Мое появление в этом убожестве вызвало неподдельный интерес всех присутствующих. Пусть я и был мокрый и не совсем чистый, но все же в белых брюках, рубашке и туфлях ночью, мне кажется, здесь еще никто никогда не появлялся. На какое-то время все замолкли, показалось, что даже Вика перестала петь.
Я прошел к барной стойке и увидел перед собой некогда миловидную девушку лет двадцати с явно потасканной физиономией.
– Здравствуйте! Что у вас есть поесть?
Кобылы за моей спиной демонстративно заржали. Понятно, что словосочетание «есть поесть» звучит диковато, но я сейчас был не в Санкт-Петербурге, а за моей спиной было не светское общество, а быдло, даже по меркам Г.
– У нас был шашлык, есть отличные домашние котлеты, винегрет, вкусные бутерброды.
«Был шашлык». Еб твою мать.
– То есть шашлыка больше нет?
– Нет, уже нет. Зато есть вкусные котлеты.
– Про котлеты я уже слышал. А на первое что-нибудь есть?
– Нет, первого, к сожалению, нет. Зато есть винегрет. Ну да, винегрет замечательно заменяет первое.
– Ладно. Давайте две котлеты и винегрет.
– А бутерброды? Очень вкусные.
– Нет, вкусные бутерброды не надо. Спасибо.
– Что-то пить будете?
– Да, чай.
– Чай?
– Да, черный, с лимоном.
– У нас, к сожалению, нет чая.
– А кофе?
– Кофе есть. Но нет горячей воды.
– То есть кофе тоже нет?
– Кофе есть. Воды горячей нет.
Я что, буду всухомятку жевать, дура безмозглая?! Чем больше я говорил с барменшей, тем быстрее ощущал резкое неприятие всего, что меня здесь окружало. Неужели в этой стране нельзя зайти в кабак, чтобы девицы за спиной мерзко не ржали, тупые идиоты тебя не разглядывали, а продавцы просто продавали, не задалбывая идиотскими встречными вопросами?
– Ох! Давайте сок.
– Какой?
– Апельсиновый.
– Апельсинового уже нет.
– Тогда на ваше усмотрение!
Эта дура стала уже выводить меня из себя.
– Эй, парень, ты здесь повежливей себя веди, – прокричал мне один из тройки «грустных пацанов». – Ты понял, что я сказав?
Ага, именно «сказав».
– Петя, успокойся! – барменша тут же заступилась за меня. – Присаживайтесь. Я сейчас все подогрею и принесу.
Я сел у столика возле двери, повернувшись к трем отморозкам спиной. Зато теперь я наблюдал, как на меня таращилась компания выпивших девиц со своими спутниками. Одним только дальнобойщикам все было по барабану. Через несколько минут барменша принесла котлеты с винегретом, и я стал их с аппетитом уминать. Хоть от котлет шел неприятный запах, а винегрет был несоленым, но ел я все быстро и с задором.
– Ты вообще откуда взялся?! – за спиной прокричал все тот же гнусавый голос с гоп-акцентом.
Я сделал вид, что не услышал. Но бычьё города Г. на то и бычьё, чтобы просто так не отстать.
Парень подошел ко мне и без спроса сел за мой столик:
– Шо, вкусно?
Я посмотрел на него презрительным взглядом и продолжил доедать свою котлету.
– Ты, я смотрю, хамить любишь? Да? Ты чиво малчишь? Пацаны, – гопник обратился к своим «пацанам» за моей спиной, – молчит.
Те дружно заржали.
– Петя! – это опять была барменша. – А ну успокойся! Не мешай человеку есть.
– Ша! Я тебе сейчас успокоюсь. Не мешай с челавекам пагаварить. Ты чиво, челавек, малчишь, а?
Я уже все съел и снова уставился на этого дебила. Лет 18–19, не больше, невысокого роста, коротко стриженный, морда вся в царапинах и синяках, грязные ногти – типичный человеческий мусор. Такое пырнет не задумываясь, физически оно тоже значительно сильнее меня. К тому же за спиной два его корешка. Еще две недели назад я бы или попытался убежать, или. Но теперь, когда за мной охотились гулу, хотел ограбить настоящий бандюга-таксист, словить «беркутовцы» с автоматами и убить богатырь Жора с топором, после всего этого испугаться такого сморчка.
– Ты думаешь, это вилка? – я поднял перед его маленькими свиными глазками вилку, которой только что доел котлету. – Впрочем, такое животное, как ты, не в состоянии думать, но я попробую тебе как можно доходчивее все объяснить. Это не просто вилка, это твоя новая и последняя история. Заключается она в том, что эту вилку я воткну тебе в глаз и очень медленно начну наматывать на нее содержимое твоей тупой башки. Тебе будет больно, очень больно, ты даже будешь кричать и за всем этим наблюдать своим вторым глазом. А я достану твой глаз и заставлю тебя его съесть. Тебя тут же вырвет, и если хоть капля блевотины попадет на меня, вот тогда, маленький ссыкунчик, я очень сильно расстроюсь. Этой же вилкой я проткну твой живот, прямо через эту грязную рубашку, и достану весь твой кишечник наружу. А потом я приеду к твоей маме и расскажу ей, как долго ее сынок сдыхал без глаза и без кишечника. Мамочка будет рыдать, ей станет так грустно, а я ей скажу: «Не плачь. Ты родила животное. Оно должно было сдохнуть». И знаешь что? – Я достал из кармана удостоверение помощника народного депутата и раскрыл перед носом гопника. – Капитану уголовного розыска за это ничего не будет.
Теперь, собственно, и наступила кульминация. Я внимательно смотрел в лицо этого урода, но совершенно ничего не мог на нем прочитать – ни испуга, ни удивления. Или я говорил слишком долго, и он просто не успел все схватить, или. хрен его разберет. Теперь оставалось завершить монолог и ждать ответной реакции.
– Ты хочешь, чтобы это произошло прямо здесь?
– Ни.
Фух! У меня все отлегло, идиот таки купился.
– Если ты действительно хочешь, животное, чтобы было «ни», ты сейчас же извинишься, при этом очень убедительно, и тут же испаришься из этого генделя.
– Да я тилькы хотел поговарить. Выбачтэ, я… – гопник стал путать украинские и русские слова, вот теперь до него уже стало доходить все мною сказанное, и он начинал бояться.
– Пшло вон, – я процедил это несколько театрально, сквозь зубы, в стиле Глеба Жеглова, но сейчас уже проходили все понты. Гопник поднялся и неуверенно направился к своим товарищам, которые побоялись заступиться за своего дружбана.
– Туда! – я указал пальцем на выход.
Чмырь секунду помялся и вышел на улицу. Кругом все молчали и смотрели в мою сторону. На самом деле, по закону жанра, должен был выйти я, особенно учитывая, что тарелка у меня уже была пуста. Но тут, как назло, из кабака гуськом вышли и товарищи гопника. Выходить на улицу теперь было нежелательно, они хоть и идиоты, но могут начать задаваться вопросами, а чего это капитан уголовного розыска ходит по притонам ночью и ест котлеты с винегретом?
– Бутылку пива, пожалуйста, – я улыбнулся барменше.
В результате бутылка пива умножилась на пять, и я просидел еще полтора часа в кабаке. Девчонки за соседним столиком больше не ржали, а смотрели в мою сторону с неподдельным интересом и даже строили глазки. Их спутники были этим весьма недовольны, но связываться с «капитаном уголовного розыска» боялись. Барменша мне представилась Ирой и тоже строила глазки, постоянно виляя вокруг меня своим задом. А дальнобойщики, когда уходили, даже сказали мне «до свидания». В общем, мне стало здесь хорошо. Но надо было идти. Часы над барной стойкой показывали начало третьего ночи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
