— Знаю, зачем вы пришли ко мне, капитан, — сказал колдун по-португальски, и бразилец начал переводить. — Так вот, вы отплывете в ближайший понедельник и направитесь на юго-восток. Через пять дней вы заметите крупного кита. Не трогайте его. На следующий день вы увидите стаю в пять штук. Нападите на них, и вы добудете жира, сколько вам надо. Это все.
С достоинством поднявшись, фейтицейро соблаговолил принять плату и, не поблагодарив ни словом, проводил их до дверей.
Отплывая в понедельник, капитан с недоверием вспоминал предсказание, но спустя пять дней, в субботу, они действительно заметили огромного кита самца. Указания ведуна тут же были забыты; матросы спустили шлюпки и направились к киту. Помощник капитана первым добрался до него, но как только кит почувствовал гарпун, он бросился на лодку и разнес ее в щепы, утопив помощника капитана и двух матросов. Потом животное нырнуло и больше уже не показывалось.
На следующий день были замечены пять китов и снова спущены шлюпки, но, прежде чем они смогли достаточно близко подойти к стае, все пятеро ушли под воду и исчезли.
Капитан вернулся в Баию сообщить консулу о смерти своего помощника и встретил в порту своего бразильского знакомого, который убедил его снова сходить к ведуну. Войдя в дом, они застали колдуна вне себя от ярости.
— Вы не исполнили моего приказа! — набросился он на удрученного капитана, прежде чем тот успел раскрыть рот. — Вы напали на первого кита, а это был я — сам. — Фейтицейро резким движением стянул рубаху и показал свежую рану на своем плече. — Вот, глядите, что сделал гарпун вашего помощника! Теперь не ожидайте ничего до конца рейса!
Китобои не выследили больше ни одного кита и вернулись домой с пустыми трюмами…
Мы покинули Баию на пароходе компании Навигасас Баиана, который доставил нас к речному порту Назаре, а оттуда поездом доехали до Жагуакуары, где в то время был конечный пункт строящейся железной дороги.
Это место оказалось небольшой деревушкой, находившейся в крайне грязном, антисанитарном состоянии; совсем недавно она пережила сильную эпидемию желтой лихорадки. Мы познакомились здесь с любезным и преуспевающим торговцем сеньором Роберто Грилло, который одолжил вам мулов для путешествия до Жекие на Риу-ди-Контас.
Жекие — центр обширного края, откуда вывозится в Баию большое количество какао, табака, кофе, хлопка и медицинского сырья. Места здесь исключительно красивые, однако редко населенные — в основном итальянскими иммигрантами. Сам город совсем новый — старый был начисто смыт грандиозным наводнением 1914 года, которое нанесло неисчислимый ущерб югу штата.
Мы повстречали здесь одного старого негра по имени Элиас-Жузе-ду-Санту, который когда-то был генералом — инспектором императорской полиции, а теперь продавал вразнос спиртные напитки на окраинах города. Монархист до мозга костей, он был полон чувства собственного достоинства и имел весьма внушительный вид. Он старался как можно чаще упоминать имя Дона Педру и низко кланялся при этом. Фелипе тоже приобрел недавно привычку кланяться, возможно, под влиянием заочных курсов для иностранных коммерсантов; причем проделывал это с видом комика из мюзик-холла. Я едва мог смотреть спокойно на этих двух идиотов, низко кланявшихся друг другу чуть ли не при каждой фразе. Они походили на пару флиртующих морских коров!
В назидание мне старик облачился в свою допотопную форму с роскошными золотыми эполетами и чудовищным кивером. Что и говорить, это была колоритная фигура, хотя и несколько жалкая, если сравнить важность его прежнего положения с тем, что он представлял собою сейчас. Он рассказывал мне удивительные истории о районе Гонгужи — о рыжеволосых индейских женщинах со светлой кожей и о Сидаде Энкантада — Заколдованном городе, который привлекает путешественника все ближе и ближе, а потом вдруг исчезает, словно мираж.
Таких историй он знал множество. Аймаре, или ботокуды, жившие далеко на юге, хранили легенду об Альдея-де-Фого — Огненном городе, который назывался так потому, что дома в нем были крыты золотом. Эта легенда относится к давно забытому прошлому, и ни Сидаде Энкантада, ни Альдея-де-Фого в этих местах никогда в действительности не находились.
Следует ли думать, что древние города, если только они вообще существуют, непременно должны находиться в том районе, где о них рассказывают предания? Снова и снова я убеждался, что индейцы неправильно оценивают расстояния и говорят обо всем отдаленном, как о чем-то сравнительно близком. Возможно, индеец еще ребенком слышит от матери рассказы о чудесном городе, который лежит «вон там», и, став взрослым, полагает, что город этот находится непосредственно за пределами района обитания его племени. Но может случиться и так, что предание переходит из поколения в поколение с отдаленнейших времен, когда племя было частью народа, — со времен, предшествовавших катаклизмам, которые отбросили людей к стадии кочевого существования.
Если вы услышите легенды о древнем городе, якобы находящемся в районе распространения определенного индейского племени, а потом установите, что никакого такого города там нет, это вовсе не говорит о том, что легенды не имеют под собой фактической почвы. Для первобытных народов время течет гораздо медленнее, чем для нас. Они могут проследить своих предков за тысячи лет, между тем как мы редко можем вспомнить своих более чем за несколько столетий; о происшествиях, относящихся к древнейшим временам, индейцы рассказывают, как о недавно происшедших событиях.
В этом и состоит одна из величайших трудностей при определении местонахождения древних поселений, а игнорировать это обстоятельство — значит, тратить зря время и терять уверенность в себе.
Весь этот прекрасный край — фактически весь штат — страдал от «politica». В бразильцах крайне сильна патриотическая жилка, и, как все романские народы, они необычайно серьезно относятся к политике, хотя и не имеют необходимых навыков искусства управления государством. Однако бразильскую «politica» не следует смешивать с политикой в нашем понимании — тут имеется различие. Человек, сколотивший значительное состояние и забравший силу в своей местности, может найти себе последователей, вооружить их и объявить себя «chefe politico»[149], то есть обладателем голосов всего местного населения. Если его не хотят признавать таковым и отказывают ему в официальном положении, на которое дает право этот титул, он принимается за дело и уничтожает всю оппозицию. Начинается своего рода местная гражданская война, погибает немало людей, следуют поджоги, грабежи, стрельба и всеобщее разрушение.
