насыщенно-зелёные глаза, нежная бледная кожа. Она выглядела младше меня примерно на год, но по печальному выражению лица казалось, что на несколько лет, будто она застыла во времени.
– Кто ты? – тихо произнесла я, прижимая руки к груди.
Мы находились в абсолютно чёрном лесу, где даже летающие рыбы имели чернильную окраску – ни единого цвета, ни одного разнообразия, ничего.
Лишь тьма, тьма и тьма.
– Я Делора, – девушка трусливо вжала голову в плечи. – Но чаще меня называют просто Зегерс по фамилии отца, потому что…
– Нас двое, только у меня фамилия матери, – вместе с болью я ощутила вину. – Почему?
– Мне отчаянно хотелось сделать так, чтобы я наконец-то отдохнула от всего мира, но люди бы не заметили разницы, если кто-то другой займёт моё место. Мне отчаянно хотелось помощи.
– И когда-то я была первой, кто тебе помог, – сказала детским, но таким серьёзным голосом Мёрфи.
– Тогда всё это и началось? – прошептала я, смотря на них снизу вверх с чёрного колючего мха возле дерева.
– Десять лет назад, – грустно согласилась Делора. – Я… очень боялась экспериментов отца. Одно время мне помогала Мёрф, но потом стало сложнее, и появились другие: Анджелл, которая дарила надежду от Бога, Дженнис, которая помогала нам приготовить поесть или что-то сшить, Кейт, всегда делающая уроки, и Роза, игнорирующая враждебно настроенных людей… Когда я стала старше, одно время меня мучила мысль о мести, но мне было так страшно самой исполнить задумку, что появилась Донна.
– А Адлер? – лицо на мгновение исказилось от неприязни, но собеседница лишь испуганно вздрогнула.
– Мама так хотела, чтобы Ад был жив, а я тоже мечтала о брате… Но я не знаю, почему он получился таким… злым.
– Может, из-за того, что появился вместе со мной? – предположила я, вспоминая, что мне говорил за всё это время ненавистный братец. – Мы с ним ведь и вправду сильно похожи.
– Даже больше, чем я с тобой, – неуверенно кивнула головой Делора.
– Ты не знаешь, как его… вытолкнуть из Руководства? Как его победить?
Девушка вся боязливо сжалась, будто пыталась испариться из этого места, и я поняла, почему появилось так много личностей: первоначальная личность оказалась слишком слаба духом и телом, чтобы выстоить все жестокости детства. Но я ведь тоже не сильна… уже.
– Ад не один «подкармливал» свои чувства, – ответила Мёрфи с равнодушным видом, будто могла не чувствовать боль не только физически, но и морально. – Эти летающие рыбы олицетворяют мои эмоции, тот длинный монстр – эмоции Донны, птицы в тумане – эмоции Розы и так далее. Я с Зегерс решили воспользоваться планом Ада только… в благородных целях.
– Но мои чувства чуть ли меня не уничтожили, – с ужасом вспомнила я своё первое появление в этом чёрном мире.
Мёрфи задумчиво закусила губу.
– Закулисье… понимаешь, это всего лишь образ. Тщательно продуманный, но образ. Он не реален. Всего лишь создан для некого удобства, где каждый из личностей что-то вложил в создание этого мира. Но он не может нас уничтожить. Иначе бы ты была мертва после того, как другие кинули тебя в озеро.
– Почему вас тогда там не было? – я содрогнулась от воспоминаний и сильнее прижалась спиной к стволу холодного дерева.
– Мы не хотели тебе отомстить, – подала слабый голос Делора. – Мы хотели с тобой объединиться.
– Тебе ведь нужна помощь, да? – повторила свой вопрос Мёрфи, глядя на меня с надеждой на то, что я соглашусь, и протянула руку.
А я оказалась слишком сломана, чтобы отказаться, и схватилась за чужие маленькие пальчики.
– Больше всего на свете.
XXIX: А страдания наконец закончатся
Если идти всё время по пути страданий, наступит момент, когда они больше уже не будут тревожить.
Нацумэ Сосэки
– Мэйт? Это ты?
Перед глазами всё расплывалось, страшная слабость тянула меня к холодному полу, дышать было тяжело и непривычно. Да и всё казалось непривычным – от движения руками до простого моргания, точно я только что переродилась и ещё не все части моей души вернулись обратно в тело из небес.
Или же из ада.
Мысли сладким, но таящим кошмары накрывал разум, однако понимая последствия, я упорно пыталась их прогнать, чтобы полностью сосредоточиться на очередных проблемах – сейчас не время думать над тем, что произошло со мной, почему я чувствовала себя другой, куда исчез Адлер и откуда вдруг вспомнила большую часть своего детства. Но мысли – дерево, что вросло корнями в сердце. Они переплетались с артериями, создавая прекрасные, но пугающие узоры, которые не предвещали для меня ничего хорошего. Я изо всех сил старалась не погружаться в омуты своих тёмных мыслей, но выходило с трудом – баобабы надо выпалывать, пока они ростки, не так ли? Но этот момент был давно упущен. И теперь хоть срубай дерево под корень, хоть пытайся вытравить корни – это всё равно сплетено с моим сердцем.
И ничто не изменит этого.
– Делора…
Мэйт осторожно прижал меня к себе в тот момент, когда я начала медленно оседать на пол из-за слабости в ногах. Его руки оказались жёсткими – многочисленные шрамы сделали их такими. Тощее, ещё совершенно мальчишеское тело оказалось настолько холодным и продрогшим, что я чувствовала, как мои горячие пальцы отогревали тёмно-коричневую кожу под серой кофтой. Я абсолютно не так представляла нашу первую встречу с Мэйтом, который неизвестно как оказался у Элроя, но тому было без разницы на мои мечты с моим же лучшим другом, что оказался единственным близким человеком, способным вернуть меня к реальности. Но была ли в этом только его заслуга или этому ещё способствовало моё объединение с двумя другими личностями и встреча с Филис? Она ведь так прекрасна…
– Мэйт, о Мэйт…
– Я с тобой, я помогу тебе, – парень неловко пытался взять меня удобнее под руки. – Всегда помогу.
Я крепко обняла его – и в эту секунду никого не существовало вокруг, не было ни Элроя, ни Филис, ни Джозефа, ни Ченса и Ричелл, никого. От друга исходил запах сырости и мокрого снега, и я будто переместилась в дождливый день ноября, когда первые снежинки только пытались покрыть Колдстрейн белым слоем, но им пока удавалось только таять. Мысли наконец ушли, баобабы сняли с себя листву и стали настолько сухими, что чуть ли не ломались под сильными порывами ветра: какие-то незнакомые чувства заполняли разум и грудную клетку, счастье сменялось печалью, а та вновь превращалась в счастье – и так по кругу, пока глаза не стали слишком влажными, а я не решила больше не быть слабой.
И наконец-то стать самой собой.
– Ты как? Стало лучше? – с прежней заботой спросил Мэйт, заглядывая в моё лицо.
Я с трудом удержалась от того, чтобы прикрыть рот рукой, – один его глаз не был тёмно-золотым, а оказался белым, как заснеженные леса Колдстрейна сейчас за окном. Но его лицо было красиво, как у древнего бога: большие губы, слегка горбатый нос, идеально ровные брови и не слишком длинные пышные кудри настолько тёмного оттенка, что казались почти чёрными. Я видела его раньше на фотографиях, но сейчас Мэйт казался совсем другим: испуганным, сломленным, потерявшим свою жизнерадостность, чем мне напоминал маму – и в груди вновь разилась боль.
Сейчас мы все уже совсем другие.
– Спасибо тебе, – я сжала пальцы друга, постепенно возвращаясь обратно в зал, наполненный не больше десяти человек. – Но как ты…
– А вот это я уже могу рассказать.
Элрой подошёл бесшумно, но как всегда элегантно, будто танцевал вальс. Его карие глаза высокомерно наблюдали за мной, а губы растянулись в снисходительной улыбке, но это больше не вызывало никаких приятных или знакомых чувств, лишь твёрдую уверенность в мести.
– Как Мэйт оказался у тебя? – потребовала объяснений я. – Он же из Сан-Диего.
– Его там не было на протяжении всего того
