Попытка оседлать ИРА выглядела очевидной для большинства, да и верные сторонники Матери Нашей, Католической Церкви, в принципе соглашались с этим. Но и они не сомневались, что какая-то из церковных группировок пошла на такой шаг — несомненно, вопреки воле Папы.
Сторонники Теологии Освобождения немедля выступили с резкой критикой происходящего. Папу не задевали, дабы не провоцировать колеблющихся, но с этого дня Теология вошла в оппозицию Ватикану. Примирение стало невозможным.
Теологов поддержали региональные политики КША, которых Ватиканская Чума не обошла стороной. Гриффин ухитрился подать дело так, что покушения и аресты потенциально оппозиционных политиков выглядели звеньями одной цепи с покушением на лидеров ИРА.
По большому счёту так оно и есть… Несогласных и особо догадливых под роспись ознакомили с Имперским Заговором Борегара. Характерно, но никто из политиков не стал возмущаться и требовать открыть правду народу. Все прошли войну, а то и не одну и понимали — насколько тяжело могут принять люди предательство былого кумира. Лучше уж так, остаться в памяти живых Павшим от рук коварных врагов.
Напуганные Имперским Заговором, политики не стали назначать диктатора или проводить выборы президента. Решено было разобраться сперва с заговором и его последствиями, начав чистку среди приближённых к Борегару чиновников и католических священнослужителей. По совету Фокадана начали проверять тему педерастии и нашли-таки немало интересного. Авторитет Католической Церкви в Конфедерации упал до незначительных величин.
* * *
Черняеву удалось немыслимое: подготовку к Балканскому Удару вражеские разведки прозевали. Скрыть перемещения такой массы войск невозможно, но дезинформация сработала отменно. До последнего момента все считали, что прославленный фельдмаршал нанесёт удар по австрийским войскам.
Командующий австрийской армией, эрцгерцог Йозеф Карл Австрийский, сосредоточил свои войска на переднем рубеже, готовясь пойти в контратаку. Ход закономерный и логичный, а на действия многочисленных русских охотничьих групп, действующих в тылах, австрийцы почти не отвлекались.
Скрипели зубами, видя взлетающие на воздух артиллерийские склады и огни всё новых пожаров, но… Сотни диверсионных групп требовали проведения полноценной войсковой операции, а не тыловых подразделений и редких групп егерей. Охотники и пластуны резвились, благо — австрийские склады перед русским наступлением подтянулись максимально близко к линии фронта, чтобы не сидеть на голодном пайке из-за проблем с логистикой. Отвлекать войска на облаву перед решающим сражением с русскими войсками эрцгерцог не стал.
Игра на нервах велась почти неделю, едва ли не четверть складов это время взлетело к небесам дымом пожарищ. Если больше амуниции и продовольствия испортили самыми разными способами. Сколько при этом погибло охотников, Фокадан старался не думать…
Всё это время Черняев ждал, нависая над австрийцами и всячески демонстрируя готовность перейти в атаку. Если бы Йозефу не хватило выдержки и он устроил бы облаву на русских диверсантов, коих использовали вопреки всем цивилизованным методам ведения войны, по настоянию сильно сдавшего Бакланова, фельдмаршал и в самом деле перешёл бы в наступление. Имелся план и на такой случай… как у каждого хорошего военачальника, готовящего к войне с любым противником — вплоть до марсиан.
Выдержке эрцгерцога оставалось только позавидовать… а ещё можно позавидовать профессионализму русской контрразведки. Меры безопасности приняли поистине драконовские, но три (!) дня австрийцы не подозревали, что русские войска в почти полном составе движутся на Балканы.
Войска союзников, сгруппировавшиеся на немецком берегу реки Инн, прикрывающие аппендикс между Куфштайном и Зальцбургом, представлены только Корпусом Конфедерации, выздоравливающими солдатами Черняева и фрайкорами[1] немецких княжеств, вассальных России и Баварии. Во фрайкоры входили всё больше вовсе уж негодящие солдаты, остальные ринулись с Черняевым за жизненным пространством.
* * *
Обстрелы не прекращались ни на минуту до конца апреля, австрийцы расходовали снаряды так, будто артиллерийские склады у них бездонны. Союзники по приказу Фокадана сосредоточились прежде всего на контрбатарейной борьбе, выбивая вражеские орудия и орудийную прислугу.
В артиллерии у противоборствующих сторон изначально фактически паритет[2], но чем дальше, тем больше дела шли в пользу союзников. Сделав ставку на уничтожении живой силы противника, с последующим прорывом обороны, австрийцы просчитались.
Первоначальные потери союзников от массированного артиллерийского огня оказались велики, но прорвать фронт за неделю австрийцы так и не смогли. Оборонительные сооружения, построенные инженерами Черняева и дополненные Фокаданом, оказались на диво крепким орешком, разгрызть который эрцгерцогу так и не удалось.
Потратив большую часть снарядов и потеряв от контрбатарейной борьбы едва ли не половину артиллерийского парка, Карл Австрийский притих. Ясно стало, что несмотря на почти пятикратный перевес в силах, сходу оборону не преодолеть.
Артиллерия Фокадана тем временем продолжала заниматься прежде всего контрбатарейной борьбой, да массированными обстрелами штабов и складов — спасибо донесениям артиллерийской разведки. Управляемость австрийской армии заметно ухудшилась, эрцгерцог вынужденно отдал приказ отодвинуть штабы от линии фронта, одновременно рассредоточив их. Гибнуть штабные офицеры Австрии стали значительно меньше, но управляемость войск от этого не улучшилась.
* * *
На тулью фуражки посыпалась земля с потолка блиндажа. Привычно стряхнув её, Алекс снова навис над картой, выискивая слабые места в собственном расположении. Совет Михаила Григорьевича регулярно работать за противника оказался дельным. Попаданец не раз опережал австрийцев, видя пробелы в расположении собственных войск и вовремя устраняя их или вовсе — устраивая врагам ловушку.
— Десант, десант… — пробубнил он, подкручивая короткий ус. Встав на лавку коленями (благо, в блиндаже только он и Глеб), снова начал разглядывать карту.
— Точные донесения, отец, — подал голос приёмыш, — сам же знаешь, я сто раз всё проверяю.
— Знаю, — недовольно посмотрел Алекс на подростка. Тоже проблема… Глеб ныне офицер со всеми привилегиями и обязанностями, в тыл не спрячешь и в штабе не оставишь. Понять-то поймут… но моральный дух бойцов сильно упадёт, а ситуация и без того не самая весёлая.
Приходится скрипеть зубами, но позволять приёмному сыну (к которому привязался на удивление быстро) ползать во вражеский тыл. Пластуном тот оказался неплохим, плюс наблюдательность и образование — кадр ценный по нынешним временам.
Перехватить горло вражескому часовому может и охотник из лесной глубинки, как бы даже не получше кадрового служаки. А вот распознать с полувзгляда новенький локомобиль[3] английского производства от сто раз чиненного австрийского — тут образование нужно, охотничьи навыки лесовика не помогут. Локомобиль, мелькнувшие на железнодорожных путях характерные вагоны и вот уже можно уверенно прогнозировать наличие подкрепления… или его отсутствие.
Российское же дворянство на роль разведчиков в большинстве своём не годилась абсолютно. Все они умели лихо ездить верхом, владели хотя бы азами фехтования, в большинстве своём охотничьими навыками и стрелковым мастерством, но в разведку годился от силы лишь каждый сотый.
Одним невместно ползать по грязи и глотки резать, аки татям. Другие (собственно, большинство дворян) обладали неважным здоровьем вследствие традиционных для этого сословия излишеств[4]. С физической силой массогабаритными характеристиками обычно всё более чем в порядке, но вот выносливостью мало кто мог похвастаться.
Наконец, образование гуманитарного типа. Умение болтать на немецком и французском, да знание древнегреческой мифологии и Закона Божьего на отлично, мало помогало в военных реалиях.
