рога… вороне седло… рыбе топор… Что кому там ещё?
Всё это он придумывал, так как понимал, что Дигон не мог идти в Кап-Тартар один. Он здесь не знал своей Кахки и не мог рисковать.
Иван вздрогнул.
От монотонного перебора нелепиц он едва не упал, засыпая на ногах. Встряхнул головой, расправил плечи и медленно направился к берегу. Ступни слегка проваливались в податливой почве.
Постоял на берегу, следя за ленивым накатом мелкой волны, едва шевелящей песчинки и почерневшие останки прошлогодней травы и листьев. Домой возвращаться не хотелось, но и здесь торчать – тоже.
Здесь… Сегодня… Вечером.
Здесь будет Ил-Лайда. Она же обещала. По солнцу, быть может, часов через пять-шесть.
Как ему захотелось побыть с нею! Уйти опять в какой-нибудь райский уголок Кап-Тартара и забыть с нею обо всём.
Борясь с желанием сейчас уйти в вечер этого дня, Иван поднимался назад, к сосне…
Дигон выскочил в реальный мир из небытия поля ходьбы с выпученными глазами, в разорванной во многих местах хламиде, из белой она превратилась в грязное нечто. От его ухоженности и лоска не осталось и следа, лицо исцарапано или избито.
Он ошалело крутился на месте, увидел Ивана и с воплем: – Ваня! – похожим на истерическое «Мама!», – бросился навстречу ему.
– Что с тобой? – громко спросил Иван, готовый ко всему, так как всё это время у него теплилось предчувствие возможного развития событий; поэтому он, наверное, и не ушёл отсюда на встречу с Ил-Лайдой.
Он не обманулся в своей догадке.
– За мной… Кушеры, – выдохнул Дигон.
– Много их? – ещё успел спросить Иван.
Дигон что-то выкрикнул, а рядом с ними в пронизанном солнцем воздухе уже стали сгущаться тени.
Что предпринять, Иван не решил, но пример поведения ему показал Дигон. Он набросился с увесистыми кулаками на появляющегося около него кушера, и пока тот соображал, где он и кто вокруг, Дигон сбил его с ног и сверху пристукнул каблуком по голове – для верности.
Перед лицом почти десятка подступивших к нему противников с понятными намерениями, у Ивана моментально улетучилась меланхолия воспоминаний об Ил-Лайде.
– Не давай им вставать в полукруг! – кричал Дигон, успешно справляясь со вторым кушером.
Ивану не надо было повторять. Утренние неурядицы требовали разрядки, и они нашлись в лице преследователей Дигона.
Давненько он так не упражнялся. Пожалуй, после охранников Аранбаля ему не приходилось использовать весь свой арсенал приёмов рукопашного боя.
Кушеры, целью которых был Дигон, поздно оценили присутствие Ивана и его выступление на стороне гонимого. Если Дигон слепо бил и слепо же получал сдачи, то Иван двумя-тремя движениями повергал нападавших безответно для себя с их стороны.
Правда, они ничего не могли ему противопоставить, кроме как элементарные по своей сути замахи руками и непрофессиональные попытки использовать ноги, да и то в качестве защиты.
Неравная схватка быстро подошла к концу.
Доставшиеся на долю Дигона трое кушеров, основательно им потрёпанные, похоже, по команде резко отпрянули от него, вошедшего в раж и разъярённого, и, бросив поверженных Иваном сотоварищей, стали уходить в поле ходьбы.
Иван не был бы КЕРГИШЕТОМ, чтобы просто так отпустить восвояси потенциальных противников в последующих встречах с сектой, поскольку он предполагал, что это была первая, но отнюдь не последняя схватка с ними.
Одного он поймал тут же, лишь сравнявшись с его скоростью погружения в прошлое. Приведя его в состояние, после которого у того должна была пропасть охота с ним связываться надолго, Иван бросился за уходящими от него двумя оставшимися кушерами. Они лавировали, но Иван успел перехватить ещё одного из них, пристукнуть отработанным движением и выбросить его в реальный мир где-то во втором тысячелетии до новой эры.
Вернувшись к месту схватки, он застал уже наполовину очистившуюся площадку под сосной – некоторые избитые кушеры смогли уйти в поле ходьбы. Над одним распростёртым телом, грязно-зелёном кулём лежащим на земле, склонился Дигон и что-то выпытывал у него.
– Один убежал, – сказал Иван, потирая костяшки пальцев. – Он может?.. Да оставь ты его в покое!
Дигон поднялся, поддел ногой под бок лежащему.
Помят Дигон был основательно: хромал, сильно припадая на левую ногу, одна рука висела плетью, а лицо разукрашено до неузнаваемости.
– Пусть бежит… Здесь были все, кто мог сюда дойти с помощью в”ыга. А если ещё придут… – Дигон красноречиво мотнул здоровой рукой, показывая, как он их всех побьёт, но, охнув, поморщился от боли. Покачал головой, но стоял на своём: – Они получили, теперь не придут… Но может придти сам в”ыг.
– Разве он может? Он же… – хотел возразить Иван, припомнив, что тот «ходит» по воде, и осёкся – вокруг них простиралось полноводное послеледникового периода будущее Балтийское море.
– Да, он может сюда придти… – Дигон ощупывал своё избитое лицо. – Он меня чувствует. Уводи меня к себе.
– Он и ко мне припрётся.
– У тебя нет моря, – возразил Дигон, едва двигая на глазах опухающими губами.
– Зато Нева… Большая река. Она впадает в это море, – сказал Иван, а про себя подумал: – «Никогда не знаешь, кого и где ждать…»
– Не… Река… От тебя далеко… Я смотрел. Надо уходить.
– А эти? – показал Иван на оставшихся четверых кушеров, ещё не пришедших в себя.
– Сами… дойдут.
Иван понял.
– Сами, так сами. Пошли и мы!
Дигон едва добрёл до точки зоха настоящего Ивана. Выйдя в реальный мир посередине комнаты, он тут же повалился на пол.
– Хороши! – первое, что услышал Иван.
Симон сидел в царственной позе и наблюдал за появлением и поведением ходоков.
– Хорошо, что хороши, – огрызнулся Иван. – Могло быть и хуже.
– Куда уж хуже? Как ты его только пробил? Он же…
– Потому и пробил, что он не сопротивлялся. Вы бы его лучше посмотрели, чем… Ну, вас!
Иван, топая сапогами, измазанными в трехтысячелетней давности, направился умываться.
Зла у него на кого бы то ни было не возникало, была горечь, так как всё идёт не так, как хотелось бы…
На кухне Сарый пил чай и на Ивана даже не взглянул.
А ученик ни о чём ему не напомнил, и слова не сказал.
Первый план
Пришедший в себя Дигон ел много и жадно – ни дать, ни взять, как Сарый в первые дни появления у Ивана. Лицо его в кровоподтёках вызывало отвращение. Один глаз был подбит серьёзно и не открывался. Однако кушер был полон оптимизма и попытался высказываться внятно, хотя его речевой аппарат, особенно губы, был подпорчен основательно.
– Он, – тыкал Дигон масляными пальцами в Ивана, так как, что такое столовые приборы, не понимал и не воспринимал, и всё ел руками, – их так!.. Раз!.. Раз!.. Даже Колушу!.. Большой Колуша и сильный, а упал сразу… Руку сломал…
– Не ври! – грубо одёрнул его Иван. – Не сломал, а вывихнул. Если у вас счёты до перелома костей, то мне никому ничего ломать не хотелось. Вывих у него небольшой.
– Да! – подхватил Дигон. – Мы им ещё,
