Однако, когда на горизонте замаячили зловещие каменные истуканы, отмечавшие рубеж Чернодолья, Хавром овладело дурное предчувствие, и, как вскоре выяснилсь, не напрасно.
Сначала конные дозорные доложили, что путь войску преграждают неизвестно чьи вооруженные отряды, выстроившиеся в боевой порядок. Никаких знамен над ними не видно, но выдвинутые вперед картечницы позволяют предположить, что это жестянщики, прибывшие на помощь своим братьям.
Эта весть вызвала у воинов Хавра бурное ликование, очень скоро прерванное дружным залпом тех самых картечниц, скосивших не только дозорных, но и добрую часть авангарда. Затем вразнобой затявкали многозарядки, и только после этого над шеренгами стрелков взвились ненавистные знамена максаров.
Тактика Карглака в общем-то была ясна. Учтя печальный опыт предыдущих сражений, когда войско Окша, благодаря усилиям своего командира ставшее неуязвимым в психическом плане, добивалось успеха одной только интенсивной стрельбой с дальней дистанции, максары решили бить жестянщиков не только их же оружием, но еще и при помощи их собственных соотечественников.
Такой поворот событий в принципе устраивал Хавра. Излишняя осторожность, проявленная максарами после первых поражений, теперь оборачивалась против них самих. Узнай они случайно, что во главе войска красуется вовсе не Окш, а обыкновенный человек, перенесший операцию по изменению облика, с жестянщиками было бы покончено в мгновение ока. А так завязывался вполне заурядный бой с хорошо известным противником, к тому же еще находящимся в полной зависимости от чужой воли и, следовательно, напрочь лишенным инициативы и пренебрегающим личной безопасностью.
По приказу Хавра жестянщики спешно выставили дымовую завесу и под ее прикрытием отступили к обозу. Лошадей выпрягли, а из телег устроили импровизированное укрепление. Воины, озлобленные изменой братьев, пусть и непредумышленной, быстренько приготовили к стрельбе свои собственные картечницы, и скоро бреши стали появляться уже в рядах противника.
Лже-Окша, продолжавшего гарцевать даже под убийственным огнем, Хавр чуть ли не силой стащил с седла и заставил укрыться в бронированном самоходе. Сейчас эта пешка приобрела вдруг огромное значение — во-первых, одним только своим видом внушала жестянщикам надежду на успех, а во-вторых, заставляла держаться на дистанции максаров, уже прослышавших про смертоносный клинок.
Сражение тем временем принимало затяжной характер, что было на руку Хавру, ожидавшему скорого прибытия подмоги. Немного смущало его лишь то обстоятельство, что максары действовали уж очень вяло и шаблонно. Карглак не был бы самим собой, если бы не подстроил какую-нибудь грандиозную каверзу. Неужели череда позорных поражений подорвала боевой дух прежде неукротимого максара? Нет, поверить в такое было невозможно.
Хавр принялся внимательно рассматривать в зрительную трубу боевые порядки противника. Жестянщики, не по собственной воле сражающиеся со своими земляками, выглядели удручающе — отрешенные лица, пустые взоры, лохмотья вместо одежды, следы голода и побоев на теле. Неужели с помощью этой слабосильной толпы Карглак намеревается одолеть Губителя Макса-ров, уже доказавшего серьезность своих намерений и весомость своих доводов? В чем же тогда подвох? Жаль, что в наличии не осталось ни одного воздушного шара! Как хотелось бы глянуть сверху на окрестности и выяснить, какими еще силами располагают максары. А то вдруг окажется, что стрельба ведется только для отвода глаз, а тем временем главные силы врага заходят с тыла. Хотя и такой маневр не гарантирует максарам победы. Телеги, составленные кольцом, позволяют вести круговую оборону, а развернуть картечницы — пара пустяков. Да и окружающая местность не способствует лихой атаке — нора на норе, яма на яме, тут даже черт ногу сломит.
А что, если максары и впрямь пали духом? Ведь никогда прежде им не приходилось терпеть поражений. Они даже не знают, что это такое… А тут вдруг понеслось-посыпалось! Ну ладно там неопытные мальчишки проиграли схватку в открытом поле. Зарвались, переоценили свои силы… Дело поправимое, таких мальчишек и девчонок еще не одна сотня наберется. Так ведь пала и цитадель, прежде считавшаяся неприступной! Сам Карглак клялся, что подлые жестянщики сломают о нее зубы. Тут хочешь не хочешь, а поверишь в мрачное пророчество зловредного старца Адракса. Ведь как только не пытались извести его правнука, а он вырос назло всем, возмужал, принял грозное имя Губителя Максаров и сейчас, не задумываясь, пускает в дело свой клинок, единственный на все Чернодолье!
Хавр вновь припал к зрительной трубе. Как он ни напрягал зрение, а различить Карглака или какого-нибудь другого максара среди жестянщиков так и не сумел. Даже знаменосцы, назначенные из мрызлов, были сплошь какими-то мелкими, запаршивевшими, скорее гнусными, чем страшными.
— Вполне может статься, что в этом войске, точно как и в нашем, вообще нет максаров, — сказал Хавр самому себе. — Пока мы тут пуляем друг в друга из многозарядок и картечниц, они плетут свою собственную хитрую игру, недоступную пониманию простых людишек. Вот только как бы это проверить?
Хавр задумался. Провести разведку боем? Кавалерии пока еще хватает. Однако столкнется она с максарами или нет, а назад вряд ли кто вернется. Ну если только взбесившаяся лошадь приволочет обратно чье-то тело, запутавшееся ногой в стремени… Чем же можно пронять Карглака до такой степени, что он сам обнаружит себя? Хитростью его не возьмешь, это точно. Никаких переговоров с врагами максары отродясь не вели, это не в их правилах. А что, если сыграть на его самолюбии? Он же вспыльчив до невозможности! Сейчас попробуем.
Хавр протрубил в свой рог, призывая обе стороны к вниманию, а когда стрельба немного поутихла, прокричал, сложив ладони рупором:
— Мой хозяин, благородный Окш, сын Клайнора, известный также под именем Губителя Максаров, вызывает на поединок своего заклятого врага Карглака, отцом которого, судя по повадкам сына, скорее всего является какой-то шакал, таскающий падаль с живодерни! На поединок Окш готов явиться без оружия, с голыми руками! Ему не нужен клинок, чтобы вырвать подлое сердце Карглака. Если же этот смердящий пес откажется принять вызов, его имя навечно покроется позором! Эй, Карглак, откликнись! Не прячься за спинами пленных! Если ты готов к поединку, выходи!
— Я готов! — Этот рев был пострашнее залпа дюжины картечниц. Даже невозможно было понять, откуда именно он доносится — с небес или из-под земли.
Войско Хавра смешалось, как куча опавших листьев, подхваченных порывом бури. Сначала он не понял причины столь внезапной и массовой паники, сравнимой разве что с реакцией кур на появление хорька, но потом узрел, что среди жестянщиков мелькают мрызлы, резко отличающиеся от них по всем статьям. Да еще какие мрызлы! Отборные, один к одному, недавно сделанные из самых лучших образчиков человеческой и звериной плоти, но уже великолепно натасканные и, кроме своей толстенной шкуры, вдобавок защищенные броней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
