Корд гулко хмыкнул, а Мираль передернул плечами, словно услышал страшную глупость.
– У нас есть минут пять, – сказал он. – Те, кто уцелел, восстановятся, и тогда они атакуют снова.
– Чтоб тебя, – пробормотал алхимик. – У меня осталось три колбы. На одну атаку хватит, но потом...
– Дар, – позвал Сигмон. – Ты можешь определить, сколько их осталось?
Дарион повернул к тану осунувшееся лицо, и Сигмон увидел, что из носа мага идет кровь, заливая губы и рыжую бородку темным ручейком.
– Не знаю, – сказал он и вытер окровавленный рот рукавом. – Три десятка точно есть. Даже чуть больше.
– Четыре десятка, – глухо сказал Мираль. – И в следующий раз они нападут все разом. Пощады не будет. На этот раз придут все.
– Только Старшие? – спросил тан.
– Да, – кивнул вампир. – Мы уложили молодых хвастунов, что хотели доказать свою глупость в бою. Но следом пойдут те, кто знает о боях не понаслышке.
– Четыре десятка, – пробормотал Рон. – Сигги, ты как, справишься?
– Не знаю, – честно признался тан, чувствуя, как ломит натруженные плечи. – В городе, может, и справился бы. Там можно стать спиной к стене, забраться на крышу...
– Он-то справится, – буркнул Мираль. – Но вам от этого не легче. И мне. Вряд ли мы переживем следующую атаку.
– Пусть так, – веско уронил Корд. – Главное, чтобы Сигмон дошел до башни.
Над поляной повисло молчание. На Сигмона смотрели четыре пары глаз – с обреченностью, с надеждой, с усталостью, с уверенностью... А он чувствовал себя виноватым. Безумно виноватым в том, что у него есть шанс выжить. Никто его в этом не обвинял, но он чувствовал себя так, словно уже предал друзей. Предал своей живучестью, своей чудовищностью. Он даже не мог умереть вместе с ними – не имел права.
– Если дойдешь до башни, уничтожь ее, – хрипло попросил Дар. – Прошу тебя, если сможешь – выжги ее изнутри и разбери по камешку. Там слишком много старого волшебства. Его нельзя выпускать в наш мир.
– Вот всегда так, – устало бросил вампир. – Это для вас главное, а для меня вовсе нет. Ну почему мне никогда не удается сделать все чужими руками? С детства приходится самому браться за клинок. Прав был отец, когда велел работать больше головой, а не руками.
– Да у тебя и своими руками не очень-то получается, – отозвался Рон. – Раз тебе понадобились чужие мечи.
– Тише, – бросил Сигмон. – Слышите?
Затаив дыхание, он поднял голову и прислушался. Ему казалось, что с неба исходит странный шум. Нет. Не казалось. И в самом деле...
– Что там? – шепотом спросил алхимик. – Идут, да?
– Нет, – отозвался Корд. – Летят.
Крылья – вот что. Шум десятков крыльев – самых обычных, птичьих, не имеющих ничего общего с вампирами и магией.
– Правда, – растерянно пробормотал маг. – И большие крылья.
– Орлы? – вскинулся алхимик. – Орлы летят? Это верный знак...
– Какие, к хренам, орлы, – буркнул Мираль. – Это совы.
Сигмон оглянулся. Вампиры выжидали – таились за деревьями и пока не собирались нападать. А шум крыльев становился все громче, он звучал так, словно над отрядом вилась стая обезумевших птиц.
– Кольцо, – велел тан. – Клинки.
Отряд сомкнул ряды, и даже алхимик вытащил свой огромный кинжал, не надеясь больше на остатки эликсиров. Тан лихорадочно перебирал варианты отступления. Он искренне надеялся, что это не дело рук кровососов и что им не придется сражаться со стаей птиц. Но все может быть...
Сверху раздался хруст ветвей и мерзкий клекот.
– Дар! – крикнул Сигмон.
Маг вскинул посох, и его верхушка вспыхнула белым огнем. Широким лучом он ударил в темные кроны и выхватил из темноты огромный черный ком, что проламывался сквозь ветви, опускаясь прямо на отряд. Ком вздрагивал и клекотал.
– Назад! – крикнул тан. – Шаг назад!
Они послушались, расступились в стороны, и вовремя – клубок из живых птиц распался, и из него вывалилась странная фигура. Проломившись сквозь кроны деревьев, она скользнула по толстым ветвям и рухнула на землю к ногам Сигмона. Птицы вспорхнули испуганным облаком, заметались средь верхушек деревьев, как мотыльки у лампы, а потом бесшумно растворились во тьме.
– Это еще кто? – шепотом спросил Рон.
У ног Сигмона, уткнувшись лицом в истоптанную траву, лежал человек. Он был одет в простую крестьянскую рубаху и широкие порты. От него несло как из нечищеного курятника, а всю одежду покрывали темные пятна.
Маг опустил посох, осветил щуплую спину незваного гостя и человек зашевелился. Встал на карачки, потряс головой. На него нацелились три клинка разом – на боку человека висел меч.
Сначала он поднялся на колени. Потом выпрямился и встал, стараясь не делать резких движений. И очутился лицом к лицу с таном.
– Добрый вечер, тан, – сказал ночной гость. – Вот мы и встретились.
– Кто это там? – осведомился алхимик, которому был виден только взъерошенный затылок гостя, заляпанный птичьим пометом.
Сигмон медленно опустил меч. Он видел перед собой знакомое лицо – худые скулы, нос, похожий на клюв, и желтые круглые глаза ночной птицы.
– Добрый вечер, граф, – сказал он. – Не думал, что наша встреча произойдет при столь необычных обстоятельствах.
– Эй, – позвал Мираль. – Это друг или как?
Гость резко обернулся, и алхимик с воплем выронил кинжал, сделав обеими руками знак отгоняющий дурной глаз.
– Граф Эрмин де Грилл, – представился гость, прожигая упыря взглядом. – Советник короля Геордора.
– Э, – сказал вампир, опуская клинок. – Рад встрече, граф.
– Вы, надо полагать, Мираль? – спокойно осведомился де Грилл, словно и не стоял посреди ночного леса босой и полуголый. – Поздравляю с восшествием на трон Дарелена, граф.
– Благодарю, – выдавил вампир.
– Что до остальных, – де Грилл расправил плечи и бросил небрежный взгляд на онемевшего алхимика, – то мы, полагаю, уже встречались.
Корд что-то сказал, граф ему ответил, но Сигмон уже не услышал, что. Весь окружающий мир исчез, вся его вселенная сузилась до одной единственной вещи – меча на тонком ремешке, что болтался на боку графа. Сигмон узнал его сразу – так узнают свою руку, отрезанную умелым хирургом. Так отлетающая душа узнает тело, оставшееся лежать на сырой земле. Тан знал, что это. Его правая ладонь заныла, а по телу пробежал ледяной холодок. Сигмон не двигался, пожирая глазами черный от сажи меч. Его сковал ужас, что прочнее всех цепей на свете, ужас неминуемого и неотвратимого. Ужас сбывшегося предсказания. Он смотрел на черный клинок, и ему чудилось, что зеленые узоры проступают сквозь сажу, подмигивают ему, как глаза чудовища, затаившегося во тьме. Тан не слышал, как его окликнул Рон. И даже не почувствовал, как рука алхимика легла на его плечо. И только когда де Грилл развернулся и клинок скрылся за его щуплой спиной, тан смог поднять глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
