уезда к Глубоковскому, Бурлаковскому, Гоглинскому, Зубаревскому сельским Советам 18 февраля 1921 г. говорилось: «Наступил момент, когда крестьянин, выведенный из терпения, взял в свои мозолистые руки дубину и с ней стал на защиту своих жизненных интересов, на защиту своего труда и свободы. Момент этот страшен был сначала, чтобы дерзнуть, взмахнуть пред высотой …Троцкого, обстановленного пушками и пулеметами и тысячами своих преданных рабов—коммунистов, которые, не признавая ничего: ни святости, ни правды, ни закона, – терзают каждого, который осмеливался выразить слово против диктатуры…, расстреливают каждого, который утаивал свой труд, свой хлеб, приобретенный своими мозолистыми руками и потом. Раздевали, обирали и затем голодного и холодного крестьянина заставляли выполнять все похоти коммунистов, отрывая от сохи и от своей прямой работы, от которой зависит благо и жизнь всей страны. За полтора года довели страну до полнейшего разорения, голода. И выведенный из терпения мужик взял в свои мозолистые руки дубину и пошел с ней на пушку и пулеметы, никем не подгоняемый: ни офицерами, ни начальством, и идет бесстрашно… Не может быть страшна смерть от врага, когда она неминуема. Кто из трусости боится пожертвовать своей жизнью в борьбе с врагом, тот должен понять то, что он остается под игом коммунистов, через год или более умрет с голода, а голодная смерть гораздо ужасней боевой, ибо страна за полтора года доведена до голода. А что впереди?…»[944].
Командование повстанцев Голышмановского района Ишимского уезда в феврале 1921 г. дважды обращалось к красноармейцам. В воззвании 10 февраля объяснялись мотивы восстания: «Товарищи красноармейцы. Мы идем не против советской власти крестьян и рабочих, ибо мы вполне убеждены, что советская власть есть действительно власть, всецело стоящая на защите интересов трудового народа. Мы идем против коммунистов – представителей колчаковских банд, наводнивших все наши правительственные учреждения и вносящих в нашу массу смуту, всячески стараясь подорвать нашу советскую власть. Мы идем против тех коммунистов, которые выгребли у нас все до последнего зерна и гноят его в амбарах, а если не хватало хлеба для выполнения наложенной на крестьян разверстки, то конфисковывали все имущество; против тех коммунистов, которые при непосильной шерстяной разверстке заставили нас стричь шубы и овец в зимнее время, отчего овцы гибли от мороза. От которых также хорошего ничего не слышали, кроме угроз и понудительных работ, а если крестьянин стал бы защищаться, то имущество его приказывали сжечь, не считаясь с целыми селениями. Да здравствует свобода!»[945]. В другом воззвании в середина февраля 1921 г. голышмановские повстанцы призывали красноармейцев присоединиться к восставшим: «Братья—солдаты, обобранные, голодные, удерживая потоки кровавых слез, стиснув зубы от душевной боли, мы идем с палками в руках против орудий и пулеметов. Льются океаны нашей крови, но возврата к прежнему нет, позади могила»[946].
Аналогичные мотивы звучали в воззвании Тобольского главного штаба Народной повстанческой армии к красноармейцам 6 марта 1921 г.: «…Нас спрашивают: за что мы воюем? Мы говорим открыто и честно, что жить так, как заставляют нас коммунисты, дальше нельзя. Ведь вы сами знаете, что у нас отобрали весь хлеб в первую разверстку. Но этого показалось им мало. Они отобрали и весь семенной хлеб и ссыпали по амбарам, где и гноят его. Они остригли шубы у нас и овец в зимнее время, которые теперь замерзают… Мы хотим восстановить рабоче—крестьянскую советскую власть из честных, любящих свою опозоренную, оплеванную, многострадальную родину. Коммунисты говорят, что советская власть не может быть без коммунизма. Почему? Разве мы не можем выбрать в советы беспартийных, тех, которые всегда были с народом воедино и страдали за него? Что нам дали коммунисты? Они обещали нам чуть ли не райскую жизнь, обещали свободу во всех отношениях, но, взяв в руки власть, они дали нам тюрьмы и казни, они издевались над нами, а мы молча гнули спины. Но ведь всякому терпению бывает конец, и мы, крестьяне, отдавши коммунистам все добытое потом от земли, решили: лучше умереть от пули и штыка коммунистов, чем умирать медленной, мучительной голодной смертью или гнить в тюрьмах… Да здравствует народная советская власть! Долой коммунистов!!! Да здравствует полная свобода народа!!! Мы – народные представители от 22 волостей и говорим от имени народа!!!»[947].
Известны случаи перехода к повстанцам не только отдельных красноармейцев, но целых воинских подразделений. Часть красноармейцев боеспособного Казанского полка перешла к повстанцам и влилась в Народную армию. Мотивация подобного решения бойцов регулярной Красной Армии объяснялась в обращении бывших красноармейцев Казанского стрелкового полка к беспартийным красноармейцам 21 марта 1921 г. из Тобольска: «…Товарищи! Не белогвардейцы и не колчаковские офицеры сражаются против коммунистов, воюет наш простой, серый крестьянин, воюет наш брат и отец. За что же он воюет и против кого воюет? Он признает советскую власть и советские учреждения, но не может смириться с той кабалой и с той бесправной, скотской жизнью, которую устроили для рабочих и крестьян коммунисты. Крестьянин добывает упорным трудом хлеб, который затем отбирается от него силой и преет в зернохранилищах. Крестьянин выращивает скот для того лишь, чтобы коммунисты сгноили мясо на своих складах. Наконец, сам крестьянин очутился на положении крепостного раба: зиму и лето должен он рубить, возить и плавить дрова, мотаться во всяких подводах, зиму и лето изводиться на тяжелых работах… Крестьянин… до поры до времени терпел и молчал. Чаша терпения переполнилась, когда коммунисты начали отбирать семенной хлеб и ссыпать его в те амбары, где уже прели десятки тысяч пудов отобранного ранее хлеба. Увидя, что у него не будет даже семян для посева, крестьянин не стерпел: вооружился дубиной и с яростью кинулся истреблять коммунистов… Берите пример с Петропавловского гарнизона, который сам отдал своими руками город Петропавловск в руки народа!»[948].
В восстании действовали совместно крестьяне и казаки Сибири и Урала. Протестные настроения крестьянства усиливались недовольством сибирских казаков, лишенных политикой расказачивания своего традиционного социального статуса и образа жизни: казаки Петропавловского и Кокчетавского уездов упорно саботировали продразверстку, хотя ее размер для них не был столь обременителен, как для крестьян Ишимского уезда. Восстание сибирского крестьянства имело преимущественно стихийный характер: единое руководство у повстанцев Западной Сибири отсутствовало. Но крестьянские выступления были массовыми: в восстании принимали участие крестьяне, принадлежавшие ко всем социальным группам. Тем не менее основная масса крестьян не поддержала повстанцев, хотя многие им симпатизировали[949]. Многие отказывались в открытую восстать против коммунистической власти из—за боязни мести за участие в восстании: население на собственном опыте уже познало карательную мощь советской системы. Решившийся на восстание осознавал, какие последствия ожидают его самого и его семью. Все имущество участников восстания подлежало конфискации.
Повстанцев, как правило, возглавляли местные инициативные люди, пользовавшиеся доверием и авторитетом у населения, обладавшие военными знаниями, боевым опытом или навыками общественной работы, при этом их социальный статус не играл решающей роли. Таким был, например, крестьянин села Смирновское Локтинской волости Григорий Атаманов – один из главных руководителей повстанцев Ишимского уезда, командир повстанческого корпуса, командующий фронтом повстанцев Ишимского уезда (его родной брат Иван Атаманов был коммунистом и в составе отряда ЧОН сражался против повстанцев). Родин Владимир Алексеевич, учитель села Белое Соколовской волости Ишимского уезда, поручик старой армии, с 10 февраля 1921 г. командовал Налобинским, затем Петропавловским боевым участком повстанцев, с 18 февраля являлся командующим Сибирским фронтом. Руководителями или инициаторами восстаний в Ишимском уезде являлись представители крестьянства: Калинин Василий, Ярославцев Максим (Викуловская волость), Назаров Евграф (с. Назарово Челноковской волости), Резонов Моисей, Ситников Тимофей (Чуртанская волость), Тетяев Кирилл (Сумская волость); в Ялуторовском уезде: Алферов Николай (Емуртлинский район), Филимонов Е. (Суерская волость), Кострюков Егор, Першаков Василий (Ингалинская волость). Крестьянская среда выдвинула командиров повстанческих отрядов в Ялуторовском уезде: Зломанов Гавриил, Кобелев Василий, Боровков Ф., Лопарев Архип, Мальцев Александр; в Ишимском уезде: Букарин Иван, Вишняков
