пришлось его застрелить, иначе было нельзя.
– Да – Роберт сжал ее руку.
На плечи ему легла огромная невидимая тяжесть, и лейтенант опустился на скамью рядом с Дорой, не отпуская ее руки.
Роберт всегда сомневался, что он способен убить человека. Бывший министр финансов был негодяем и убийцей. Больше Вестховер никому не навредит… однако никому и не поможет, и не засмеется, и не закажет стейк, и не откроет галантно кому-то дверь. А если Вестховер в свободное время читал книгу, ей суждено остаться недочитанной.
– У тебя скверно на душе, потому что ты не из тех, кто радуется страданиям других. В тебе есть порядочность, поэтому тебе сейчас тяжело. Но скоро тебе станет легче, поверь. Сознание непоправимости случившегося уйдет.
Роберт не представлял, откуда Доре это знать, но очень хотел, чтобы она оказалась права.
Дора нежно гладила его большой палец своими пальчиками.
– Вот бы провести еще денек на пруду, правда, Роберт?
– Да.
Что, если они смешаются с толпой, чудом выйдут из города, доберутся в имение, а его родители не пустят их на порог? Глаза защипало откуда-то изнутри. Роберт зажмурился.
– Дора, а что тебе во мне нравится?
Быстрота ее ответа удивила его.
– Я о тебе много думала, – сказала Дора. – Мне нравится твой нос. Мне нравится, как ты двигаешься. Мне нравится, что ты застрелил человека, который хотел отнять у меня жизнь.
– Ну, это простая порядочность… – усмехнулся Роберт и стер слезинку, скатившуюся из уголка глаза.
– С тобой интересно говорить. Мне нравится представлять, как ты состаришься и немного располнеешь и сколького ты добьешься. Мне нравится тобой распоряжаться. Мне нравится, что у меня такой помощник. У тебя красивые карие глаза. Мне нравится, что твои друзья зовут тебя Бобби. Иногда я мысленно произношу: «Мой Бобби», и от этого на душе становится удивительно хорошо.
Роберт чувствовал влагу, неудержимо копившуюся под веками, и радовался, что Дора на него не смотрит.
– Скажем моим родителям, что твой отец был офицер. Он был мой друг и геройски погиб в бою. Им не обязательно знать о твоем прошлом. Они нам помогут. Если понадобится, переправят нас через границу. Можем уехать в Швейцарию.
– С удовольствием, дорогой.
Роберт глубоко вздохнул и прижался к Доре. От ее волос пахло кордитом.
Δ
Когда наступил вечер, Ди повела Роберта наверх, в хижину старателя.
Когда они проходили мимо рудокопа и женщины с бочкой желтого песка, Роберт не обратил на них внимания, даже когда песок захрустел под ногами на поверхности стеклянного ручья. Ди усадила Роберта на кровать и даже нагнулась снять с него сапоги, чего никогда не делала и надеялась больше никогда не делать. Когда Роберт заснет, она отправится в соседние развалины и пройдет через Вестибулу. Ди твердо решила найти Ламма и убить его, а затем навсегда закрыть портал.
Роберт лег на кровать без единого слова и вскоре задремал.
Ди присела за грубо сколоченный стол и написала ему письмо.
«Дорогой Роберт!
Человек из посольства, капитан Энтони, очень опасен. Здесь тебе нельзя оставаться, придется уйти.
Поверь мне, он убьет тебя, если ты не убьешь его. Вот что я хочу, чтобы ты сделал: спустись в галерею на втором этаже, сними одежду с рыжего каменщика (он примерно с тебя), переоденься и уходи к южным окраинам. Как доберешься до Южного моста, спрашивай у прохожих, где найти «Стилл-Кроссинг». Это салун, в нем есть мальчик по имени Айк. Скажи ему, что тебя послала я и велела тебя спрятать, а потом помочь уйти из города. Передай ему мои доподлинные слова: никакому другому Айку я бы такое дело не доверила.
Роберт, я тебе очень благодарна за многое. Когда ты женишься и твои дети будут весело играть, а твоя супруга музицировать, в памяти у тебя всплывет смутное воспоминание обо мне. Если ты припомнишь еще и мое имя, я сочту это за большой комплимент.
Не медли. Не разговаривай с капитаном Энтони. Уходи из города. Это приказ, лейтенант.
Вечно твоя Дора».
Сложив листок, Ди затолкала его в портсигар. Куртка Роберта висела на спинке стула. Утром он захочет курить и увидит записку.
Ночь еще не вступила в свои права, но в музей пробрались сумерки. Ди писала при свете лампы, намереваясь взять ее с собой. Перед уходом она обернулась поглядеть на своего любовника. Тени, ложившиеся на спящего, стерли всякую индивидуальность, сообщив лицу Роберта благоговейное выражение, будто мраморной маске.
Ди не удержалась и коснулась его щеки – чтобы убедиться, что Роберт живой и теплый.
Он открыл глаза. Значит, не спал – или дремал чутким сном.
– А ты разве не приляжешь со мной? – спросил он.
– Прилягу, – согласилась Ди, радуясь, что мир еще немножечко подождет.
Она тоже устала. От лачуги старателя до Вестибулы идти было минут пять, но при мысли об этом тело начинало ныть, как перед долгой дорогой. Передышка не помешает. Передышка даже пойдет на пользу. Ди сняла синее платье и легла под одеяло на узкую койку.
– Ты выглядел таким печальным.
– Правда? – Бок лежавшего рядом Роберта был теплым и твердым. – А ты будешь скучать по музею, по всем твоим восковым друзьям?
– Буду. Куда бы мы ни пришли, тебе придется найти мне новый музей.
– Вот как раз это я и хотел предложить… Дора, точно все в порядке? Тебе не надо бояться, я даю слово позаботиться о тебе…
– Я знаю, Роберт, знаю… Может, это все мысли о моем брате – я много думаю о нем в последнее время.
– Ты не говорила, что у тебя был брат, – удивился Роберт, но ответа не последовало. Некоторое время он слушал сонное дыхание Ди. Там, где их тела соприкасались, лейтенант чувствовал, как бьется ее сердце. Он закрыл глаза.
Δ
Роберт стоял на палубе корабля, вглядываясь в сумрак галереи первого этажа. Треугольные созвездия мигали среди пригнувшихся темных манекенов. Он не понимал, где верх, где низ: небо словно бы находилось на полу, и корабль парил над ним.
Где-то в ночном небе лошадь сломала ногу. Это произошло, когда Роберт был еще мальчиком. Он услышал ее крики и убежал из своей комнаты к отцу, который рассказал ему, что случилось.
– Знаешь, Боб, – утешал его отец, – это не боль заставляет животное кричать, а страх.
От жутких криков у Роберта подкатило к горлу, и он потерял равновесие. У него закружилась голова, и он камнем полетел вниз. Звездные треугольники ринулись ему навстречу.
Он рывком сел на узкой кровати.
Вокруг было темно. Дора крепко спала
