не отставал от слуги барон.
— Больше ничего, господин.
— Ладно, ступай, — произнёс генерал. И, перевернувшись на бок, снова попытался заснуть.
Но всё думал и думал о рыжей женщине, что живёт в красивом доме нал рекой.
* * *
Утро было просто сказочным. Таким свежими утра бывают лишь в первой половине весны. Но тут, на северных склонах горного хребта, свежесть и прохлада сохранялись намного дольше, чем в долинах и низинах.
А когда он завтракал кровяной колбасой, хлебом, мёдом и молоком, к нему в комнату влетел без разрешения фон Флюген и крикнул радостно:
— Господин генерал! Хенрик приехал!
— Где он? Давайте его сюда, — сразу оживился барон. — Он один? С ним должен быть ещё и капитан!
— Не один, господин генерал, не один, они внизу, — сообщил ему оруженосец и убежал.
Не прошло и трёх минут, как капитан Мильке и Хенрик сидели за его столом, с которого слуги едва успели убрать еду.
— Мы уже хотели ехать на юг, и тут вдруг я увидал кавалериста, он был у колодца на центральной площади, а мы как раз там проезжали, — рассказывал Хенрик, — а я помню, что видел его лицо. Думаю, он точно из наших мест. Я лица запоминаю хорошо. Думаю, какой-то военный, да лицо знакомо, точно наши тут. Ну, я его и окликнул, а он тоже меня признал.
— Вы молодец, Рудольф, — похвалил его генерал.
Конечно, никуда бы Мильке с Хенриком не делись, так или иначе встретили бы на дороге отряд Брюнхвальда или обоз Дорфуса, но с ним сегодня могли бы и разминуться. А Мильке тем временем стал выкладывать из большой плоской сумки листы бумаги, изрисованные специальными топографическими знаками. И говорил при том:
— Мы доехали до самого замка Тельвис и его осмотрели.
— Мельком, — добавляет Хенрик. — Там рядом с ним и прятаться негде, так что мы были возле него недолго. Голые горы вокруг.
— Да, только горы и дорога… Но я успел его зарисовать, с двух сторон, — продолжал Мильке, подавая Волкову лист бумаги с простеньким эскизом.
Тот берёт лист, рассматривает его.
— Это дорога к главным воротам, как я понимаю… А это что?
— Эта дорога… — Мильке заглядывает в листок. — Да… Эта к восточным. А это ещё одна дорога, она ведёт с юга к нижним воротам, но там точно пушек не поставить. Узкое место меж холмов. А вот восточная… — он водит пальцем по листу бумаги. — Здесь, если чуть поднять землю, можно поставить орудия. Ворота там дрянь, да и стены стары, этот замок древний; внутри что-то перестраивалось, но стены трухлявые. Горцы лет сто как к нему не приходили, а больше в тех местах и бояться некого. Если они и поднимут мост, то разбить стену хоть справа от ворот, хоть слева можно будет легко… За пару дней.
— Да стены там такие, что и с лестницами можно попробовать, — добавил Хенрик. — Я с сотней людей и десятком лестниц попробовал бы.
— Сами попробовали бы людей повести? — уточнил Волков, взглянув на своего оруженосца с интересом.
— А что… — отвечал Хенрик, особо и не раздумывая. — И попробовал бы. Надо же начинать когда-то.
«Начинать когда-то… Вот, кажется, так вот… Наш Рудольф Хенрик, кажется, вырос из оруженосцев. Думает, что если поведёт людей на штурм замка, то звание ротмистра у него в кармане».
Волков глядит на Мильке.
— А что, капитан, можно там влезть на стену? Ну, чтобы, не дожидаясь пушек?
— Да, можно, — отвечает Мильке, чем радует Хенрика. — Стены там не очень высоки, саженей пять-шесть в самом высоком месте, а все рвы давно заросли, к стенам можно легко подойти. Десять лестниц… — капитан на пару секунд задумывается. — И если офицер будет дерзок, сержанты опытны, а солдаты не трусливы, ста человек на штурм может и хватить.
Волков послушал Мильке, потом посмотрел на Хенрика, покивал задумчиво головой:
— Так, ну, с замком понятно. А что у нас с дорогами?
— Вот, — Мильке стал выкладывать новые листы. — После перевала дорога будет хорошей до самого Ольдента и пойдёт вниз. Мимо прекрасного Эдденбурга — его будет видно с гор — вниз в Эдденскую долину. Вот тут, у Кобенхауза, знаменитый мост святого Антония через реку Пертизау, и всё, до самого Чёрного моста, что возле Швацца, мостов более не будет, но нам на Швацц идти не нужно, мы к мосту святого Антония не идём, а вот тут, у Кобенхауза, сворачиваем на юго-запад, но не на Туллинген, а берём чуть южнее, тут есть тихое ущелье, оно зовётся Пастушьей дорогой, и по ней мы идём… На… — он снова водит пальцем. — Вот сюда, на Цирль. Эта дорога не так хороша, как та, что тянется к Шваццу, но она всё время идёт под уклон… Вниз, всё время вниз, и так до самой западной дороги… И на этом Пастушьем пути мы даже с пушками выгадаем два дня. Тем более что там много меньше всяких встречных телег будет, ведь в горку никто ездить не любит. А оттуда… — он показал следующий лист. — Вот, дальше западная дорога ведёт через Цирль. А там… Там всё, как в сказке.
— Да, — поддакивает майору оруженосец, — а там вокруг Цирля такая красота, такие поля вокруг пшеничные, каждый лоскуток вспахан, и виноградники на каждом холме. И сады. И пасеки.
— Да, и пасеки повсюду, — поддерживает его Мильке, — И дорога там отличная, каменистая и утоптанная, и вот по ней-то, по этой Цирльской долине, мы быстро, дня за два, докатим пушки до самого ущелья Тельвис. А вот уже там снова начинается подъем в горы. Там только вверх. От Цирльской долины до замка придётся тащить пушки дня три, не меньше.
— Да, и в одном месте там подъём будет крут, — добавляет Хенрик, — думается мне, что лучше бы нам завести по две сменных упряжки лошадей на каждое орудие.
— Хорошая мысль, — говорит генерал, не отрывая глаз от листов с дорогами. — Капитан, а карт местных вы не купили?
— Там, где мы останавливались, и магазинов таких не бывает, а Швацц мы проехали даже не рядом, он далеко за рекой остался. А Туллинген… ну, так мы его только с дороги
