И все же время прошло, принеся осознание: он лишь ускорил момент катастрофы, не будучи сам ее причиной. Морские Звезды неизбежно напали бы на Солнечную систему по мере своего продвижения в Освоенном Космосе. Несколько дней ни в коем случае не могли иметь значения для конечного результата.
Возможно, рассуждал он, иначе почувствуют себя те, кто виноват в разрушении единственной из оставшихся в космосе человеческих колоний. И снова та же ситуация — они не станут последними представителями человеческого рода. Останутся другие, где-то в глубине космоса они скачут от одной звезды к другой, укрываясь за спиной Практика. Наконец, не нужно забывать об Эксфорде. Нет сомнения, он тоже действует где-то, неизвестно, где именно, продолжая собственную миграцию сквозь галактические просторы, или скорее распространяя по ним свои споры, словно злокачественная опухоль.
Эландер и Лючия молчали, продолжая подслушивать разговоры остальных. Они следили за обсуждением всех тем, начиная политикой и заканчивая сплетнями. Координация действий нескольких сотен энграмм, в той или иной степени поврежденных, требовала такой отдачи от руководства всей миссией и создания той инфраструктуры, которых просто не было. Имелись, конечно, кое-какие импровизированные методики, но чаще они замыкались на проблемах одинаковых энграмм, разбросанных по разным экспедициям.
Угрюмое собрание копий Отто Вира требовало от руководства дополнительных ресурсов для своих научных исследований — особенно в свете взрыва новой звезды в Пи-1 Большой Медведицы. Прочие искали утешения и даже терапии, разговаривая друг с другом или в небольших группах — числом до трех разных версий. Такой вариант общения заметно превалировал: если общим правилом устанавливалось, что Оуэн Норсуорси и Налини Ковистра должны поддерживать дружеские отношения, значит, так и будет, причем во всех вариантах копий. И наоборот, трещины в отношениях, сформированные давно, еще на Земле, вели к вечному антагонизму, распространявшемуся к звездам.
Бурное кипение потока информации несколько утихло. Убаюканный, Питер поплыл морем несовершенных человеческих эмоций, постепенно погружаясь в дрему; мысли стали путаться, все замедляя и замедляя свой ход, и наконец он заснул. Разобраться, где заканчивался мрак Темной Комнаты, а где начиналось бессознательное состояние, было непросто, так что переход из одного в другое произошел мягко и естественно. Но Питер даже и не пытался сопротивляться. Он просто принял это, легко позволив себе скользнуть в глубокий сон, уплывая стечением информационного потока общих и ничего не значащих разговоров около Сагарси.
— Спи спокойно, Питер.
Эти слова он услышал последними, почти провалившись в овладевшее им оцепенение.
Снов он не увидел.
— Если нам суждено спастись, — спустя неопределенно долгое время произнес голос, — это значит, что главная работа только начинается. Куда мы, собственно, направляемся? Где живем? Как управляем собой? Господи, да как можно говорить о создании нормального общества, если мы имеем всего шестьдесят одних и тех же особей, воспроизводя их снова и снова?
Эландер, казалось, узнал голос, но все еще не мог определить личность говорившего. Моргая, он пялился в темноту, стараясь отыскать в ней опорные точки. На некотором расстоянии виднелась открытая дверь, а за ней странного вида веретенообразное создание, матово-серое и со светящимися глазами.
— Над этим люди и пытаются работать. — В принадлежности этого голоса сомневаться не приходилось: говорила Лючия. — Вероятно, тебе, Роб, следовало бы пойти и поговорить с ними, вместо того чтобы сидеть здесь и беседовать со мной.
Произнесенное вслух имя помогло Питеру вспомнить собеседника: Роб Сингх. Роб был одним из пилотов миссии, потерявших свое призвание из-за Прядильщиков с их новыми кораблями-прорезателями.
— Политика — не мое дело, — ответил Сингх. — Гораздо больше меня интересует вопрос, почему все так происходит. Из-за того лишь, что проблему можно просто выкинуть из рассмотрения, вовсе не следует, что мы должны прекратить всякие исследования. Все вопросы, поставленные нами при изучении Даров, до сих пор остаются нерешенными. А Прядильщики — все еще та же загадка, какой были всегда.
— Что здесь происходит? — спросил наконец Эландер.
— Ой… Питер, прости, пожалуйста, — извиняющимся голосом произнесла Лючия. — Мы совсем не собирались тебя разбудить.
— Не стоит беспокоиться, — ответил он. — Как долго меня не было?
— Недолго, — успокоила его Лючия. — Около часа.
— Всего-то? — Странное ощущение — такое, словно Питер заснул в неловкой позе, и мышцы лица немного затекли, а мир вокруг никак не хотел принимать ясные очертания; все это, разумеется, виртуально. — Я полагал, что просплю по крайней мере неделю. Но я, кажется, восстановил силы.
— И ты не единственный, — сообщил Сингх.
Эландер попытался стряхнуть с себя сон.
— Что произошло на Пи-1 Большой Медведицы? — спросил он. — Кто-нибудь что-нибудь понял?
— Пока еще невозможно сказать ничего определенного, — ответил Сингх. — Конус от взрыва все еще расширяется, поэтому наши разведчики стараются держаться на расстоянии. Там все еще идет бой. Что касается победителя — нам совершенно ничего не известно. Поверишь ли, многие сочиняют каламбуры на тему: что осталось от звезды…
Эландер слабо улыбнулся. К сожалению, в это верилось легко: второстепенные обстоятельства часто провоцируют заурядных людей на ничего не значащие рассуждения.
— Ну а вы-то что? — спросил Эландер. — Чем занимались вы сами, когда я отключился?
— Лично я изучал файлы с материалами вашей миссии. Знаешь, они исключительно интересны: за несколько дней мы узнали так много нового!
— Я тоже просмотрела их, — заметила Лючия. — Мне они кажутся скорее нагромождением малопонятных фактов.
— Может, и так, — ответил Сингх. — Но они могут дать и некоторые ответы — конечно, если ты готова воспринять их. Мне запомнился момент разговора, где ты говоришь об одной из энграмм Питера, с Хи Геркулеса.
Эландер помнил эту энграмму. Он просил разрешения на объединение собственной памяти с этой энграммой — и получил отказ. Вероятно, последние моменты жизни этой энграммы остались с самой Л ючией.
— Почему? И что он тогда сказал? — спросил Питер.
— Он изложил теорию, согласно которой пути эволюции Прядильщиков и Морских Звезд могут не пересекаться с нашим развитием — по крайней мере в пределах его обособленных квантов. Один из вариантов, описанных им, состоял в такой идее: чужие движутся во временном континууме, направленном противоположно нашему, следуя, таким образом, к большому финальному столкновению. В противоположность этому, наша Вселенная идет от большого взрыва — к тепловой смерти или к чему-то вроде этого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
