Но самое главное, что все эти семь постулатов должны были быть увязаны в органическом единстве в конструкции танка, тем более для нашей армии. Только такой подход мог обеспечить высокую эффективность танковых войск на полях грядущих сражении. Увы, но Тухачевского постоянно заносило с танками. То ему хотелось больше башен на танке — в результате у нас появлялись «безбашенные» в бою, но многобашенные, малоподвижные стальные чудовища. То он желал комбинированный колесно-гусеничный ход, приводивший к колоссальным сложностям в производстве и особенно эксплуатации. То требовал массы сверхлегких танков, броню которых навылет простреливала противотанковая артиллерия первой половины 1930-х гг. То упорствовал на использовании бензиновых двигателей, эксплуатация которых была чрезвычайно пожароопасной. Почитаешь инструкции к таким танкам и в обморок падаешь, насколько же это была опасная воинская профессия — танкист. Ведь еще не доехав до противника, уже можно было запросто заживо сгореть. Не говоря уже о том, что требующийся для этих двигателей высокооктановый бензин тогда производился в СССР в весьма незначительных количествах. Ну и так далее.
Кстати говоря, весьма любопытная характеристика наших танков с бензиновыми двигателями была дана германским Генеральным штабом. Давая оценку использованию танков в ходе Гражданской Войны в Испании, в меморандуме от 30 марта 1939 г. герры генералы указывали: «Сначала люди охотно вербовались в танковые войска армии Франко. Но после первых потерь, когда все увидели, как выглядит внутри сгоревший танк, первоначальный энтузиазм быстро угас. Сегодня... захваченные советские танки комплектуют преступниками или испанцами, перед которыми ставят выбор: тюрьма или танковая атака[406].
Действия Тухачевского и К° лишь только внешне производили впечатление, но деньги пускались на распыл. Деньги государственные и немалые. И что толку было от всех его «нововведений»? Трагический дебют войны показал, что это был за «толк»... Усеяли поля сражений стальным металлоломом. А реально и успешно воевавшие против вермахта танки в абсолютном своем большинстве были созданы лишь после того, как заговор Тухачевского был ликвидирован...
Но если бы у Тухачевского были «заскоки» только в отношении танков. Став с 19 июня 1931 г. заместителем председателя Реввоенсовета СССР и начальником наркома обороны с аналогичными функциями, Тухачевский сознательно стал проводить губительную для армии политику в отношении вооружений. Именно в это время он откровенно «зарубил» постановку на вооружение ручного пистолета-пулемета В. А. Дегтярева, признанного на полигонных испытаниях того времени самым лучшим! Всего 300 шт. заказал, и то для начальствующего состава (а для чего, собственно говоря?). Между тем еще в начале 1930-х гг. в принципе уже было ясно, что наступает эпоха автоматического стрелкового оружия, что и доказала Вторая мировая война.
В те же времена стала вырисовываться провокационная сущность другой «затеи» Тухачевского. Именно с начала 1930-х гг. Тухачевский резко активизировал свои авантюры в артиллерии, в чем ему помогал ведавший закупками вооружений для РККА заместитель наркома тяжелой промышленности И. П. Павлуновский (в прошлом очень близкий к Троцкому человек — одно время возглавлял его охрану). То они дуэтом развернули кампанию по созданию универсальных полевых орудий — гибрида 76-мм дивизионной пушки и зенитки. То решили перевооружить артиллерию РККА и ВМС с обычных орудий на динамо-реактивные пушки системы Курчевского. То собирались заменить орудия с обычными поясковыми снарядами на орудия, стреляющие полигональными или нарезными снарядами, и т. п. Ни одна из этих авантюр не удалась. Тем не менее Тухачевский пытался протащить преступную идею о необходимости сокращения артиллерии РККА в два раза! В результате, по оценке историка вооружений РККА А. Б. Широкорада, дело с вооружением обстояло так: а) «универсальную пушку создать не получилось, кстати, таких пушек не было на вооружении ни у одной страны мира»; б) «опыты по созданию орудий, стрелявших полигональными и нарезными снарядами, выявили точно те же недостатки, которые были получены при испытании таких орудий в 1860 — 1871 гг. в царской России»; в) безумная попытка Тухачевского — Павлуновского вооружить всю РККА безоткатными орудиями привела фактически к трагедии в области артиллерии: «все авиационные, корабельные, танковые, горные, зенитные и др. пушки Курчевского оказались полностью небоеспособными»; г) в итоге 5000 орудий Курчевского пошли на металлолом! Сколько дивизий остались без артиллерии — до сих пор неизвестно. А ведь с 1931 по 1935 г., а, по сути, вплоть до разгрома заговора Тухачевского, то есть до середины лета 1937 г., почти все артиллерийские заводы СССР работали над производством пушек Курчевского! При этом Тухачевский умудрился еще и «поставить вопрос о совмещении зенитной пушки с противотанковой»; д) в результате «...к началу Второй мировой войны Красная Армия осталась без зенитных автоматов, без тяжелых зенитных пушек, без артиллерии особой мощности и т. д.»![407]
Честно говоря, трудно даже представить себе, что произошло бы с нашей армией и со страной, не спохватись Сталин уже после разгрома заговора Тухачевского. В результате активно поддержанного им небывалого по своей интенсивности научного штурма двух гениев отечественного конструирования артсистем — В.Г. Грабина и Б. И. Шавырина — были созданы соответствующие пушки и минометы: а) Грабиным — пушки, об одной из которых — калибра 76-мм — Сталин уже во время войны прямо сказал, что она спасла Россию. Тухачевский не докладывал Сталину и Ворошилову о разработках Грабина, мешал ему, всячески третировал, прятал его ставшую впоследствии легендарной пушку от правительственной комиссии во главе со Сталиным; б) Шавыриным — знаменитые 50, 82, 107, 120-мм минометы! Минометы, которые «гениальный стратег» Тухачевский с достойным лучшего применения маниакальным упорством не только называл «суррогатом» артиллерийского орудия, но даже не допускал мысли об их разработке и производстве в рамках общегосударственного пятилетнего плана! Вторая мировая и Великая Отечественная войны убедительно доказали колоссальнейшую эффективность минометов.
Не обошли Тухачевский сотоварищи своим «интеллектуальным вниманием» и авиацию. Жена выдающегося советского аса-летчика, всенародного любимца В. П. Чкалова — Ольга Эразмовна Чкалова в своих мемуарах приводит такой факт: «Валерий Павлович испытал и дал дорогу в жизнь истребителю И-16. Он доказал боеспособность этой машины, хотя не все авиаспециалисты были согласны с ним.
А этот самолет сыграл большую роль в начале Великой Отечественной войны. Именно об этом самолете еще в 1937 году Валерий Павлович рассказывал на митинге своим землякам: "Я упорно доказывал свою правоту. Жизнь подтвердила это. Некоторые машины, признанные мной отличными во время испытания, не ставились на серийное производство. Я месяцами, годами разоблачал таких теоретиков и добивался того, что испытанные мною самолеты шли в производство. И они достойно несут свою боевую службу"»[408].
А ведь выпускал-то он этот прекрасный для своего времени истребитель еще в 1935 г.! Понятно, что даже в 70-е гг. О.Э. Чкалова не могла написать всей правды о противодействии всевозможных горе-«теоретиков» внедрению в советскую военную авиацию прекрасного истребителя. Но и того, что она зафиксировала на бумаге, вполне достаточно для того, чтобы понять, какое было противодействие «теоретиков» любым попыткам конструкторов, летчика-испытателя, авиапромышленности оснастить РККА самой передовой по тем временам боевой техникой. А ведь эти вопросы находились в прямом ведении самого Тухачевского... И сколько еще за ним числится — одному Господу богу известно, да, возможно, архивам Лубянки... Но одно можно сказать точно. Советские летчики уже в первых боях в испанском небе поняли, что срочно необходимы новые, более мощные, лучше вооруженные, более маневренные, более скоростные истребители. Они слали свои предложения, но их никто не слушал, а докладные клали под сукно. Такую записку о серьезных недостатках советских истребителей в 1937 г. подал, например, советский летчик С. П. Денисов. Документ был адресован руководству ВВС и авиапрома СССР. Никакой, абсолютно никакой реакции. Вплоть до Халхин-Гола, когда С. П. Денисов, не удержавшись, обратился лично к Сталину, только после встречи с которым и началась активизация с разработками новых видов самолетов. В конце 1938 г. с развернутым анализом о состоянии советских ВВС выступил начальник отдела НИИ ВВС инженер-летчик-испытатель полковник И. Ф. Петров (впоследствии главный инженер ВВС РККА, начальник ЦАГИ, начальник НИИ ВВС, начальник НИИ ГВФ, генерал-лейтенант). И тоже никакой реакции, пока за дело не взялся Сталин. Впоследствии Петров рассказывал о том, как Тухачевский и К° в буквальном смысле слова гнобили все перспективные разработки советских авиаконструкторов и двигателестроителей, в результате чего СССР стал серьезно отставать от наиболее вероятного главного противника — нацистской Германии. И если бы не принятые в 1939 г. Сталиным в срочном порядке меры по развитию и укреплению авиапрома и ВВС, то не было бы у нас тех прославленных истребителей и других боевых самолетов, на которых советские летчики завоевали господство в воздухе и в конце концов долетели и разбомбили Берлин.
