Неразлучники.
В Африке живут неразлучники. «Один погибнет — второй умрет от тоски»: такое преувеличенное мнение о супружеской верности этих попугаев определило их странное название. Они действительно очень привязаны друг к другу, но не настолько… У неразлучников тоже определенное тяготение к «обществу»: поселяются в коллективных гнездах ткачиков, в термитниках или под крышами домов в гнездах ласточек. Строят гнезда и в расщелинах скал. Веточки, травинки для гнезд переносят весьма оригинальным способом, известным только у попугаев, в частности у лорикулюсов. Втыкают их в оперение спины и так летят с грузом за плечами!
Многие неразлучники, впрочем, еще по старинке носят строительный материал в клюве. Но у тех видов, которые нагружают свою спину, ученые, внимательно исследовав перовое одеяние, нашли в его свойствах «дополнительную прочность». И после этого введено было в науку новое, совершенно неожиданное понятие: «транспортное оперение»!
Подобно попугаям-монахам, неразлучники в гнездах отдыхают, ночуют и прячутся от врагов. Даже когда самка насиживает 5–6 яиц (немало ведь), самец на ночь тоже здесь, в гнезде, пристраивается. И у других попугаев есть такие же повадки. Поэтому в общем-то правильное научное разъяснение о том, что птицы в гнездах не спят, нуждается в известном дополнении: некоторые попугаи и ткачики, крапивники, ремезы и немногие другие спят!
Лорикулюсы, или висячие попугаи, когда носят материал для гнезда, обрывки коры и листьев втыкают в оперение не только спины, но и груди и шеи. Десять видов лорикулюсов живут в странах Южной Азии от Бомбея до Австралии.
Зеленые с красным и синим попугайчики, как и неразлучники. Похожи на них, близки по роду-племени, но поменьше: с синицу или чуть больше. Ловко прыгают в ветвях и по земле. Едят фрукты, нектар, пыльцу с цветов, пьют сок кокосовых пальм. Любовные игры особенные: не клювами ласкаются, а деликатно преподносят друг другу лакомые кусочки, зажав их кончиком клюва (ритуальное кормление, принятое и у других птиц).
Спят лорикулюсы, как летучие мыши, повиснув на суку вниз головой. И держатся за ветку вверху нередко только одной ногой…
Казалось бы, попугаи однообразны и видом, и образом жизни. Шумливые, весьма неглупые, яркие дети солнечных, жарких стран. Плоды, ягоды, орехи, клубни, сочные побеги, нектар цветов — круглый год вечнозеленые леса одаряют их всем этим в изобилии, достаточном для беззаботной жизни. В общем все так. Однако есть исключения. Иные предпочли жизнь в горах, в климате довольно суровом, со снежными зимами, даже птенцов зимой выводят, как в наших лесах клесты. Это кеа, новозеландский «убийца овец»! Но о нем чуть позже.
Другие уподобились в некотором роде страусам, разучившись летать. Третьи — совам и козодоям, предпочтя темные ночи светлым дням.
Ночной попугай, к сожалению, почти уже истреблен в Австралии. Днем он спит, забившись в гущу колючих кустов и трав. Тут же и гнездо, сложенное на земле из веток и трав. Ночью пешком — летает мало — отправляется на поиски семян колючих растений, среди которых живет.
Австралийские и тасманские наземные, или болотные, попугаи и новозеландские бегающие, какарикисы, летают тоже мало. Кормятся не в древесных ветвях, как нормальным попугаям положено, а на земле, роясь в листве ногами, как куры. На земле строят гнезда из ветвей и корней. Иногда и на голой почве насиживают с полдюжины своих яиц. Птенцы родятся в черном пуху — даже помет у них черный! — маскировка, вполне пригодная для торфяных болот, где живут наземные попугаи. К сожалению, эти интересные птицы тоже почти все истреблены.
Австралийский травяной попугайчик.
Попугай, разучившийся летать, — это какапо. Умеет лишь немного, метров сто, планировать сверху вниз, с дерева на землю. Крылья есть, но мышцы, приводящие их в движение, слишком слабы для полета, да и киля на грудине, опоры для этих мышц, нет. Кости тяжелые, без воздушных полостей. Какапо — единственный представитель подсемейства совиных попугаев, и, знакомясь с ним, мы расстаемся с настоящими попугаями.
Перья вокруг клюва и глаз какапо образуют жесткое обрамление, похожее на лицевое оперение («зеркало») совы. Образ жизни тоже соответствующий, ночной. Пешком, по тропинкам, им же протоптанным, в поздних сумерках выходит оливково-бурый, ростом с ворону совиный попугай из укрытий, где спал днем, «положив голову под крыло». Идет несмело, «крадется, как кошка», от куста к кусту. Найдет сочный лист папоротника, «грызет» его. Ягоды, мхи, грибы, корневища папоротников тоже ест — это весьма своеобразный вегетарианец. Непереваренную клетчатку выбрасывает в погадках.
Всего два яйца и те через год насиживают попугаихи в глубоких расщелинах скал, под корнями и в норах.
«Странным образом все птицы гнездятся, очевидно, в один год. В эту пору слышатся ночами с токовых мест глухие крики самцов, которые похожи на голоса выпей. Самцы какапо — единственные попугаи, наделенные горловым мешком, способным раздуваться» (К. Колар).
В горных влажных лесах Южного острова Новой Зеландии уцелели немногие какапо. Лисы и кузулисы, горностаи, хорьки и куницы, крысы, кошки, собаки, ежи и прочие четвероногие, завезенные на родину какапо, где миллионы лет не было, кроме летучих мышей, никаких зверей, грозят уничтожить последних совиных попугаев.
С «хищной жестокостью» мстит кеа белым поселенцам за истребление своих сородичей, а таких немало — 17 видов! Небывалое случилось с этим попугаем. Мирно кормились кеа всякой зеленью и насекомыми, пока не пришли к берегам их острова большие корабли и приплыли на них странные блеющие животные. Попугаям овцы пришлись по вкусу: презрев вегетарианство, быстро научились есть их «живьем»! Сначала кормились отбросами у скотобоен. Потом научились сами «потрошить» мертвых овец, добивать больных и увязших в снегу. На здоровых овец стали нападать: сядут на спину и рвут острым клювом сало и мясо, «добираясь до почек». Овца мечется, сбросит иной раз страшного седока. Но попугай опять ее догоняет. Из рваных ран течет кровь, гибнет обессиленная овца или падает со скалы. Около нее собираются попугаи, и начинается пиршество.
«Озверевшие» попугаи-кеа.
Так рассказывали овцеводы. Правительство объявило премию по
