— А он ничего так… Симпатичный. Только слишком высокомерный.
— Высокомерный? Да он просто наглая скотина! Такую еще поискать нужно!
— Согласна. Как мы с ним три месяца проживем? Мне его уже сейчас убить хочется!
— Ничего… не боись! Обломаем! Будет тапочки в зубах носить…
— Ты думаешь?
— Чего тут думать! Варги мы или нет? Сама увидишь!
— А чьи тапочки?
— Кто обломает, того и тапочки!
Кира улыбнулась во всю ширь.
— А как же приказ?
— А мы не будем нарушать. Мы потихонечку…
— Как это?
— Увидишь. Это нужно показывать.
— А если нас потом накажут?
— Ой, ну не будь такой трусихой! Когда еще подвернется такой случай — человеку голову задурить? Я так люблю это делать! — Кира хищно улыбнулась, полностью обнажив свои небольшие клыки.
— А что, разве ты уже это делала? — удивилась Анжелина.
— Да сотню раз! — небрежно повела плечиком та. — Ничего сложного! Нужно только загадочно смотреть и позы принимать всякие. И они сами, как телята, прибегут…
— Позы?
— Ага.
— Чо за позы?
— Подчеркивающие. Бедра, там, показываешь, спину выгибаешь… много чего. Если хочешь, я тебе покажу.
— Хочу!
— Покажу. Но, чур, я первая!
— Хорошо, договорились. Но, наверное, ничего из этого не выйдет. Он нас презирает…
— Так это еще интереснее! Только представь, сколько будет удовольствия, когда он в ногах валяться станет!
— Да? — скептически отозвалась Анжелина, которой почему-то показалось, что подруга привирает.
— Не веришь? На что спорим?!
Зеленые глаза Киры загорелись азартом.
— Верю, верю. Просто я сама никогда так не делала. Мне кажется, это очень сложно…
— Ничего сложного. Научу. Вот увидишь, тебе понравится!
— Ладно. Главное — приказ не нарушить.
— Не нарушим, — уверенно произнесла Кира. — Мы зверушку из него делать не станем? Будем пользоваться только своей внешностью, ну и секретами обольщения… В приказе на это запрета нет. Мы же его уже раньше видели, — неожиданно добавила она после паузы. — И если спросят — может, мы ему уже тогда понравились? Что тут такого?
— Кого видели? — не поняла Анжелина.
— Дедушку нашего, Аальста, — улыбнулась в ответ ей Кира, — на танцевальном конкурсе. Он тогда помог пятерке Лиссы выиграть. Ты что, не помнишь, что ли?
— Слушай… а я-то думаю, где я его видела? — изумленно произнесла Анжелина, округляя глаза. — Это же он! Точно!
— Ну ты даешь! — поразилась Кира. — Ты же у нас художница! Ты первой должна все замечать!
— Ну… я больше природу рисую. Люди у меня плохо получаются… Но как ты сказала, я его сразу узнала! Да, это он. Он тогда у Дины Эстерай зверушкой был. У нее потом еще девочки родились…
Внезапно лицо Анжелины вытянулось.
— От… него? — ошарашенно от пришедшей ей в голову мысли уставилась она на Киру.
Та была изумлена не меньше ее.
— Точно! Ну ничего себе! Вот это да! — произнесла она, хлопая от избытка чувств себя по бедрам.
— А он знает?
— Не знаю. Хотя постой… Помнишь, мы отдельно расписывались в приказе, запрещающем «сообщать кому-либо что-либо о жизни леди Эстерай…»? Я еще тогда подумала, что за секретность вдруг такая странная? И при чем тут госпожа лейтенант? А вот оно в чем дело… Он не знает! Не знает!
Анжи изумленно покачала головой.
— Как здорово — секреты! Обожаю секреты! — Кира от возбуждения несколько раз подпрыгнула на месте.
— И что с этого секрета? — спросила Анжелина.
— Да ничего! Просто мы знаем, а он не знает! Ведь здорово, правда? Вот это настоящая жизнь разведчика!
— Слушай… — поразмышляв несколько секунд, произнесла Анжелина, — как ты думаешь, почему об этом нельзя никому говорить? Я спросила, но майор сказала, что это меня не касается. И как он сюда попал, если был зверушкой, а?
Анжелина вопросительно уставилась на Киру.
— Мм… — выпятив губы и нахмурив от размышления лоб, отозвалась та, — ну-у… Не знаю! — сдалась она секунд десять спустя и тут же добавила: — Похоже, это какой-то особо охраняемый секрет! Нет, даже два! Первый — почему начальство не хочет, чтобы Аальст узнал о детях? Второй — как он из Этории попал в университет?
— Тсс… — приложила палец к губам Анжелина, — не кричи! Кто-нибудь услышит.
— Да никого ведь нет! — заозиралась вокруг себя Кира. — Знаешь, а давай за ним специально следить?
— Следить? Специально?
— Ага!
— Зачем?
— Это же интересно! Узнаем, в чем причина!
— Меньше знаешь, лучше спишь…
— Ой, Анжи, ты скучная! Неужели тебе не интересно?
— Мне интересней в дальний гарнизон не попасть…
— За что в гарнизон?
— За нарушение приказа. Нужно рассказать об этом всей нашей пятерке.
Кира нахмурилась.
— Ты серьезно? — спросила она. — Но тогда никакой тайны не будет! Все все будут знать.
— Ну и хорошо. Зато никто случайно не проговорится. Мы же теперь одна команда. Если провалим задание, невыполнение запишут всем! Тебе это нужно? Мне — нет! Я не хочу потом полжизни где-то на солнце пыль глотать.
Кира почесала в затылке, раздумывая. Ну вот хотелось ей чего-нибудь такого, таинственного! Хотелось. Но тут Анжи права… запишут всем.
— Ладно, — вздохнув, сказала она, признав правоту подруги, — скажем! Но следить все равно будем. Сами. Одни. Договорились?
— Хорошо! — кивнула Анжелина, подумав, что лишнее наблюдение за Аальстом не повредит. Может, начальство отметит как служебное рвение? Почему бы и нет?
— Пошли, расскажем! — с энтузиазмом предложила Кира, видно уже представляя, как она будет это делать.
— Пойдем, — спокойно согласилась Анжелина.
«Я все буду делать внимательно и тщательно… — секунду спустя произнесла она про себя фразу, повторяемую ей по несколько раз на день, — и всегда думать, что я делаю».
Эри.
— Что? Лошади? Даже и не мечтайте! Я до последнего мгновения намереваюсь передвигаться исключительно в карете, как дворянин. И вам советую…
Наше первое производственное совещание было в полном разгаре. Обсуждался вопрос — на чем ехать? Похоже, мои охранительницы никак не ожидали прений в этом пункте. Лошади, они, как говорится, и в Африке лошади! Какие могут вообще быть вопросы? Но тут они столкнулись с действительностью в моем лице. Жесткой и внезапной.
— Дудки! — сказал я им. — На лошадь я пересяду в тот момент, когда без нее дальше будет ну совсем никак! А до тех пор я буду путешествовать как можно более комфортно. Как всякий нормальный разумный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
