Охранники ретировались, собрание продолжилось. Господин Маккормак и президент Comsat, Джозеф Чарик, отчитались о деятельности компании в уже ставших мне привычными оптимистических тонах, а господин Маккормак даже заявил, что Comsat покажет первую прибыль уже в следующем году, а не в 1969-м, как планировалось изначально (между прочим, так и случилось). Мистер Гилберт поинтересовался, какое вознаграждение в дополнение к основному окладу получил мистер Маккормак за проведение собрания. Мистер Маккормак ответил, что никакого, на что мистер Гилберт заметил: «Я очень рад, что ничего, и одобряю это». Улыбка Маккормака стала еще шире (мистер Гилберт пытался привлечь внимание публики к серьезному, на его взгляд, моменту, но выбрал для этого не самый подходящий день). Миссис Сосс поддела миссис Дэвис, язвительно заявив, что всякий, кто выступает против мистера Маккормака как председателя совета директоров, «лишен проницательности», но заявила, что сама она просто не в состоянии заставить себя голосовать за кандидатуру мистера Уэлша, который велел выставить ее из зала на прошлогоднем собрании. На это энергичный пожилой джентльмен ответил, что дела компании идут в гору и все акционеры должны сохранять веру в светлое будущее. Один раз, когда мистер Гилберт бросил что-то неприятное для миссис Дэвис и та, не ожидая, когда он назовет ее по имени, принялась ругаться с ним через весь зал, мистер Маккормак не выдержал и рассмеялся. Этот резкий фальцет, усиленный мощным микрофоном, и стал лейтмотивом собрания Comsat.
Возвращаясь на самолете из Вашингтона в Нью-Йорк и размышляя о мероприятиях, которые посетил, я понял: если бы на них не было профессиональных акционеров, я все равно узнал бы ровно столько же о реальных делах компаний, но гораздо меньше — о личностях руководителей. Неуместные вопросы и выкрики с места, речи и предложения профессиональных акционеров оживляли собрания и заставляли сбрасывать маски, достойные фотографий Бахраха[52], и открываться в простом человеческом общении. Едва ли, конечно, все это можно назвать нормальным общением, так как обычно это базарные перепалки. Но тот, кто ищет человечности в высших сферах крупных корпораций, лишен возможности выбирать. Тем не менее кое-какие сомнения у меня оставались. Полет на высоте 10 000 метров располагает к обобщениям, и, пролетая над Филадельфией, я пришел к выводу: директора компаний и акционеры должны учесть урок, усвоенный королем Лиром, — накличет на себя беду тот, кто отведет роль диссидента шуту.
11
До первого укуса
Человек, его знания и его работа
Из тысяч молодых ученых, успешно работавших в научно-исследовательских отделах американских компаний осенью 1962 года, выберем одного — Дональда Вольгемута, сотрудника компании B. F. Goodrich в Акроне. Окончив в 1954 году Мичиганский университет и получив степень бакалавра химических наук, он прямо с университетской скамьи отправился в химические лаборатории компании Goodrich, где получил начальную зарплату в 365 долл. в месяц. С тех пор — если не считать двух лет службы в армии — он все время работал в компании на различных инженерных должностях. За шесть с половиной лет ему 15 раз повышали заработную плату. В ноябре 1962 года, незадолго до того, как Вольгемуту исполнился 31 год, он зарабатывал 10 644 долл. в год. Высокий, необщительный и серьезный мужчина немецкого происхождения, в роговых очках, придававших ему сходство с совой, Вольгемут жил в загородном доме в окрестностях Акрона с женой и полуторагодовалой дочкой. Это был молодой американец с определенными талантами, о котором, в общем-то, нельзя сказать ничего особенно интересного. Единственное, что нарушало рутинный образ его жизни, — это работа. Вольгемут руководил в компании отделом, занятым разработкой космических скафандров, и за прошедшие годы, поднимаясь по карьерной лестнице, все время занимался конструированием костюмов, в которых американские астронавты летали на «Меркуриях»[53].
И вот однажды, в первую неделю ноября, Вольгемуту позвонили из нью-йоркского агентства по трудоустройству и сказали, что руководство крупной компании в Дувре (Делавэр) хотело бы поговорить с ним относительно работы. Несмотря на немногословие звонившего — что характерно для первого разговора с потенциальным сотрудником, — Вольгемут сразу понял, о какой компании идет речь. В Дувре располагалась компания International Latex Corporation, известная широкой публике как производитель женских поясов и лифчиков. Но Вольгемут знал, что эта корпорация — один из трех основных конкурентов Goodrich в разработке космических скафандров. Более того, он знал, что Latex незадолго до этого получила контракт стоимостью 750 тыс. долл. на разработку скафандра для «Аполлона» — программы высадки человека на Луну. Дело, кроме того, в том, что Latex выиграла конкурентную борьбу, в том числе и с Goodrich, и, следовательно, в настоящий момент вела в гонке. Помимо этого, Вольгемут был не очень доволен своим положением в Goodrich; во-первых, его зарплата, хотя и могла показаться отличной для 30-летнего инженера, была значительно ниже, чем у коллег, занимавших такое же положение, как он, а во-вторых, незадолго до звонка руководство компании отклонило его просьбу об установке воздушного кондиционера и пылевого фильтра в лаборатории, занятой разработкой скафандра. В такой ситуации, договорившись с руководителями конкурирующей компании — это действительно оказалась корпорация Latex, — Вольгемут в ближайшее воскресенье отправился в Дувр.
Он пробыл в Дувре полтора дня, взяв на фирме выходной в счет причитавшегося ему отпуска, и был принят конкурентами, по его собственным словам, «как самый дорогой гость». По лабораториям и цехам, занятым разработкой скафандра, Вольгемута провел директор отдела промышленного производства компании Леонард Шепард. Вице-президент компании Макс Феллер принял Вольгемута у себя дома. Еще один высокопоставленный сотрудник показал Вольгемуту его будущее жилище. Наконец, в понедельник, перед обедом, он побеседовал со всеми троими, после чего, как вспоминал впоследствии Вольгемут, они на десять минут вышли в соседнее помещение. По возвращении Вольгемуту предложили должность заведующего инженерной службой отдела промышленного производства. По должности ему предстояло отвечать за разработку скафандра. Первоначальная заработная плата — 13 700 долл. Собеседники попросили его приступить к работе в декабре. Получив по телефону согласие жены — а уговорить ее не представляло никакого труда, ибо она была уроженкой Балтимора и пришла в восторг от перспективы вернуться в родные края, — Вольгемут принял предложение. Вечером он вернулся в Акрон. Во вторник утром, явившись к непосредственному начальнику Карлу Эффлеру, он объявил, что уволится в конце месяца: он нашел новую работу.
