– Конечно, дочка, – тихо и покорно произнесла Феодосия Игоревна. – Я все понимаю. Никто неволить тебя не станет.
– И я тебе не дочка, запомни это! – тут же ввернула Гремислава, пронзив свою собеседницу неприязненным взглядом. – У меня есть мать, которая не соблазняет тайком чужих мужей.
– Прости, девочка, – чуть слышно сказала Феодосия Игоревна, не смея взглянуть на Гремиславу. – Мне очень стыдно перед тобой.
– Тебе должно быть стыдно прежде всего перед Богом, княгиня, – чеканила слова Гремислава. – Бог все видит и всех наказует за любые грехи, большие и малые. Прелюбодейство же один из самых тяжких грехов. Отмолить его очень трудно.
– И все же я постараюсь, – прошептала Феодосия Игоревна. – По приезде в Козельск сразу же пойду в храм, покаюсь.
Такое смирение и раскаяние Феодосии Игоревны слегка смягчило Гремиславу, которая умолкла и больше не бросала на свою попутчицу гневно-презрительные взгляды. Постепенно ухабистая дорога укачала княжну, которая заснула, уткнувшись подбородком в ворот медвежьего тулупа, укрывавшего ее наподобие одеяла.
Кутаясь в подбитый мехом длинный плащ, Феодосия Игоревна предалась невеселым размышлениям, глядя на прелестное девичье лицо с закрытыми глазами, озаренное бледным светом хмурого мартовского дня. Солнечный свет проникал внутрь крытого возка через зарешеченное стеклянное оконце в его задней стенке и через другое оконце в боковой дверце. До слуха княгини доносились окрики возницы, погоняющего тройку лошадей, идущих резвой рысью.
Благодаря отзывчивости Романа Старого, уступившего Феодосии Игоревне нужное количество коней из своей конюшни, ей удалось без промедления выехать в Козельск. Людмила Мечиславна настояла на том, чтобы Гремислава отправилась в Козельск вместе с Феодосией Игоревной. По обычаю, без смотрин в таком деле обойтись было нельзя. Гремиславе и Василию нужно было увидеть друг друга перед помолвкой, о которой уже договорились Феодосия Игоревна и родители Гремиславы.
В этой поездке Гремиславу сопровождали пятеро гридней из дружины Романа Старого. Все они были вооружены и верхом на конях. Старшим в этой пятерке был Янислав, боярский сын.
Путь из Вщижа до Козельска занял два дня.
Видя враждебное настроение Гремиславы, Феодосия Игоревна по приезде домой не стала говорить сыну ни про смотрины, ни про помолвку. Она сказала Василию, мол, Гремислава просто захотела погостить у них, поближе познакомиться с его сестрой и с княжной Радославой, благо всем им было по шестнадцать лет.
В Козельске, как и во Вщиже, жители передавали из уст в уста тревожные слухи о татарах, полчища которых движутся на юг от верховьев Днепра. В Козельск под защиту крепостных стен стекались смерды как из ближних, так и из дальних деревень. Всего за несколько дней население Козельска увеличилось почти вдвое. Мало у кого из беженцев в Козельске имелись родственники или знакомые, поэтому большинство смердов ютились вместе с семьями где придется. Кому не досталось крыши над головой, те ночевали прямо в санях под открытым небом.
Феодосия Игоревна отправилась было в главный козельский храм, чтобы исповедоваться у тамошнего настоятеля Амвросия. Однако увидев, что Успенский храм переполнен людьми, нашедшими здесь временное пристанище, а священники сбились с ног, помогая женщинам и детям получше обустроиться в тесноте, Феодосия Игоревна так и не решилась отвлекать своим покаянием отца Амвросия от более важных и насущных забот. Княгиня поскорее удалилась из храма, одолеваемая той же гнетущей тревогой, которая ныне стучалась во все дома козельчан.
Вернувшись в терем, Феодосия Игоревна угодила на военный совет, собранный ее сыном и боярином Никифором Юшманом. На этом совете присутствовали все старшие дружинники.
Никифор Юшман объявил собравшимся последние невеселые вести.
– Таить ничего не стану, други мои, – мрачно сказал он. – Позавчера мунгалы перешли реку Угру, двигаясь с севера в наши края. Вчера нехристи вышли к реке Серене, это в двадцати верстах от Козельска. По слухам, мунгалы с ходу захватили Мосальск и Серпейск, взяли в осаду Воротынск и Серенск. Еще поговаривают, что Мещевск будто бы держит оборону от татар. Похоже, орда Батыя идет на юг не скопом, а несколькими потоками, наподобие широкой облавы. Уже известно, что часть татарской конницы движется в степи вдоль Десны, еще одно татарское войско вышло к реке Болве, также мунгалы продвигаются на юг от Мосальска через Серпейск и еще конница мунгалов вышла к Мещевску и Воротынску. Стало быть, татары валом валят к южным равнинам, раскинувшись на пространстве от Десны до верховьев Оки.
Кто-то из бояр изумленно присвистнул, кто-то выругался себе под нос.
– Видать, велика у Батыги силища, коль орда его развернулась вширь на полтораста верст, – проворчал боярин Ефим Срезень. – Раздавят нас мунгалы, и не заметят!
– Может, нехристи пройдут мимо Козельска, – растерянно вставил Матвей Цыба. – Град наш лежит в стороне и от Серпейска, и от Мещевска, а от реки Болвы и вовсе далече. Может, минует нас эта злая напасть.
– Нет, не минует, – решительно отрезал Никифор Юшман. – Коль татары стоят под Серенском и Воротынском, значит, этот злой ворог и к нам вот-вот пожалует. От Серенска до Козельска ведет прямая дорога через лес. И от Воротынска, ежели двигаться вдоль Жиздры, тоже путь лежит на Козельск.
– Что же ты предлагаешь, боярин? – спросила Феодосия Игоревна чуть дрогнувшим голосом.
– Нужно готовить град к обороне, – сказал Никифор Юшман, – да поживее разослать гонцов за подмогой.
– На кого же нам уповать? – невесело хмыкнул Матвей Цыба. – Рязанские и суздальские князья перебиты мунгалами, до Смоленска и Новгорода гонцам нашим не добраться, ибо у них на пути окажутся татары.
– Семь князей Ольговичей с полками стоят под Брянском, к ним и надо слать гонца, – промолвил Никифор Юшман. – Другого гонца нужно отправить в Чернигов, а третьего – в Киев.
– Михаил Всеволодович не разбежится помогать нам, ведь мы недавно отвергли его сватовство, – недовольно заметил Матвей Цыба, бросив хмурый взгляд на Феодосию Игоревну. – Изяслав Владимирович тоже обижен нами по той же причине. Сколь злопамятен сей князь, думаю, всем вам ведомо. – Матвей Цыба оглядел собравшихся. – Вот и получается, братья, куда ни кинь – всюду клин.
– И все же слать гонцов необходимо, – сказал боярин Увар Иванович, – одним нам против татар не выстоять. Надо умаслить и задобрить Михаила Всеволодовича и брата его Андрея. Надо бить челом Изяславу Владимировичу, дарами или лестью, но сподвигнуть его выйти к нам на помощь.
– Изяслав Владимирович мужеством славен, за ним многие князья пойдут, зная его ратное умение, – проговорил Ефим Срезень. – Вот токмо кого послать ко князю Изяславу? Тут нужен человек льстивый да изворотливый.
Ефим Срезень переглянулся с Никифором Юшманом, затем оба посмотрели на Матвея Цыбу, который озадаченно теребил свою бороду.
– Вы чего это? – насторожился Матвей Цыба, нервно заерзав на скамье. – Хотите, чтобы я упал в ноги Изяславу Владимировичу, чтоб лизал его сапоги. Так, что ли?
– Матвей, ты среди нас самый разумный в речах, – мягко и вкрадчиво заговорил Никифор Юшман, – ты же кого угодно убедить сможешь, коль захочешь…
– Нет, брат, ты забыл, как я хотел убедить нашу княгиню выйти замуж за Изяслава Владимировича, но не убедил, – перебил боярина Никифора Матвей Цыба. – Много разумных слов было мною сказано, однако не повлияли они на нашу государыню-матушку. Теперь же, наломавши дров, вы опять про меня вспомнили! Не пойду я на поклон к Изяславу Владимировичу, ибо не желаю исправлять чужие ошибки.
При последних словах Матвей Цыба с холодным осуждением посмотрел на княгиню Феодосию.
Бояре заспорили было о том, кому из них ехать к Изяславу Владимировичу, а кому держать путь в Чернигов. Но тут со своего места поднялась Феодосия Игоревна с бледным, но решительным лицом.
– Матвей Цыба прав, – сказала княгиня. – По моей вине Михаил Всеволодович и Изяслав Владимирович осерчали на сына моего и козельчан. Я сама отправлюсь сначала к Изяславу Владимировичу, а потом в Чернигов. Надо будет, и до Киева доберусь. Не отговаривайте меня, бояре. Я сегодня же двинусь в путь.
Видя непреклонное намерение Феодосии Игоревны сделать по-своему, никто из ее советников не посмел ей прекословить. К тому же всем было понятно, что у Феодосии Игоревны, как у женщины, имеется больше возможностей для того, чтобы убедить Изяслава Владимировича сменить гнев на милость. Полки Изяслава Владимировича и его братии стоят под Брянском, то есть всего в двух днях пути от Козельска. Это войско при любом раскладе сможет быстрее подоспеть на подмогу к козельчанам, нежели полки из Киева и Чернигова.
* * *
Посовещавшись, бояре постановили, что Матвей Цыба должен сопровождать в этой поездке Феодосию Игоревну.
