Две раздвижные стены из стали и стекла отделяли спальню от остальной части лофта и зрительно усложняли пространство. А ощущение высоты возникало благодаря стеллажам, заполненным книгами в белых переплетах. Вид у них немного нереальный в потоках солнечного света, льющегося через три огромных, от пола до потолка, окна. Гости признавались, что, когда заходят с улицы, у них создаётся впечатление, что попадают в засыпанный снегом сад. Иосиф Григорьевич много работал именно здесь, а не в кабинете. Лофт заполнялся солнечным светом в первой половине дня и отраженными золотыми лучами – во второй.
В этом помещении Иосиф Григорьевич после развода дополнительно расположил со вкусом и определенным расчетом канапе, софы, диваны разных форм.
При входе взгляд, переходя слева направо, прежде всего натыкался на канапе Delta Salotti, обитое нежно-кремовым бархатом с изогнутыми локотниками, напоминающими по форме лебединые шеи; дальше – другое канапе того же производителя, пошире со спинкой и прислонами, обитое бежевой кожей; затем небольшой ажурный в стиле арт-деко диванчик San Marco; за ним банкетка с тройным сиденьем от LCI STILE; наконец поместительный низкий мягкий диван обитый кожей цвета кофе с молоком опять же от San Marco. А уж дальше виднелась только груда расшитых узором подушек на очень низком восточном диване, который был погружен в розовый полумрак и непосредственно примыкал к спальне, где висели картины Бердслея.
Так как ещё при входе можно было охватить взглядом все эти сидения, то каждой посетительнице предоставлялась возможность выбрать то, которое больше всего соответствовало её душевному складу и настроению минуты. Иосиф Григорьевич присматривался к новым подругам с первого же их шага, следил за их взглядами, умел угадывать их вкусы и старался, чтобы они уселись там, где им хотелось сидеть. Более застенчивые направлялись к канапе № 1 с изогнутыми локотниками. Имелось там даже серебрянное кресло от Гаэтано Пеше. Девушки без высшего образования, такие как бухгалтерша Ермолина, спокойно усаживались на канапе № 2. Богемные интеллектуалки направлялись обычно к ажурному диванчику San Marco. Пользуясь этим хитроумным расположением салонной мебели, Иосиф Григорьевич тотчас угадывал, как ему надлежит поступить. Он имел возможность тщательно соблюдать приличия, избегая слишком резких переходов от одной из неизбежных стадий к другой и избавляя посетительницу и себя самого от излишних длинных пауз между первым обменом учтивостями и осмотром Бердслеев. Благодаря этому его приемы приобретали уверенность и мастерство, делавшие ему честь.
Когда приехали в дом, Таня тотчас же обнаружила такт, за который Иосиф Григорьевич был ей признателен. (боже ты мой, какие комедии тут устраивали иные куда более зрелые дамочки!) Даже не взглянув на канапе и пройдя мимо серебрянного кресла и ажурного диванчика, она сразу направилась вправо и опустилась на трехместную банкетку. Таня так устала от умственных усилий, затраченных на решение головоломки, кто же будет заботиться о её ребёнке, что ей хотелось поскорее развязаться с этим. И вместе с тем эти затруднения заметно обострили её ум, и она начала постигать сущность общественного долга. Иосиф Григорьевич не был ей противен. Выглядевший как постаревший Андрей, он вызывал в ней лёгкое желание рассмеяться и соответствовал комической жилке, которую она проявляла в выступлениях в актерской школе. Разумеется, она предпочла бы более молодого Рената, но… как говорит мама: «нужда правит миром». Непритязательная шутливость Иосифа Григорьевича пришлась ей по душе и приперченные остроты (вот уж не ожидала от старого седого полковника!!!) доставили ей удовольствие. После первого момента естественной неловкости она почувствовала, что ничего страшного и даже слишком скучного тут не будет.
И действительно, всё сошло очень хорошо. Переход от банкетки на большой диван совершился самым приличным образом. Сочли излишним задерживаться на восточных подушках и прямо перешли в спальню.
Влюблённость и чувственность сделали Иосифа Григорьевича настойчивым и нежным. Пока он шёл к своей цели, Таня вела себя просто, не нарушая хорошего тона. С превосходным тактом устраняла всё, что могло вызвать неудобство и походило на слишком затянувшееся сопротивление или на слишком быструю капитуляцию. А когда успехи Иосифа Григорьевича стали ощутимы и неоспоримы, она воздержалась как от выражения иронического равнодушия, так и от активного содействия. Она была безупречна. Она, впрочем, и не питала никакого неприязненного чувства к старому седому полковнику, которого мысленно сравнивала с породистым псом с непростой судьбой.
Когда Таня вздумала, наконец, взглянуть на цель визита – полотна Бердслея, по всей комнате, как на картинах этого эротического художника, были разбросана женская одежда и нижнее бельё.
– А, вот они, ваши Бердслеи! У вас их два.
– Да.
Достигнув поставленной цели, Иосиф Григорьевич сделался похожим на вальяжного кота. Он взглядом знатока, уже почти спокойно и даже слегка меланхолично, рассматривал тонкую, изящную и гибкую фигуру этой девушки; её красота щекотала его самолюбие, и всё сильнее по мере того как она, облекаясь в свои одежды, восстанавливала и свой общественный облик.
Вынув из сумочки телефон, чтобы посмотреть время, она обнаружила СМС от Рената.
– Только половина четвертого, мы успеваем в ЗАГС!
Глава 141
Подписав заявление, Иосиф Григорьевич назвал фамилию одного высокопоставленного чиновника областной администрации, и заведующая ЗАГСом пообещала передвинуть дату регистрации брака на любой удобный день. Молодым лишь осталось выбрать, какой.
– Надо с мамой посоветоваться, – сказала Таня.
Также Иосиф Григорьевич договорился насчет выездной регистрации, чтобы заведующая приехала в ресторан, в котором будет проходить свадебное торжество, и там их расписала.
Закончив с ЗАГСом, поехали свататься. Арина благосклонно выслушала нижайшую просьбу жениха разрешить выдать за него замуж Татьяну, и клятвенное обещание быть для неё верным мужем, надежным защитником и упорным добытчиком.
– Как быстро вы поладили, дети мои! – всплеснула руками растроганная мать. – От изумления в глазах двоится.
Оставив лепетавшую благоглупости мать с женихом наедине, Таня пошла в свою комнату собирать вещи. Раскрыв сумочку, чтобы положить туда косметику, увидела телефон, и, вспомнив про Рената, прочла его СМС.
«Таня, как твоё самочувствие? Надеюсь, ты готова меня выслушать. Это необычно, я знаю. Но я готов забыть и принять то, что есть. Только это и возможно. Мы уедем в другой город и начнем новую жизнь – только ты и я. Подумай, не отвечай мне сразу. Вечером я наберу тебе, мы встретимся и поговорим. Я люблю тебя. Твой Ренат».
Вот только снисхождения ей сейчас не хватало! Прочитав послание, она укрепилась в мнении, что разыграла партию наилучшим образом. Быстренько набив ответное сообщение: «Ренатик, милый, прости меня, я не смогу быть твоей», она нажала «Отправить» и отключила мобильный телефон.
Глава 142
Владимир Быстров никогда не устраивал выволочек накануне выплаты дивидендов – даже в начале деятельности, когда участники аккумуляторного проекта «Экссон» только притирались друг к другу, в период врабатывания, в те времена, в конце 2001 – начале 2002 года скандалы случались практически ежедневно и он частенько грозил Андрею «экстрадицией обратно в Волгоград». А сейчас, в середине 2004, за пару дней до очередной выплаты ему процентов с Совинкома, Владимир сделал Андрею очень строгое внушение по поводу организационных вопросов и бухучета. Помимо загадочной ситуации с платежом на Пауэр Интернэшнл и блокировании расчетного счета Экссона, произошло ещё одно событие, свидетельствующее о том, что бухучет запущен и волгоградские сотрудники ведут себя как мыши в отсутствии кошки. Налоговая инспекция бросила на расчетный счет инкассо – требование по уплате налога на сумму двадцать четыре тысячи рублей. Сумма незначительная, и если бы платежку прислал главбух, это бы не вызвало возражений со стороны компаньонов, Экссон всегда исправно платил налоги и Андрею вменялось в обязанность лишь оптимизировать налоговое бремя. Но то, что налоговая доначисляет налоги и шлёт в банк инкассо, а главбух ничего об этом не знает, это говорит о полном бездействии последнего.
– Двадцать тысяч – хрен с ним, заплатим, а если завтра пришлют инкассо на двадцать миллионов? – резонно заметил Владимир. – У нас обращается десятки миллионов, мы не можем зависеть от какой-то тупой кашолки, которая за всю жизнь не расплатится за ущерб!
И он был прав. При существующих оборотах налоговики, если зададутся целью, смогут насчитать недоимок на любую сумму, нарисовать инкассо, выслать его в банк и снять эту сумму со счета. В этой ситуации главбух был виноват ещё и в том, что налоговики доначислили налог, руководствуясь теми данными, что были поданы в налоговую самим главбухом. То есть, можно предположить, что в следующем месяце они даже без злого умысла могут доначислить уже не двадцать тысяч, а двадцать миллионов, если главбух проморгает и напишет в отчетности не те цифры!
