Зрелище поистине мифическое. Волны в две сажени высотой, скорость течения такова, что может сравниться лишь с редкой горной рекой. Кругом торчат скальные выступы и обломки Енисейского кряжа. Вода, с яростью их захлестывая, закипает от злобы. Все ревет, стонет и пенится.
Такого буйства стихии Петру, как, впрочем, и его спутникам, еще видеть не приходилось. Пораженные увиденным, они долго стояли в оцепенении, наблюдая эту демонстрацию Енисейской мощи.
Неожиданно на фоне этого буйства показался небольшой речной струг. Он казался нелепым, глупым и обреченным на гибель в этой стихии. Но люди, что были там, так не считали. Они с невероятным упорством шли вверх через порог. С помощью длинных канатов и якорей они, цепляясь за скалы, тянули судно что было сил.
Невероятно! Но после долгой и упорной борьбы струг прошел через порог целым и невредимым. Выйдя на открытую воду, он гордо поднял небольшой парус, подгоняемый ветром и веслами, резво побежал далее.
Казачинский порог был разделом владений Енисейского и Красноярского острогов. Здесь даже речку, что впадает прямо в порог, и селение назвали Караульной. Когда через порог идут целые караваны стругов, все люди селения участвуют в их проводке. Именно они готовят ранее припасенные канаты, стаскивают их к берегу и крепят на прибрежных выступах. Большие струги перед проводкой зачастую приходится разгружать и переносить грузы берегом.
7
Миновали Енисейский кряж. Местность пошла более ровная, стали попадаться березовые рощи. Шестой день пути. Согласно рисованному плану, что вручил Петру Енисейский воевода, Красный острог где-то рядом.
В этом месте русло Енисея делало большой крюк, и, чтобы сократить путь, Петр велел двигаться холмами, сплошь покрытыми березовыми рощами. Перешли вброд реку, по описанию очень похожую на Качу.
— Видимо, мы уже в Тюлькиной землице! — радостно воскликнул Петр. — Надо вернуться к реке и осмотреться. Острог где-то совсем рядом!
Друзья обогнули гору и вскоре оказались на берегу Енисея. Крутой берег не очень соответствовал плану, да и место для острога было неподходящее.
— Дали лишку, — вздохнул Петр и, видя, что его спутники утомлены, добавил: — Покушаем, отдохнем, приведем себя в порядок и к вечерне поспеем в острог. По плану он стоит чуть ниже, в устье реки Качи.
Все радостно спрыгнули с коней, закусили остатками сухарей, отварными глухарями и, удобно устроившись в высокой траве, задремали.
Петр тоже лег отдохнуть, не снимая доспехи. Это привычно каждому воину. Вытянув ноги, раскинув руки, он наслаждался ощущением земли-матушки. Она словно вливала в него силу, забирая в себя боль и усталость.
Сон пришел быстро. В сновидении он увидел себя, спящего на берегу Енисея. Рядом пасется незнакомый серый в яблоках конь. Крадучись, к нему ползут ордынцы. Скаля зубы, как дикие звери, они бросаются на него, заламывают и вяжут руки. Он отчаянно кричит, рвется изо всех сил. Затем — удар по голове.
Князь Петр проснулся весь в поту. Очнувшись, он увидел перед собой все тот же берег Енисея. Не понимая, отчего его охватило волнение и чувство крайней опасности, в секунду князь вскочил на своего коня и, отчаянно нахлестывая, погнал его по узкой тропе, что шла вдоль обрывистого берега. Перед ним появился странного вида человек в белоснежной арабской чалме. Тот, стоя на четвереньках, отчаянно бился лбом о землю. С ходу перемахнув через Турай-ад-Дина, а это был, конечно, он, Петр продолжал свою безумную скачку.
Впереди показались киргизы. Острые очи князя хорошо их разглядели, заметив и пленника, лежащего поперек седла на знакомом по сновидению сером в яблоках коне.
Киргизы тоже обнаружили преследование. За ними, блистая на солнце зерцалом, без шлема, с одной саблей в руках, во весь опор гнался всадник. Задело ордынского тайшу: ведь их пятеро — против одного! Еще один пленник в руки идет, и к тому же у русского нет этого страшного огненного боя.
Остановив коней, киргизы пустили стрелы. Три просвистели выше головы князя. Ту, что шла прямо в голову, Петр, играючи, отбил саблей, последняя, угодив в нагрудную пластину зерцала, сломалась, разлетевшись в щепки.
Тайша крайне подивился проворству всадника, но отступать было поздно, смертельная сеча уже началась. Сам тайша, только и успел разглядеть лицо русского. Тот, привстав в стременах, так махнул от души, что не помогла тайше даже сабля. Она под сильным ударом разлетелась в его руках, а клинок русского, даже не изменив направления, развалил тайшу до самого седла. Сабли сверкали со всех сторон, из-под клинков летели искры. Еще один киргизский воин пал под ударами Петра. Показались Вульф и Дарья, что спешили князю на помощь. Оставшиеся киргизы, бросив пленника, попытались уйти, но это им не удалось. Двое пали от пуль Вульфа и Дарьи, а последнего настиг и срубил Петр.
Трое друзей сняли бесчувственное тело пленника, развязали руки, и положили на землю. Удивлению их не было границ. Перед ними лежал юноша, как две капли воды похожий на князя Петра. Тут даже слово «похожий» неуместно. Одно лицо, одни волосы, одно телосложение.
Вульф и Дарья, не понимая происходящего, переводили взор то на спасенного, то на Петра.
— Это мой родной брат Тимофей, — волнуясь, чуть слышно прошептал Петр.
В эту минуту, задыхающийся от бега, появился и Турай-ад-Дин.
— Аллах услышал мои молитвы и послал спасение! — бормотал имам.
Слезы бежали из его глаз, но он тут же занялся врачеванием Тимофея. Нюхательная соль быстро привела того в чувство. Открыв глаза, Тимофей увидел знакомые, склоненные над ним лица.
Взгляды братьев встретились. В них была любовь, радость и счастье. Они сразу осознали, что это не видение, а явь. То была встреча братьев после долгой разлуки.
Глава пятая. В Енисейской землице
1
Конец августа 1629 года. Острог Красный Яр.
В Новом Качинском остроге, что поставлен в устье реки Кача у Красного Яра, переполох не на шутку, и причина тому не нашествие киргизской орды. Жизнь острога растревожили новые переселенцы, что все лето прибывают по государеву Михаила Федоровича указу. То не пашенные крестьяне, не ремесленный и не гулящий люд. Прибыли на Красный Яр в Тюлькину землицу женки и девки, что отправлены служилым людям на женитьбу.
Воеводы с ног сбились, разнимая казаков. Благо их сейчас двое. Основатель острога и первый воевода на Красном Яру Андрей Ануфриевич Дубенский передает дела прибывшему на замену Архипу Федоровичу Акинфову. А дела те славные и ладно справлены, так что передавать легко.
