Я не стала дожидаться их реакции. Просто прошла мимо них к выходу, ощущая, как тихо стало за моей спиной. Наверное, кто-то считает меня сумасшедшей или самоубийцей. Наверное, кто-то негодует, что какая-то пигалица так разговаривает с сильнейшими мира сего.
Но мне все равно.
Я больше не боюсь быть собой.
И больше не боюсь делать то, что считаю правильным.
***
Стою вплотную к Границе и, как и тогда во сне, не могу решиться сделать последний шаг. Не знаю, правда ли приснилось мне посещение Пустоши в прошлый раз или то была реальность, но тьма по ту сторону пугала.
Но мне нужен медальон.
Нужен, чтобы придумать, как его уничтожить.
Позади меня собрался практически весь лагерь. Смотрят на меня, верят в меня. Или не верят. Не знаю.
Нужно шевелиться, пока отец с Арейном не отошли от шока и не направились оттаскивать меня силой. Пора.
Запретив себе думать, шагнула в неизвестность.
Тьма оказалась такой же густой и душной, какой я ее помнила. Передо мной, как и во сне, в белом луче света стояла мертвая девочка. Сейчас я уже понимала, кто передо мной, догадаться было не сложно.
- Это ведь ты показывала мне историю Пустоши, Люси? Ты менталистка? – хрипло спросила. – И… ты и есть дочка того мага, что проводил эксперимент?
Девочка, пристально глядя в глаза, медленно кивнула. Против воли меня передернуло от какой-то хищной неестественности этого жеста.
- Ты показала ровно то, что сама знала, верно? Постаралась рассказать как можно больше? - вопросы помогали оттянуть момент объединения сознаний, которого они так добивались. Было попросту страшно.
А девочка вновь кивнула.
- Почему среди Призраков нет твоего отца, самого создателя? – нервно спросила.
Вместо ответа девочка протянула ко мне руку, настаивая на мысленном ответе.
Нет, не хочу, только не это!
- Он погиб? Не смог стать Призраком? – предполагаю, стараясь удержать разговор в привычном способе общения.
Но девочка уже не отвечала, только стояла с протянутой костлявой рукой, обтянутой серой кожей.
- Хорошо, но ответь мне на один вопрос, - облизнула губы от нервов, - я могу слышать тебя потому, что мы родственницы? Потому что твой отец… мой дальний предок?
Это мысль пришла мне в голову давно. Как еще объяснить то, что сны снились именно мне? И то, что, по всей видимости, только я могу уничтожить созданное проклятие? Да и рыжий цвет волос… давно перестал казаться совпадением. К тому же девочка вряд ли просто так показала мне момент, где упоминается беременная жена мага, не принимавшая участие в эксперименте и не подпавшая под проклятие Пустоши.
Кивком Люси все же подтвердила мою догадку.
- Но почему тогда я? Почему не мама? Почему вы убили ее?
Девочка начала терять терпение.
Ладно. Боги, помогите мне. Глубоко вдохнув, коснулась ледяных пальцев ребенка.
Боль и холод впились в мой разум острыми иглами. Против воли я начала закрываться, отгораживаться от этого потустороннего, искореженного разума, но он держал крепко.
- Не сопротивляйся, - послышался далекий шепот прямо у меня в голове, - так будет больнее… пусти меня…
А если это ловушка – панически мелькнуло в воспаленном мозгу, но разум уже брал эмоции в железные тиски и вместе мы сломили последнее сопротивление подсознания.
И в голову хлынули воспоминания!
О том, как маг-экспериментатор так и не стал Призраком, а просто растворился в темной жиже. А том, как я, Люси, тоже превратилась во что-то, что совсем не похоже на всех, кто был вокруг. Помню жажду и непонимание. Помню бесконечную боль. А еще ненависть. Лютую ненависть к той штуковине, над которой колдовал папа. Уничтожить, ее надо уничтожить! Но наши призрачные руки слишком слабы, чтобы причинить реальный вред тому, чья незавершенность дает нам всем жизнь. А медальон все тянет и тянет магию, каждая капля, что появляется в истерзанных телах, тут же утекает в него. Он не дает ни шанса восстановиться, но не дает и умереть тоже. Для смерти, для того, чтобы забрать последнее, заклинание нужно завершить, а папа, испугавшись за меня, не смог сделать ничего. Ни закончить заклинание, ни разрушить его. Папу я однажды тоже возненавидела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вижу, как приходят с течением веков папины потомки. Их слишком мало, их было всего семеро, и никто из них не был менталистом. Никто из них не смог бы понять…
Сознание проясняется на краткий миг, когда в воспоминаниях Люси я вижу свою маму. Живую, яркую, такую солнечную. Если я - лучик, то мама – солнце. Но она не справилась, полезла туда, где контролировать себя Призраки не в силах… я вижу, что она стала одной из них.
Снова тону в сознании девочки.
Борьба… борьба… борьба…
За право быть людьми, даже если мы самые страшные на свете монстры.
Я чувствую щемящую надежду, когда вижу рыжую девушку-менталистку в воспоминаниях того, с кем пытались поговорить мои братья и сестры. Мы должны привести ее сюда, показать…
Я вижу и еще одного монстра, но в человеческом обличье. Он не боится нас, он нашел способ нас сдерживать. Он хочет завершить заклинание. Он ходит здесь, он умнее, чем они… он почти нашел способ…
Нужно уничтожить медальон.
Уничтожь.
Медальон.
Меня выбрасывает из сознания девочки так же резко, как она вторглась в мое. Я лежу на земле, вся измазанная черной жижей, и судорожно дышу. На ту краткую минуту, что Люси владела моим сознанием, она совершенно забыла о том, что моему человеческому телу нужен воздух.
Дышу.
Медальон. Нужно забрать медальон.
Медленно поднимаюсь, пошатываясь. Я помню, где он. Помню, как его достать.
Взбираюсь, оскальзываясь, на тот самый постамент, с которого началось всеобщее проклятье. Столько жизней… столько невинных жизней, что в прошлом, что в настоящем поломало одно малодушное решение положиться на удачу.
Подхожу, хотя скорее подползаю, к каменному столу. Медальон лежит ровно в том же месте, где я видела его во сне. Протягиваю руку и вытаскиваю старое украшение из слизи. Медальон довольно массивный и тяжелый. Старинный, даже по меркам тех времен. Я даже могла бы счесть его красивым, если бы не слой черной слизи и его проклятая история.
- Уничтожь… - слышу рядом. – Уничтожь…
- Уничтожу, - твердо произношу, быстро пихая медальон в карман и пробираясь назад, к Границе. Практически бегу, чувствуя, как волнуются вокруг Призраки, больше не в силах сдерживать свою жажду. Я не пытаюсь высмотреть среди них маму или Маркуса, наоборот, скорее страшусь этого и судорожно надеюсь, что они не станут как-то о себе заявлять. Малодушно? Да. Но видят боги, я этого не выдержу.
- Уничтожь… - слышу напоследок.
Я восхищаюсь Люси. То, на что не хватило мужества у рыжего мага, делает искореженная маленькая девочка, его дочь. И от того еще больнее осознавать, что ее выбор в случае успеха – смерть.
***
- Амели! – слышу вскрик отца и буквально валюсь ему на руки, не в силах устоять на ногах. – Ты в порядке?! Почему ты вся в слизи?! Это опасно?
- Нет, - шепчу, едва шевеля языком. Адреналин схлынул, оставив после себя только опустошение, усталость и жуткую головную боль.
Чувствую, как кто-то подхватывает меня на руки.
- Подожди, Джонас, стой! Амели, что удалось выяснить? – Слышу голос главного следователя.
- Я забрала медальон, - отвечаю куда-то в пространство, не в силах сфокусировать взгляд, - Арейн? – зову.
- Я здесь, - незамедлительно слышу совсем рядом.
- Медальон в кармане, преступник будет пытаться его забрать, - важно сообщить это до того, как я отрублюсь.
- Мы не отойдем от тебя ни на шаг. Я могу его взять?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Нет, лучше не надо, - сама не знаю, может он или нет, но отдавать не хочется.
- Амели, вот, выпей, - что-то холодное ткнулось мне в губы, - это укрепляющий отвар. Сейчас не время терять сознание, детка. – Это папа. Послушно глотаю предложенное, и словно лавина огня прокатывается по моему горлу. Закашлялась, чувствуя, как проясняется в голове, и возвращается зрение. Головная боль тоже начала отступать.
