были авари, до которых доходили только слухи о событиях Белерианда, а слово Валинор звучало как отголосок забытых легенд. На юге и далеко к востоку множился род людей, и большинство их склонилось ко злу, ибо Саурон не бездействовал.
Видя, что мир пришел в запустение, Саурон решил про себя, будто Валар, ниспровергнув Моргота, вновь позабыли о Средиземье, и гордыня его возросла несказанно. С ненавистью взирал он на эльдар и страшился людей Нуменора, что порою возвращались на своих кораблях к берегам Средиземья; но долгое время он скрывал свои мысли и хранил в тайне черные замыслы, рождавшиеся в глубине его сердца.
Из всех народов Земли легче всего оказалось поработить людей; однако долго тщился он привлечь к себе на службу эльфов, ибо знал Саурон, что Перворожденные наделены неизмеримо бóльшим могуществом, и странствовал он среди них в обличии, по-прежнему исполненном красоты и мудрости. Только в Линдон не приходил Саурон, ибо Гиль-галад и Эльронд не доверяли ему и его обманчиво прекрасному облику; и хотя не знали правители, кем был он на самом деле, однако не соглашались допустить его в свои владения. Но в других краях эльфы охотно привечали его, и мало кто прислушался к предостережениям гонцов из Линдона, ибо Саурон принял имя Аннатар, Владыка Даров, и поначалу дружба его оборачивалась для эльфов немалым благом. И говорил он эльфам: «Увы, воистину слабы великие! Славный король Гиль-галад, и во всяком знании искушен правитель Эльронд, однако не склонны они помочь мне в трудах моих! Может ли быть, что не желают они, чтобы и на другие земли, помимо их собственных, снизошло благоденствие? Но должно ли Средиземью вечно пребывать в запустении и непроглядной тьме, если эльфам под силу превратить его в край не менее прекрасный, чем Эрессеа или даже Валинор? Раз не возвратились вы туда до сих пор, хотя и могли, мнится мне, что любите вы Средиземье так же, как и я. Разве не долг наш в таком случае объединить усилия, трудясь на благо сей земли, дабы все эльфийские племена, что скитаются здесь в невежестве, сумели подняться до высот того могущества и мудрости, коими обладают обитающие за Морем?»
Именно в Эрегионе речам Саурона внимали особенно охотно, ибо живущих там нолдор снедало неодолимое желание умножить свое искусство и достичь еще большего совершенства в творениях своих. Более того, не знали покоя их души, ибо некогда отказались они возвратиться на Запад, и равно желали остаться в Средиземье, которое воистину любили, и в то же самое время обрести блаженство тех, что ушли. Потому вняли они Саурону и многому научились от него, ибо обладал тот немалыми познаниями. В те дни кузнецы крепости Ост-ин-Эдиль превзошли все, что удавалось сотворить им до сих пор, и задумали они великий труд, и создали Кольца Власти. Но Саурон направлял их труды, и ведал обо всем, что делали они, ибо мечтал он поработить эльфов и всецело подчинить их своей воле.
И вот эльфы отковали много колец, Саурон же втайне создал Единое Кольцо, чтобы управлять всеми прочими; и сила прочих колец заключена была в Едином и полностью зависела от него, и существовала лишь до той поры, пока существует Единое. Немалая доля могущества и воли Саурона перешла в Единое Кольцо, ибо сила эльфийских колец была воистину велика, и, чтобы направлять их, требовалась мощь, не имеющая себе равных; и отковал его Саурон в Огненной горе, в земле Тени. Надевая же Единое Кольцо, он мог видеть все, что делалось с помощью меньших колец, мог проникать в мысли тех, кто их носит – и управлять этими мыслями.
Но эльфов не так просто было захватить врасплох. Как только Саурон надел Единое Кольцо на палец, эльдар узнали о Сауроне, и постигли его истинную суть, и поняли, что он желает стать господином над ними и над всем, что создали они. Тогда в страхе и гневе они сняли свои кольца. Саурон же, обнаружив, что его предали и что эльфов обмануть не удалось, преисполнился ярости и пошел на них войной, требуя, чтобы все кольца переданы были ему, ибо без его познаний и совета эльфийские кузнецы не сумели бы создать их. Но эльфы бежали от него; три кольца удалось им спасти, унести далеко прочь и сокрыть от врага.
То были Три Кольца, созданные последними; наибольшим могуществом обладали они. Назывались они Нарья, Ненья и Вилья, Кольца Огня, Воды и Воздуха; рубин, адамант и сапфир вправлены были в них. Именно ими более всего мечтал завладеть Саурон, ибо над хранителями Трех не властны были время и тлен, и до поры не могла их коснуться усталость мира. Но Саурону не удалось отыскать эти Кольца: в руки Мудрых переданы были они, Мудрые же спрятали их и никогда впредь не пользовались ими открыто, пока Правящее Кольцо находилось у Саурона. Потому Три Кольца зло не затронуло: Келебримбор ковал их один, сам, и рука Саурона вовеки не касалась их; однако и они подчинялись Единому Кольцу.
С тех пор война между эльфами и Сауроном не прекращалась; Эрегион был опустошен, Келебримбор убит, а Врата Мории захлопнулись. В те времена Эльронд Полуэльф основал Имладрис (или, как говорили люди, Ривенделл), крепость и прибежище эльфов. Но Саурон сумел завладеть оставшимися Кольцами Власти и передал их другим народам Средиземья, надеясь подчинить себе всех тех, кто желал тайного могущества превыше отмеренного его сородичам. Семь Колец вручил он гномам, людям же отдал девять, ибо люди и в этом случае, как, впрочем, и всегда, явили наибольшую готовность склониться пред его волей. Саурон исказил сущность всех находившихся в его власти колец, обратив их во зло – тем легче было ему сделать это, что сам он участвовал в их создании; и кольца отмечены были проклятием и предали в итоге всех, кто прибегал к их помощи. Гномы, правда, оказались упрямы и неуступчивы; они не переносят, когда другие пытаются навязать им свою волю; трудно постичь тайные помыслы их душ, и в тень обратить их невозможно. Гномы пользовались своими кольцами только для того, чтобы умножить богатства, но гнев и всепоглощающая жажда золота вспыхнули в их сердцах, и великим злом обернулось это впоследствии, на благо Саурону. Говорят, будто в основание каждого из Семи Кладов гномьих королей легло золотое кольцо; но клады эти разграблены были давным-давно, драконы пожрали их, а из Семи Колец одни поглотило пламя, а другие вернул себе Саурон.
Завлечь в сети людей оказалось легче. Те, кто пользовался Девятью Кольцами, в дни жизни обрели немалую власть: то были могущественные короли, чародеи и воины древних времен. Слава и несметные богатства достались им в удел; но погибелью обернулись они. Казалось, жизнь вечная дарована была владельцам колец – однако жизнь стала для них невыносимой. Они могли по желанию передвигаться невидимыми для всех взоров сего подлунного мира; могли и прозревать миры, невидимые для смертных, – однако слишком часто глазу их являлись лишь мороки и обманные видения Саурона. Один за одним, раньше или позже в зависимости от того, сколь сильна была их воля и от того, к добру или ко злу склонялись изначально сердца их, они попадали в рабство к кольцу, которое носили, и оказывались под властью Единого Кольца, которым владел Саурон. Навсегда утрачивали они зримый облик –
