Она была очень покорна и нисколько не похожа на ту Юджини, которую я знала.
Повинуясь внезапному импульсу, я подоткнула ей одеяло и поцеловала ее, как ребенка. Как только я это сделала, я стала себя укорять. Но как ни странно, Юджини казалась довольной. Она улыбнулась и мягко сказала:
— Спокойной ночи, мисс Грант.
Утром Шарлотта была очень слабой и усталой. Дейзи привела из конюшен двух мужчин, чтобы перенести кровать, и это было сделано быстро и бесшумно. Доктор пришел снова, и я видела, что он озабочен больше, чем прошлой ночью. Я полагаю, он тогда был несколько раздражен и склонен отмахнуться от недомогания Шарлотты как от чего-то тривиального. Он сказал:
— Это случай довольного опасного пищевого отравления.
Дейзи была в ужасе. Она любила девушек, хотя характер Шарлотты никогда не был из тех, которые вызывают привязанность, но настоящей ее заботой была школа. Бегство с мужчиной в прошлом семестре. Смерть от отравления в этом! Это могло быть гибелью для Академии.
В этот первый день Шарлотта очень болела, и Юджини действительно сильно расстроилась. Я удивлялась тому, что она могла проявлять такую глубину чувств даже в отношении самой близкой подруги, поскольку она никогда не производила на меня впечатления любящей натуры.
В каком-то отношении это делало ее более уязвимой, более податливой, и, как ни странно, она льнула ко мне, ища утешения. Когда мы были в постелях — она в своей, под высеченным в стене распятием, а я с другой стороны комнаты — она лежала без сна, и я чувствовала, что ей отчаянно хотелось поговорить.
— Мисс Грант, — сказала она в наш первый вечер. — Вы выйдете замуж за моего дядю?
Это застало меня совершенно врасплох. Я, заикаясь, проговорила:
— Дорогая моя Юджини, что навело вас на такую мысль?
— Ну, я же знаю, что он этого хочет. И он всегда пытался быть с вами… хотя теперь не так часто. Я бы не возражала. Вы были бы мне вроде тети, так ведь? Только вам это может не понравиться. Он не очень приятный. А Тереза говорит, что вы выйдете за этого другого, которого зовут Джон Как-То-Там. Она говорит, он замечательный…
— Что ж, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, — похоже, вы, девушки, устроили мою судьбу.
— Мисс Грант, Шарлотта умрет?
— Конечно нет. Через несколько дней ей станет лучше.
— А вдруг умрет? Она хотела бы исповедаться… об этом письме.
— Каком письме?
— Про миссис Мартиндейл.
— Вы его отправили? Вы… с Шарлоттой!
— Да. Мы на вас так сердились за то, что вы нас разлучили, когда приехали сюда. Шарлотта сказала, что мы отомстим, но пока подождем. Так мы и сделали.
— Это был очень злой поступок.
— Я знаю. Поэтому я должна была признаться… на случай, если Шарлотта умрет с этим на совести. Ей бы этого не хотелось.
— Прежде всего прекратите говорить о том, что Шарлотта умирает. Через несколько дней вам будет смешно об этом вспоминать. Теперь что касается этого письма. Это было глупо и не по-доброму, и только злые люди шлют анонимные письма. Ваши обвинения были совершенно несправедливы. Ваш дядя говорит, что миссис Мартиндейл уехала в Лондон. Если она захотела это сделать, это никого не касается. Никогда больше так не делайте.
— Но вы нас прощаете?
— Да, прощаю, но помните… это было злым и жестоким, и порочным поступком.
— Ладно. Я скажу Шарлотте, если она достаточно поправится.
— Да, и еще скажите, что я считаю, что вы были двумя глупыми и инфантильными девочками… и на этом дело закончено.
— О, спасибо, мисс Грант.
После этого она, казалось, вполне ко мне привязалась, да и мне она стала больше нравиться. Ее беспокоило это письмо, значит ей знакомы более тонкие чувства. Я уже забыла о том, как оно меня расстроило и действительно изменило мои чувства к Джейсону; но было облегчением узнать, что по крайней мере эта неприглядная история прояснилась.
На следующий день Шарлотте было, похоже, несколько лучше, но она была еще очень слаба и едва ли замечала, что Юджини нет в ее комнате.
Однако на вторую ночь пребывания в моей комнате Юджини сделала потрясающее признание, которое открыло мне глаза и заставило понять, что я нахожусь в самой гуще какого-то зловещего и опасного заговора.
Юджини лежала в постели, готовая к тому что, похоже, становилось привычным разговором перед сном — знак наших новых отношений.
— Перед тем как заболеть, Шарлотта прекрасно себя чувствовала, она смеялась и шутила. Она сказала, что мы посмотрим, сможет ли она заставить санки подскакивать и вертеться на склоне на следующий день и нельзя ли будет покататься на коньках на рыбных прудах. Они ведь замерзли.
— Я думаю, мисс Хетерингтон вряд ли это позволила бы.
— Мы не сомневались, что она не позволит.
— И вы не были бы так глупы, чтобы попытаться предпринять такое, не спросив разрешения.
— О нет, мисс Грант, мы бы этого не сделали.
— Вы же понимаете, что это может быть очень опасно.
— Думаю, именно поэтому эта идея нравилась Шарлотте. Она смеялась из-за этого. Она так прекрасно себя чувствовала, съела добавку супа, но заметила, что он пересолен и у нее из-за этого жажда, так что потом она выпила мое молоко и свое. Я все равно не хотела молока. Так что это не имело значения.
Я раздумывала о возможности того, что девушки попытались бы кататься на коньках на рыбных прудах, и меня слова Юджини резко встряхнули.
— Что ты сказала? Она выпила твое молоко?
— Да. Она так хотела пить. Суп был слишком соленым. Я почувствовала, что холодею. Шарлотта выпила молоко, которое предназначалось Юджини, и ей стало плохо, как до этого было плохо Юджини… когда та, очевидно, сама пила свое молоко.
— Вы спите, мисс Грант?
— Нет… нет, — слабо сказала я.
Я думала о молоке, которое подается девушкам. Молоко и два простых печенья… перед тем, как разойтись по комнатам. Я представляла, как горничные обходят столы и раздают жестянки с печеньем. Горничные делали это по очереди.
Я услышала, что произношу:
— Так значит… Шарлотта выпила твое молоко?
— Да, и это говорит о том, что с ней все было в порядке, потому что она и свое выпила.
— Кто давал тебе молоко? Ты помнишь?
— Нет… Одна из горничных. Я не обращала внимания, потому что Шарлотта говорила о катании на коньках.
— Хотелось бы, чтобы ты вспомнила.
— Ну, горничных ведь не всегда замечаешь, верно? Они все похожи друг на дружку в черных платьях и белых чепцах.
Я думала: «Мне это снится? Юджини было плохо три раза… а когда Шарлотта выпила молоко, которое предназначалось Юджини, плохо стало ей». Мне хотелось, чтобы Юджини прекратила непоследовательную болтовню и сосредоточилась на этом.
