- И так до бесконечности, - резюмировал Санька. - Похоже, что в этом королевстве кривых зеркал никто не обитает.
- Зеркала-то как раз тут ровные, - вздохнул Пашка с кислой миной. - Такие ровные, аж противно. Так и хочется чем-нибудь... - Он сделал выразительный жест: - Чтоб хозяева сбежались.
Санька поддел его:
- О! Истинный представитель Хомо Сапиенс! Вы, сударь, извините за откровенность, в душе просто хулиган!
- От Хомы слышу! - окрысился Пашка. - Не пеняй на зеркало!
- Ладно вам! - улыбнулся я. - Давайте обследуем обрыв. Может, там чего?..
- Всё-таки интересно, - сказал Санька, заглядывая в бездну, - почему одно поле выше другого?
- Эт' чтоб с парашютом туда! - осклабился Пашка.
В отличие от Пашки, я ответа не знал, а потому просто пожал плечами и наш "звездолёт" стал медленно опускаться вниз в двух-трёх метрах от гладкой, как моя лысина, стены. Только вот лысина и то имела хоть какую-то растительность и неровности, а здесь был идеальный срез, будто отсечённый гигантским ножом. И не было той плоскости ни конца, ни края. Лишь внизу расстилалось новое поле, тоже не отличавшееся миниатюрными размерами.
- Километра три будет, - прикинул Пашка высоту стены.
Я согласился, а Санька задумчиво произнёс:
- Вот смотрю всё время на эти зеркала и думаю: что-то в них не так, чего-то не хватает. И только сейчас дошло.
- Ну?
- Да отражения нашего!
- Вот, кстати, тебе и ответ, - сказал я Пашке, - есть ли на том конце передающее устройство. Мы бы видели его отражение.
Пашка развёл руками:
- Тогда я вообще не понимаю, как работает эта фиговина!
- А тут и понимать ничего не надо, - ласково погладил я "фиговину". - Дали - пользуйся!
- Знать-то всё равно хочется...
- Много будешь знать, умным станешь. А это вредно. Смотри вон, уже приземляемся.
- "Приземляемся"! - хмыкнул Пашка. - Где ты тут землю-то увидел?
- Ну тогда - "призеркаляемся"!
До нижнего поля уже оставалась пара сотен метров. На глаз, конечно. Определить расстояние до зеркала при отсутствии отражения, скажу я вам, довольно затруднительно. И, только когда шестигранные ячейки увеличились приблизительно до того же размера, что и на вертикальной стене, я затормозил.
Ничего нового мы не увидели. Всё та же отполированная стена. Даже линия стыка вертикальной и горизонтальной плоскостей не представляла из себя ничего интересного. Прямая линия. Хоть по линейке проверяй.
- Ну и откопали мы планеточку! - пожаловался Пашка. -Тундры-лианы! - И цыкнул: - Чего дальше-то?
- Давай хоть по поверхности выйдем потопчемся, - предложил я. - Разомнёмся.
Санька поёжился:
- А копыта не отбросим? Как там насчёт дыхалки?
- Сейчас узнаем. Ну-ка, Сезамчик, что за атмосфера снаружи?
По экрану побежали цифры: содержание кислорода, азота, ещё там чего-то.
- Ты мне проще скажи: дышать там как, можно?
"В принципе - да", - откликнулся браслет.
- Ну вот, другое дело! - сказал я и встал с насиженного места. - Идём, что ли?
- Не нравится мне это "в принципе", - пробурчал Санька.
- Э! Да чего там! - потянулся Пашка и хрустнул сцепленными кистями рук. - Открывай! Размяться не помешает!
Я уравнял поверхности "пятачка" и планеты.
- Сезам, откройся!
В лицо пахнуло свежим воздухом. Даже, по-моему, очень свежим. Как после грозы.
- Озончиком попахивает! - принюхался Пашка, помахивая ладонью, как веером, и первым ступил на зеркальную поверхность.
И тут произошла удивительная вещь. Я сказал, что он ступил на поверхность, но это выглядело не совсем так. Между подошвами его туфлей и поверхностью планеты так и осталось сантиметров десять, а он стоял прямо в воздухе и растерянно смотрел себе под ноги.
- Мягкое чего-то, - доложил он нам, криво улыбаясь. - И зудит!
Но стоило ему пошевелиться, как ноги его разъехались, он упал на спину и, глупо хихикая, в таком вот положении поплыл от нас в направлении вертикальной стены. Похоже, при падении он совсем не ударился, потому что голос его был радостно возбуждён:
- А мне нравится!
Он перевернулся на живот и попытался встать, однако ноги разъезжались, как на льду. Мы внимательно, каждый по-своему, следили за его гимнастикой. Я - с интересом, Санька - с тревогой.
- Ну, чего смотрите? - крикнул Пашка, в третий раз предпринимая героические усилия принять вертикальное положение. - Идите сюда! Помогите встать!
Я решился. В любом случае, лично мне ничего не грозило.
Я высунул руку за пределы "пятачка" и потрогал невидимую поверхность. Пашка не соврал: рука коснулась чего-то тёплого и упругого. При чём явственно ощущалась мелкая вибрация.
- Силовое поле, надо полагать, - сообщил я с видом знатока.
На что Санька лишь хмуро покачал головой:
- Вы уж, пожалуйста, без меня. Мне здесь как-то уютнее.
- Как хочешь.
Я подпрыгнул и опустился сразу обоими ногами на мягко спружинившую поверхность невидимого поля. Инерции толчка оказалось достаточно, чтобы я заскользил в ту же сторону, где барахтался Пашка. Оставалось только удерживать равновесие. Но это удавалось мне лишь до тех пор, пока я не доехал до моего распластавшегося друга. Только я с ним поравнялся, он сразу ухватил меня за штанину и я упал. При чём удара я не почувствовал, было очень мягко, и мы, хохоча, закружились с ним в лежачем вальсе. Инерция толчка была ещё довольно ощутимой, а сила трения, по-моему, вовсе равна нулю, если такое вообще возможно. В конце концов наше барахтание закончилось тем, что мы мягко ткнулись в вертикальную стену, вернее, в поле обтекающее её, и остановились.
- Ну что? - улыбнулся я. - Давай вставать?
- Давай!
Пашка вцепился в меня, я - в него и так, держась друг за друга, с горем пополам водрузили мы свои бренные тела на разъезжающиеся ноги.
- Похлеще льда будет! - прокряхтел Пашка, не выпуская из рук мою рубашку и оглядываясь по сторонам.
- Колоритно смотритесь! - послышался Санькин смешок. Он сидел, развалясь, на диване и с улыбкой наблюдал за нашей вознёй. - Что-то подумает о нас "дядька-пчеловод"?
Мы оглянулись. Диван вкупе с ним смотрелся не менее комично, паря над своим отражением в зеркальной поверхности.
- А пущай, чего хотит, то и думает! - Пашка с силой оттолкнулся от меня и, кое-как сохраняя равновесие, заскользил вдоль вертикальной стены, изредка касаясь её для пущей уверенности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
