, окружающие смотрели на нее с уважением и восхищением.
Глава 6
Спартак и счетовод Торелли вышли из спального вагона на вокзале Термини в Риме. Часы на башне показывали половину восьмого. Встреча в министерстве была назначена на девять утра.
— У нас вполне хватит времени, чтобы сходить в римские бани, вымыться и переодеться, — заметил Спартак.
— По правде говоря, я уже привел себя в порядок, — сказал Торелли.
Ему не хотелось идти в незнакомое место, к тому же столь экзотичное, как общественная баня, и еще меньше — появляться там на равных со своим хозяином. Аугусто Торелли уже много лет работал у Спартака, делил с ним труды и заботы, однако считал необходимым сохранять определенную дистанцию.
— Ну, тогда подождите меня у входа, — предложил Спартак и посоветовал: — А пока что закажите себе капуччино[55]. В Риме капуччино готовят гораздо лучше, чем в наших краях, — пояснил он и, попросив Аугусто подержать его портфель, вошел в отделанный белым мрамором вестибюль банного заведения, откуда пахнуло горячим и влажным воздухом, густо напоенным ароматами мыла «Люкс» и бриолина «Линетти».
Молодой человек в белом халате принял у него на хранение одежду. Спартак вошел в кабину, сверкавшую хирургической чистотой. От горячей воды над краем чугунной ванны, покрытой белой эмалью, вздымались облака пара.
— Не желаете ли добавить ароматических солей? — спросил банщик.
— Лучше добавьте чего-нибудь антисептического. Вроде бы здесь все чисто, но наверняка никогда не знаешь, — ответил Спартак.
Он предпочел бы принять ванну в «Гранд-отеле», но снимать номер только для того, чтобы вымыться, казалось ему расточительством. Совещание в министерстве не должно было занять много времени, а по его окончании он намеревался сразу же отправиться обратно на вокзал и ближайшим же поездом — домой. За те три дня, что его не было в Котиньоле, Спартак соскучился по своей семье.
