– Не важно, садитесь. Выезжайте задами и ждите вон у того леска. – Горшин показал рукой. – Я тут оставлю кое-какие сюрпризы и догоню.
– Что-то мне не нравится подобная щедрость, – понизил голос Василий, встрепенулся: – Можно, я за руль сяду? Ни разу такой машины не водил.
«Понтиак» был красив не только снаружи, но и внутри, и некоторое время ушло на разглядывание внутреннего дизайна кабины. Наконец Василий сказал: «Да-а!» – и включил зажигание; в кабине мотор был практически не слышен. Но отъехать со двора они не успели: со стороны дома вдруг послышались крики и стрельба.
– Карамба! – мрачно сказал Василий. – Этого нам только не хватало.
Матвей давно ждал чего-то в этом роде, поэтому остался спокоен.
– Езжай.
– Но там этот твой приятель… человек Круга…
– Поехали, ты еще не знаешь, на что он способен. Сказал, догонит, значит, догонит.
Василий погнал «Понтиак» по еле заметной, заросшей травой дороге к воротам, распахнувшимся перед ними, и дальше вниз, к балке, пока не выехал к лесополосе. Остановил машину, оглянулся.
– Может быть, все-таки вернемся, поможем? Если это снова зомби, даже твоему гипермену придется туго.
Матвей не отвечая смотрел назад, на дом Горшина, там вокруг метались какие-то фигурки, мелькали огни, дымы, шла стрельба. Серебристый, отсвечивающий рыбьим перламутром «Шевроле» Тараса вынырнул откуда-то слева, притерся рядом.
– Что остановились? – Горшин тоже глянул на свой дом.
– С кем они воюют? И кто?
– Зомби. С такими же зомби, но с призраками, идеальными видеокопиями.
Над одним из строений поместья вдруг рассыпалось веером зеленое сияние, строение – нечто вроде гаража – превратилось в мыльный пузырь и лопнуло с режущим слух свистом.
– Эт-то еще что… – Матвей остановился, ощутив на затылке тяжелый угрожающий взгляд, схватил автомат с заднего сиденья.
Еще с одним строением – сараем для скота – произошло то же самое. Следом превратились в шары-взрывы и остальные сарайчики, постройки и погреба, лишь дом оставался самим собой, только налился оранжевым светом, будто раскалился докрасна.
– Езжайте, я догоню, – странным голосом произнес Горшин.
Матвей глянул на него и не смог отвести взгляд: глаза у Тараса светились, но светились многоцветно! Радужки глаз были поделены на четыре сектора, имеющих каждый свой цвет – желтый, зеленый, голубой и красный. И плавилась в этих глазах такая ненависть и угроза, что у Матвея волосы стали дыбом. В следующее мгновение Горшин рванул свою машину вниз, в балку, и исчез. Матвей очнулся, ткнул Василия в плечо, и тот погнал «Понтиак» вдоль лесополосы к шоссе. Спустя несколько секунд их догнал странный вопль, полный тоски и силы и других не определимых человеческим языком чувств, в котором смешались орлиный клекот, рыдание, вой пурги и трубный зов слона. Вопль был так необычен и жуток, что даже у привычных к неожиданностям контрразведчиков вызвал приступ страха и желание заткнуть уши. Запомнили они его на всю жизнь.
– Ни фига себе! – пробормотал Василий спустя несколько минут, когда за лесом уже не стало видно ни дома Тараса, ни поселка. – Что это было?
– Конкере, – ответил притихший Матвей. – «Монарх тьмы». Вернее, его проявление.
Дальше они ехали молча.
Горшин догнал их через полчаса, посигналил и, когда «Понтиак» остановился, пересел к ним в машину. Он был угрюм, но спокоен.
– Поехали, довезете меня до Буденного, а там наши пути разойдутся.
– А «Шевроле»?
– Он мне больше не понадобится. К тому же боюсь, что на нем осталась печать зла.
– Ты… видел его?
– Кого?
– «Монарха»?
Горшин неожиданно засмеялся:
– «Монарха» на Земле нет, парень. Он живет в иной реальности и в иных временах. Здесь же иногда появляется его тень, пси-двойник, принимающий, кстати, любую форму. А я, кажется, определил наконец координаты точки выхода. Благодаря вам, кстати. И теперь у меня появляется шанс объявить ему хиссацу.[67]
Приятели обменялись взглядами.
– Не понимаю, – буркнул Василий, трогая машину с места. «Понтиак» вписался в поток машин на шоссе Энтузиастов, едущих к столице.
Горшин не обратил на его реплику внимания.
– Зачем ты возвращался? – тихо спросил Матвей.
– Чтобы передать ему привет, – улыбнулся Тарас. – Надеюсь, он остался доволен.
– Дом уцелел?
– А что с ним сделается? В нашей реальности он существовал частично, я просто вернул его в скрытую реальность.
Помолчали, поглядывая на обгоняемые автомобили.
– А кто-то так и не выполнил своего обещания, – безразличным тоном проговорил Матвей.
Тарас остро взглянул на него, но прочитать мысли не смог.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты говорил о какой-то коррекции, помнишь?
Горшин хмыкнул:
– Считаешь, созрел?
– О чем речь? – осведомился Василий; было видно, что ведет машину он с удовольствием.
– Матвей – потенциальный трансформ, – пояснил Тарас, обдумывая какую-то проблему. – Его родовая ветвь насчитывает миллионы колен и простирается на десятки миллионов лет. Разве он не рассказывал?
– Говорил, что паранорм. А трансформ – это в каком смысле?
– Ладно, попробуем, – бросил Горшин, не отвечая водителю. – Одним нарушением больше, одним меньше… Едем в центр, на Остоженку, я вам кое-что покажу. Но учти, ганфайтер, тебе придется учиться владеть своей скрытой силой самостоятельно. К тому же после пси-коррекции организму необходим адаптационный период, который может длиться от двух до четырех часов. – Горшин вздохнул завистливо-горестно. – Будь у меня такие задатки с детства, я не просидел бы в учениках столько сотен лет, давно уже стал бы Хранителем. Сейчас налево.
Василий послушно свернул.
– Так все-таки что такое трансформ?
– Вам как объяснить – попроще или с учетом образования?
– Попроще, человек я не шибко увлекающийся наукой.
– Что такое аура, знаете?
– Ну, это излучение… такое сияние вокруг головы.
Горшин покосился на Матвея, в глазах его мелькнули иронические искры.
– Примерно так. Аура – энерго-информационное тело человека, собственно разум. Биологическая часть человека, его физическое тело, служит лишь для энергоподпитки ауры. Матвей мог бы управлять аурой более эффективно, имей он пси-мостик между сознанием и подсознанием и связь между энергетическим каркасом тела – сетью нервных узлов, стимулирующих организм при иглоукалывании, – и центром хара.
Как мастер айкидо Василий знал, что такое хара и каково его влияние на регуляцию сил организма, поэтому спросил о другом:
– И что это может дать?
– Выход в запределье – в самом общем смысле. Конкретно же: владеющему собой в стиле уна рес[68] станет доступно скрытое внедрение в умы окружающих, непосредственное восприятие многомерности мира. Он сможет выполнять трюки, смертельно опасные для обычного человека, освободиться от ограничений времени и пространства, черпать информацию по ментальному каналу из будущего и даже из прошлых времен. В перспективе – контроль над материей посредством воли… Приехали, – закончил Горшин будничным тоном и первым полез из машины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
