Потянулись долгие минуты. Жеан наконец-то распахнул окна и теперь стоял, вглядываясь в мерцание Лжесвета. Он увидел, как Анжаис со своими парнями протолкались через толпу, поспешно пересекли по «кошачьему мостику» Виа Каморраццу и направились в Арсенальный район. Анжаис ни разу не оглянулся назад. Скоро их силуэты растворились в закатных тенях.
— Как долго… Ладно, давай я помогу тебе, — произнес Жеан, отворачиваясь от окна. Но Локки уже сполз с кровати и сейчас брызгал водой на плитку алхимического камня. За несколько последних часов бедняга, казалось, постарел на десяток лет и похудел на двадцать фунтов. Последнее не на шутку встревожило Жеана: Локки, при его комплекции, немыслимо было сбрасывать эти двадцать фунтов. Однако сам он заметно приободрился.
— Чудесно, — бормотал он. — Первую часть работы — правда, самую легкую и неважную — мы сделали. Двигаемся дальше, Благородные Подонки!
Отсвет разогревшегося алхимического камня ложился на его изможденное лицо — выглядел Локки просто ужасно. Самому ему казалось, что он постарел не на десять лет, а на все двадцать.
— Теперь — чай, да благословят его боги, — приговаривал Локки, с нетерпением поглядывая на закипающий ковшик с водой. — Надеюсь, он окажется столь же надежным, как и пурпурный порошок.
Жеан, поморщившись, подхватил два ведра с рвотой и подошел к окну. Лжесвет уже начал меркнуть, жаркий Ветер Палача гнал из-за Пяти башен пелену низких облаков. По крайней мере, в ближайшие несколько часов эти облака скроют все луны и помогут им беспрепятственно покинуть башню. В городе зажигались первые огоньки, казавшиеся отсюда не больше булавочных головок — словно невидимый ювелир раскладывал свой сверкающий товар на черном бархате ночи.
— О боги, похоже, я изрыгнул наружу все, что съел за последние пять лет, — простонал Локки. — И сплюнуть-то нечего, разве что мою бедную душу. Жеан, дружище, загляни в ведро, прежде чем выплескивать в канал — может, она уже там плавает?
Трясущимися руками он крошил сухую кору сомнейской сосны прямо в ковшик с кипятком.
— По-моему, что-то подобное там имеется, — откликнулся Жеан. — Мелкая такая уродливая штучка. Я бы на твоем месте не стал о ней беспокоиться — пусть себе плывет в море.
Жеан быстро выглянул в окно, дабы убедиться, что под ними нет никакой лодки, а затем без затей выплеснул рвоту в канал. Она громко плюхнулась в воду с высоты семидесяти футов — обычное дело, каморрцы всегда спускали нечистоты в Виа Каморраццу.
Вполне удовлетворенный результатом, Жеан открыл потайной шкаф и достал два дешевых дорожных плаща невыразительного серо-коричневого цвета, а также пару широкополых тал-вераррских шляп из толстой кожи. Один из плащей он накинул на плечи Локки, и вор с благодарностью закутался в него.
— Жеан, у тебя в глазах такая материнская забота… Я что, в самом деле так гнусно выгляжу?
— Если честно, ты выглядишь так, будто тебя казнили еще на прошлой неделе. Не сердись, но как ты себя чувствуешь? Уверен, что справишься?
— Как я себя чувствую, не имеет ни малейшего значения, — мрачно пробормотал Локки. — Все равно надо идти.
Обмотав руку краем плаща, он взялся за ковшик. Отхлебнул отвара, скривился, но все же проглотил его прямо с корой, очевидно, рассудив, что самым лучшим местом для этой дряни будет его пустой желудок.
— Фу, ну и гадость… Такое впечатление, будто меня кто-то двинул в кишки. Я что, чем-то провинился перед Джиссалиной?
Взглянув на его выражение лица, Жеан решил воздержаться от замечаний. Локки продолжал пить отвар, усилием воли заставляя себя не выплевывать склизкие горькие кусочки коры. Жеан, опасаясь нового приступа рвоты, поддерживал друга за плечи.
Через несколько минут Локки хлопнул пустым ковшиком о стол и глубоко вздохнул.
— Скорее бы кончилось все это дерьмо, — выдохнул он. — Жду не дождусь, когда можно будет перекинуться с Серым Королем парой слов. У меня к нему накопилась куча вопросов исключительно философского свойства. Например, как чувствует себя козел, которому прищемили яйца.
— Это вопрос скорее физиологического, чем философского характера, — заметил Жеан тем самым спокойным и бесстрастным тоном, которым обычно обсуждал планы, предельно далекие от здравомыслия и разумности. — Кроме того, ты сам сказал: надо сначала дождаться, чтобы свалил Сокольничий. Какая жалость, что нельзя просто всадить болт в глаз этому ублюдку.
— Еще попробуй выследи его…
— Эх, подобраться бы к нему на двадцать ярдов, — продолжал мечтать Жеан. — Один бросок Сестренки займет не больше, чем полсекунды.
— Опомнись, Жеан, — медленно произнес Локки. — Нам обоим хорошо известно, что контрмага убивать нельзя. После этого мы не проживем и недели. Картенцы устроят показательную казнь нам, а заодно Кало, Гальдо и Жуку. То, что ты предлагаешь, это мучительный и не самый быстрый способ самоубийства.
Локки задумался, глядя на тлеющий жар плитки.
— Интересно, Жеан… в самом деле интересно. Что чувствуют другие люди — те, кого мы обманываем? Неужели они так же злятся и негодуют, когда мы обираем их и исчезаем… а они НИЧЕГО не могут с этим поделать?
Повисло долгое молчание. Свет алхимического камня понемногу угасал.
— Мы ведь, кажется, уже давно решили: они просто получают по заслугам, — наконец подал голос Жеан. — Вот и все. И вообще, Локки, кончай страдать хренью. Сейчас совсем не подходящий для этого момент.
— Страдать хренью? — переспросил Локки, озадаченно моргая — так, словно только что проснулся. — Нет, Жеан, ты должен меня понять. Это такое ужасное чувство, когда нет выхода! Раньше я ничего подобного не испытывал. Привык считать, что «нет выхода» — это для других, не для Благородных Подонков. Черт, мне не нравится ощущать себя в ловушке!
Еще секунду он сидел молча, затем жестом показал, что хочет встать. Жеан помог другу подняться. Трудно сказать, что помогло, теплый плащ или снадобье Джиссалины, но Локки перестал дрожать.
— И правильно, — сказал он уже окрепшим голосом. — Это действительно не для Благородных Подонков. Знаешь, давай поскорее покончим с этим дерьмовым заданием, а потом уже решим, что будем делать с нашим серым крысом и его ручным колдунишкой. Но сначала я должен сплясать под его дудку.
Жеан усмехнулся и похрустел пальцами, разминая их. Потом привычным жестом прикоснулся к плечу — на месте ли Злобные Сестрички?
— Ты уверен, что готов для Виноградной лестницы? — в последний раз спросил он.
— Настолько, насколько это возможно, Жеан. Черт, сейчас я вешу явно меньше, чем до приема зелья, так что спуститься по лестнице будет легче легкого. Во всяком случае, проще всего остального, что предстоит нам этой ночью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
